Книга Лишнее золото. За гранью джихада - Игорь Негатин

– Это как?

– Если сюда будут ходы закрыты, мы в Джохар-юрт уйдем. Там отсидимся. Есть в тех краях несколько должников-приятелей.

– Интересные вы мужики, – Верещагин обвел нас взглядом, – друзья по всему Новому миру разбросаны…

– Ты здесь давно?

– Третий год.

– Ну вот видишь… А мы с Полем уже десятый год этот мир топчем. Поэтому и друзей много, и…

– И кровников хоть отбавляй, – ухмыльнулся Павел Артемьевич. – Мы хоть и на окраине живем, но тоже кое-что слыхивали.

15 год по летоисчислению Нового мира

Блокпост «Амазонка-3»

– И как вы только, парни, все успеваете? – развел руками Верещагин. – Вроде и живете у черта на куличках, но «поклонников» среди местного населения столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Каким образом? Сверхурочно пашете?

– Стреляли… – хмыкнул Поль.

– Или вы – эти, – капитан щелкнул пальцами, – вечные? Дунканы Мак-Клауды?

– Кстати, Павел Артемьич, если уж зашел разговор о вечности и вечных ценностях… У тебя, скажи на милость, какой позывной? – Мне вдруг вспомнился один случай, про который рассказывал Майкл Беннет.

– А сам-то как думаешь? – Верещагин покосился на меня и грустно усмехнулся.

– Нет… – протянул я и покачал головой. – Не может быть…

– Может…

– Да ладно…

– У нас, Карим, все может быть. Даже того, чего в принципе не бывает.

– «Таможня»?!

– Ну вот ты и знаешь мой позывной…

– Еще бы, – теперь была моя очередь усмехаться, – это не за тебя ли местные предлагают тридцать тысяч экю? Причем даже тело показывать необязательно – одной головы хватит, чтобы премию получить. Так что еще неизвестно, кто тут у нас вечный, а кто – так, погулять вышел.

– Ну да. Живее всех живых, мля. Видишь, какую ценность на плечах ношу, а до сих пор не миллионер, – кивнул Верещагин и подозрительно посмотрел на меня. – Кстати, откуда дровишки?

– В смысле? – не понял я.

– Откуда информация? Про премию за мою голову только недавно говорить начали.

– Так это… Стреляли…

– Прибить вас обоих надо. Стреляли они… Стрелки, едрит в коромысло… Ладно, мужики. Завтра у меня одна встреча, с… «сочувствующим» местным населением. Разузнаю, чем бородатые мальчики дышат.

– Наркотой и грабежами они дышат. Уж точно не ромашками.

– Это понятно. Да и не растут здесь ромашки. Мне, если честно, края за перевалом тоже любопытны. Надо бы узнать, за каким чертом приперся мой старый приятель. Он прежде больше на побережье ошивался.

– Умар Гаргаев?

– Он самый… Вот тогда и решим, как туда переправляться – тихо или не очень.

– А здесь как? – Нардин ткнул карандашом в карту. Пока мы шутили, он внимательно изучал карту.

– Увы, но все плотно закрыто, – с огорчением сказал капитан. – У них там тоже блокпост имеется. Блокпост и полсотни головорезов, которые бродят по окрестностям, как шакалы. Можно попытаться через ущелье пройти, но шансов мало. Обязательно нарвемся на какую-нибудь банду из двух десятков рыл. Сами знаете – там Ай-Ди не спрашивают. Сначала стреляют, а потом разбираются.

– Сплавиться вниз по реке на полтора десятка километров, – предложил я, – и через ущелье – к брошенному аулу. Людей там мало.

– Можно и так, – согласился Верещагин. – Но тяжелая там дорога. Ох, тяжелая…

– Здесь они все тяжелые, – кивнул я, – видно, земля такая. Неприветливая.

– Поэтому и аул забросили, что к нему нормального прохода с юга нет – сплошные завалы и перевалы. – сказал Нардин. – А с равнины вы постоянно давили. Вот его и бросили, за ненадобностью.

– Это еще до меня было, – признался капитан. – Говорят, что рубились там знатно.

– Были люди в наше время. Сам не участвовал, но слышал. Целую неделю хлестались с абреками. Да, кстати, – Поль повернулся ко мне, – помнишь приятеля Демидова, который за раненым Аверьяном ухаживал? Здоровый такой. Кулаки, как дыни, а голос – как у корабельной сирены.

– Конечно, помню.

– Он там погиб. Демидов рассказывал, что его нашли уже после боя. Там в некоторых местах до рукопашной доходило. У парня патроны закончились, так он пулеметом как дубинкой отмахивался. Говорят, что так и нашли, с пулеметом в руках. И абреков вокруг него порядочно было уложено. А я его так и запомнил, с миской бульона и ложкой.

– Земля ему пухом. Правильный мужик был.

– Погодите, парни, – Верещагин обвел нас взглядом. – Так вы еще с тех времен Демидова знаете?!

– Да, с тех самых, – хмыкнул я и улыбнулся. – Веселые были времена.

Через три дня за речку уходила группа Верещагина. Мы шли вместе с ним. Выходили затемно, чтобы еще до рассвета пройти первые, самые опасные километры. В группу капитана входило девять человек. Два снайпера, радист, пулеметчик, сапер и три бойца «широкого профиля». Но думаю, что каждый из парней этой команды может худо-бедно что-нибудь взорвать, поработать на рации и нарисовать вензеля из пулемета. Кроме этого, был еще и заместитель командира – старший сержант Сергей. Фамилии не знаю – все называли его Филином.

Оружие у разведчиков привычное глазу. «Калашниковы», под «правильный» калибр 7,62, с подствольниками. У одного снайпера на боку висел «стечкин», а у второго – MP-5. Одна из снайперских винтовок – русская СВД. Правда, оптика не «родная». Вторая – семисотый «ремингтон». Обе обмотаны лоскутами серой мешковины. Снайперы, как и все люди их профессии, были молчаливыми и слегка нелюдимыми. Даже между собой общались короткими и скупыми фразами. Оба – бывшие охотники из Сибири.

Пулеметчик (здоровый, розовощекий увалень) не расставался с бельгийским FN Minimi. Безостановочно что-то жующий, он вяло отбрехивался от шуток своих приятелей и с большой любовью относился к оружию. Эдакий добродушный и мягкий парень. Пока не разозлили. У него даже имя подходящее – Михаил, по прозвищу Лапа. Кто-то из парней не преминул рассказать, что поначалу тот был Мишкой Косолапым, но в конце концов укоротили до Лапы. Кстати, «лапки» у него внушительные, под стать всему остальному. Размером с хороший арбуз. Как я понял из разговора, пулемет достался в виде трофея. У него же заметил и «Хай Пауэр» с секторным прицелом и деревянной кобурой-прикладом. Надо понимать, тоже трофейный. Почему? На крышке кобуры виднеется полустертая арабская вязь: «Ля иляха илля Аллах, Мухаммадар-рамусулюллах»[11]. Сомневаюсь, что это Мишина работа. Вид у пистолета ухоженный, но, кажется, он довоенной сборки. В смысле – сделан до Второй мировой войны. Редкость, но иногда такие экземпляры попадаются на складах Ордена. В запасниках, которые «не для всех». Помню, когда мы с Полем получали оружие для нашей поисковой партии, то познакомились с интересным дядькой. Кстати, его тоже звали Михаил. Если быть точным – Михаил Гершман. Удивительный дед. Полярник. Интересно, он еще жив?