Книга Вирус хаоса - Мария Симонова

— Нам стоит там побывать, — сказал Гений.

— Но тогда, в первый раз, я попала к Мышке. А здесь я даже дома еще не была…

— Я понял. И все-таки именно там, возможно, находится решение. Если оно вообще где-то находится. У тебя есть другие идеи? Вот видишь.

— Ну а если там ничего такого нет? Что тогда делать?

— Ты давно не была на юге? — спросил он. — Тебе не интересно сравнить? Как тут, м-м-м… ну скажем, в Ялте?

— Предлагаешь уехать?..

— Если мы не найдем способ убраться восвояси, то нам придется уехать из Москвы.

С блекло-голубого неба побрызгал слепой дождик и прибил пыль. Они как раз подошли к троллейбусной остановке. Кругом никого не было, и Мэри принялась стягивать осточертевшую рабочую одежду, не забывая обдумывать неожиданное предложение.

— Если мы уедем, то рискуем никогда не вернуться, — сказала она. — Я имею в виду — по-настоящему домой.

— По поводу нашего возвращения можно только строить догадки. Зато точно известно, что, оставшись в Москве, мы рискуем в скором времени оказаться в подвалах ФСК.

— Может, там-то как раз все и разъяснится… — проворчала Мэри, окончательно разоблачаясь из комбинезона. Свернув, положила его в угол скамьи — кто-нибудь подберет.

— Я не исключаю, что там найдутся ответы на все вопросы, — усмехнулся Гений. — Только сомневаюсь в том, что после наведения полной ясности нам удастся оттуда вернуться. Хоть куда-нибудь.

— Смотри-ка, а троллейбус совсем как наш… — Мэри глядела вдоль улицы.

— Он и есть наш. Пошли!

— Что-то я не пойму, — сказала Мэри, когда они опустились на сиденье в пустом салоне, — что здесь за проблема с телепортацией?

— Эта проблема не у них, а у нас, потому что нет здесь никакой телепортации, — ответил он.

Мэри не то чтобы удивилась, но неприятное чувство провело коготком меж ее лопаток: возможно, в его словах было что-то, ею подозреваемое.

— Почему ты так считаешь? — тихо спросила она.

— Помнишь, по прибытии к памятнику я уточнил у шофера время? После этого «прыжка» мои часы отстали на двадцать две минуты. То есть все пассажиры в течение этого времени нормально ехали до места. Все, кроме нас с тобой — тебя ведь тоже «телепортнуло», я не ошибся?

— Ты не ошибся, но почему тогда нас не потеряли? Мы же, получается, на это время должны были исчезнуть…

— Я не знаю, — сказал он. — В свете всего, что с нами творится, можно предположить, что мое и твое сознание были мгновенно перенесены в будущее на эти двадцать две минуты. Но часы?.. Не понимаю… Ключ в тебе, или где-то рядом с тобой, а ты… Ты уже можешь что-нибудь сказать?

Мэри издала тяжелый вздох: если Гений ничего не понимает, куда уж ей…

— Слушай, это, конечно, бред, — начал он, — но почему бы не попробовать: а пожелай-ка ты оказаться дома, срочно. Просто возьми и очень пожелай.

— У себя? — уточнила Мэри. — Или там, куда мы едем?

— Хм… Давай для начала у себя — то есть в твоем доме, в твоей Москве. Хуже от этого все равно не будет. Я надеюсь.

— Я постоянно этого желаю, — буркнула Мэри. — Ладно. Глаза закрывать?

— Как хочешь. Хотя… Лучше закрой — для большей концентрации.

Она послушалась — опустила веки и постаралась прогнать лишние мысли. Результат получился странным: пришло ощущение дикого неудобства, причем оно касалось всего — начиная от жесткого сиденья и собственной позы на нем, до неуместности этого воздуха в своих легких.

Мэри неприятно удивилась и открыла глаза. Тогда пришло настоящее удивление.

Кругом было нагромождение граней, подобранных в гармонии хрупкого совершенства, пронизанных золотыми нитями. Слева находилось сюрреалистическое угловатое создание, нарушающее упорядоченность, словно насильно втиснутое в безупречно-уравновешенную картину и ужасно раздражающее своей здесь неуместностью. Как вдруг Мэри поняла, кто здесь главным образом все нарушает: ее собственное естество также все состояло из граней, но ощутимо чуждых окружению, ломающих общую архитектуру: нити вблизи нее изгибались и деформировались, а малейшее ее движение, будь это хоть трепетание век, заставляло конструкции мучительно колебаться в стремлении сохранить первоначальную гармонию.

Она сморгнула, придя в ужас от произведенного сотрясения, сопровождавшегося диссонансным взвизгом, а в следующий миг все встало на свои места: они с Гением сидели рядом в салоне самого обычного троллейбуса, дергающегося в дороге, мирно при этом гудя. Мэри очень хотелось схватиться за голову, но она боялась пошевелиться, до того сильно было ощущение фатальности любого жеста.

— Ты это видел?.. — выдавила она, осторожно косясь на Гения.

— Я не удивлюсь, если ты успела побывать дома, — сказал он. — Ну а я, к сожалению, оставался здесь.

— Я тоже, — сказала она. — По-моему, я сейчас видела устройство мира… С иной стороны.

— Любопытно. Ты случайно не заметила там дверцы с надписью «выход»?

— Гений, это не смешно! Мне показали, насколько мы здесь лишние: мы нарушаем… нет, разрушаем!

— Тем более неплохо бы указать нам выход, ты не находишь? Ладно, давай пока воспользуемся тем, что есть.

Он поднялся и направился к задней двери. Мэри пошла за ним, двигаясь со всеми возможными предосторожностями, как слон в посудной лавке, перед внутренним взором шатались граненые сервизы, и золотые нити схлестывались, сминая их ажурную плоть.

— Ты так двигаешься, словно стала хрустальной, — заметил Гений, когда они, сойдя на «Университете», взяли такси.

— Наоборот, я ощущаю себя кувалдой в хрустальном мире, — мрачно отозвалась она, устраиваясь на заднем сиденье. Появилась возможность, закрыв глаза, вновь заглянуть «за грань», чего она не сделала — напротив, стала усиленно таращиться в окно, лишь изредка моргая. Благо что водитель довольно быстро доставил их по адресу.

Дом был, хотя и смутно, но узнаваем. Это снаружи. Внутри же… Ключ, правда, легко провернулся в замке, но квартира, в которую они вступили, уже с порога показалась Мэри совсем чужой — во-первых, гораздо более просторной. Не вмиг она сообразила, что иллюзия большей площади создается из-за отсутствия стены, призванной отделять прихожую от гостиной.

— Ага… — произнес Гений. — Значит, это должно быть где-то здесь. Посмотрим… — и двинулся по квартире, оглядываясь так, словно попал в первобытные джунгли, полные опасностей, или в закрытое учреждение, полное секретной аппаратуры.

— Что «это»?.. — Мэри следовала за ним с неменьшей осторожностью и осматривалась с гораздо большим интересом. Старой потрепанной обстановки не было и следа, а то, что наблюдалось вокруг, можно было бы назвать изысканным интерьером, если бы не процветающий в нем пышным цветом бардак. Вот! В этом уже просвечивало нечто знакомое.