Книга Чувство бездны - Станислав Гимадеев

– Н-нет, собственно, – замялся Антон.

– Тогда нам не стоит терять время и деньга.

– Хорошо. Тогда ответьте, пожалуйста… чем же жил Карелов в последнее время? В то время когда не спал, не ел… Сидел в беседке и молчал?

– Не совсем так. Я как раз и хотел об этом сказать. Вы знаете, с ним всегда был компьютер, и он много рисовал. И когда его нашли мертвым, компьютер стоял рядом на столике. Он никогда с ним не расставался.

– Постоянно рисовал?

– Да. Очень много, и особенно с утра, в предобеденное время. В последние месяцы. И, кстати говоря, это не удивительно. В подобной ситуации слова действительно могут быть замещены. Рисунками в том числе.

– Рисунки сохранились?

– В том-то и дело, что Карелов уничтожал их сразу же. Рисовал и тут же стирал. Хотя некоторые рисунки давались ему с трудом. Он их неделями творил.

– А потом уничтожал?

– Да. Безжалостно.

– Но что на них было изображено? Вы же не могли не видеть хотя бы краем глаза?

– Всякая бессмыслица, как правило. Иногда что-то абстрактно-аллегорическое. В мрачных, знаете ли, таких тонах. Хотя однажды мне удалось услышать от него рассуждения, будто бы он рисует свои сны. Фиксирует то, что успевает запомнить. Якобы он сам в своих снах только зритель, сам не понимает многих образов, просто рисует их… ну в таком духе. Но подобный разговор был у нас только один раз. В самом начале его творчества.

Черт, подумал Антон, а ведь было бы любопытно взглянуть на эти художества.

– Хотелось бы посмотреть на рисунки, господин Комански, – проговорил он. – Скажите, неужели вы не пытались получить копии файлов с его компьютера? – внутри Антона встрепенулся безопасник.

– Ну мы все же медицинское учреждение, а не спецслужба… Мы не считали это необходимым. Поймите, его рисунки – это, в основной своей массе, пища для исследований психолога. А такая задача перед нами на тот момент не стояла.

– Доктор, пожалуйста, вспомните, может, хоть что-то осталось…

– Зачем вспоминать, – улыбнулся Комански. – Я и так знаю. Сохранилось несколько файлов самого начального периода. Но очень быстро он сменил тактику и стал уничтожать все свои творения. Почему? Неизвестно. А все, что уцелело, лежит в архиве, в деле Карелова.

– Вы можете мне выслать эти файлы? Я был бы вам крайне признателен.

Комански задумчиво помолчал.

– Господин Комански, если вас беспокоит режим конфиденциальности или…

– Да нет, не в этом дело… – Он пожал узкими плечами. – Я пытаюсь понять, какая вам польза от этих рисунков? Там и специалисту-то трудно что-либо понять… Вы же не психолог. – Комански снова улыбнулся и сдался. – Ну хорошо. Раз вы хотите, я пришлю их вам.

– Буду вам благодарен. Мой инфокод и адрес найдете в электронной подписи протокола сеанса. Если можно, сделайте это незамедлительно, договорились?

– Хорошо, – Комански медленно кивнул.

Пискнул сигнал предупреждения: оставалось тридцать секунд до окончания связи.

– На всякий случай попрощаюсь заранее, – сказал Антон. – Очень приятно было пообщаться.

– Кончились деньги, и время исчезло, – добродушно заметил Комански. – Взаимно, господин Шэйн. взаимно.

– Если успею, еще несколько вопросов… Кто-нибудь посещал Карелова за время, пока он находился в вашей клинике?

– Не припомню.

– Кто-нибудь вообще интересовался им, его состоянием?

– Вроде бы нет.

– И родственников у него не было?

– Во всяком случае, мне о них неизвестно.

– Не заметили ли вы за Кареловым каких-либо попыток покинуть клинику?

– Что вы имеете в виду под попытками?

– Ну… может, он в той или иной мере стремился вырваться… Давал понять, что ему плохо у вас в клинике. Нет? И не только в клинике, например…

– То есть? А где еще?

– Скажем, плохо на Земле в принципе…

Раздался финальный писк динамика, кабинет доктора Комански исчез с монитора, и ему на смену на экране появился отчет о состоявшемся сеансе У-связи, Не глядя на содержимое отчета, Антон убрал его с экрана.

В ожидании файлов от Комански он проверил данные по Эмме, помощнице Зордана, и Капаряну, о которых упомянул Санчес.

Да, Эмма Зигель действительно была ассистентом Зордана и исчезла вместе с группой из шести человек в ночь катаклизма на «Пупке». Александр Капарян же, сотрудник группы «опылителей», погиб в ту ночь на станции «Цветочный Сад». Он работал с Делла на одном из проектов еще до того, как тот попал к Зордану на «Слезы Этты». Капаряна нашли мертвым в районе автономного лагеря станции. Тело лежало в траве в сотне метров от технических ангаров без каких-либо видимых повреждений. Умер он, судя по мутным медицинским записям, от обширных кровоизлияний в мозг, поскольку в ночь трагедии на территории «Сада» несколько раз дико падало атмосферное давление. Комплекс ангаров не был оснащен силовой защитой. Никто не выжил бы, окажись он за пределами станции в этот момент. Но почему Капарян очутился там во время катаклизма?

Кроме Капаряна жертвой «черного марта» на «Саде» стал еще один человек, метеоролог Вивиан Роже. По сравнению с масштабами жертв на «Слезах Этты» можно было сказать, что «Цветочный Сад» тогда еще легко отделался.

Любопытно, думал Антон, очень любопытно. Франко Делла каким-то загадочным образом знал перед самоубийством о том, что погибли люди на других станциях и зонах. Но больше всего удивлял тот факт, что Делла причислил к мертвым Германа Штольца, до смерти которого на тот момент оставалось еще более семи месяцев.

Антон посидел, задумчиво поглаживая пальцами клавиатуру и приводя в порядок мысли. Времени у него оставалось лишь на то, чтобы разгрести информационную кучу, любезно подготовленную службой сообщений. Тэк-с, сказал себе Антон, что у нас там?

Второе за день «штормовое» из метеослужбы. Будет шторм повышенной активности. Предупреждение объявлялось по всему материку. Странно. Чтобы два дня подряд «штормило», да еще с такой активностью! Что с тобой происходит-то, милая, подумал он. То ли радуешься чему, то ли тебе что-то сильно не нравится… Как бы узнать, а?

Он поглядел в окно, на голубой кусок полуденного небосвода. Там в нескольких местах уже проступили размытые сиреневые сгустки, словно кто-то капнул несколько капель чернил в бассейн с морской водой. Метеослужба не врала – к вечеру разыграется «шторм», по силе как минимум не уступающий вчерашнему. Скоро мне не нужны будут никакие прогнозы и предупреждения, мелькнула у Антона мысль, я и так смогу чувствовать приближение «штормов» и определять их силу. Или я уже чувствую? Ладно, не отвлекаемся, следователь Сапнин.