Книга Другая сторона - Андрей Семенов

— Седьмой! Старт, дьявол тебя побери! — снова рявкнуло в шлемофоне.

Фон Гетц привычно выровнял самолет по взлетке, выпустил закрылки, нажал на тормоз и перевел сектор газа вперед до упора. Мотор увеличил обороты, лопасти пропеллера, вращаясь все быстрее, гнали потоки воздуха под крылья и фюзеляж, «мессершмитт» забился в крупной дрожи. Фон Гетц еще раз посмотрел на наглых сопляков из тревожной пары, усмехнулся их глупой самоуверенности и отпустил тормоз. Самолет дернулся, побежал по взлетке, набирая скорость. Конрад кинул взгляд на спидометр и на отметке «150» потянул рукоятку на себя. Отрыв — и сразу прекратилась дрожь. Самолет просел под своей массой. Фон Гетц убрал шасси и закрылки и стал закладывать вираж с набором высоты. Разворот он закончил как раз на заданном эшелоне — тысяча метров. Мастер. Ас.

Нажав педали, Конрад проверил рули направления, покачав крыльями, убедился, что самолет откликается на малейшее отклонение рукоятки управления, сделал глубокий вдох, готовясь к перегрузкам, и начал…

Горки, бочки, две «мертвых петли» подряд, вертикальное пике и вывод из него. Наконец, подняв самолет повыше, фон Гетц исполнил свой коронный номер — горизонтальный штопор, во время которого самолет падает, вращаясь как кленовый лист осенью. Метрах в шестистах над землей он, включив форсаж, уверенно вывел самолет в горизонтальный полет и, сделав боевой разворот по минимальному радиусу, стал заходить на посадку.

Его встречали полсотни пилотов и механиков — все, кто был сейчас на аэродроме. Никто из них не видел до этого и не мог даже предполагать, что истребитель можно заставить выделывать такие пируэты. От толпы отделился майор, командир первой эскадрильи. Фон Гетц, весь потный, соскочил на землю, окруженный восхищенными взглядами сотни глаз.

— Обер-лейтенант, ко мне! — приказал майор.

Фон Гетц сделал несколько шагов строевым и доложил:

— Господин майор…

— Вы почему не выполнили летное задание? — без всякого восторга спросил майор.

— Виноват, господин майор, но я…

— Никаких «но»! — отрезал комэск. — Впредь за подобные импровизации буду подвергать вас аресту, а пока… Вне службы можете называть меня Отто. Но по службе извольте выполнять приказы в точности так, как они были отданы, иначе узнаете, что такое гнев Железного Мюллера. Майор Мюллер, к вашим услугам. Двадцать две победы в воздухе.

Фон Гетц наконец-то опомнился и снова стал обер-лейтенантом.

— Обер-лейтенант Смолински. Счастлив, что буду служить под началом такого опытного пилота, как вы.

— Вы прекрасно пилотируете машину, Смолински. Мне всего лишь раз доводилось видеть нечто подобное. Как раз на тех самых курсах доподготовки, год назад. Начальник курсов майор фон Гетц точно так же владел истребителем. Вам до него, конечно, далековато, но в перспективе вы можете стать очень похожим на него. Кстати, он не ваш родственник?

Фон Гетц похолодел несмотря на жару:

— Никак нет. Я — сирота. Меня воспитал фюрер.

— Ладно. Для начала зачисляю вас в эскадрилью, — майор подумал немного. — Ведомым капитана Гессера. Капитан, ваш ведомый, кажется, сейчас в госпитале?

— Так точно, господин майор, — обрадованно подтвердил Гессер, которому уже неимоверно захотелось иметь такого ведомого.

— Вот и отлично. Завтра же начинайте отрабатывать слетанность в паре, и чтобы через три дня вы понимали друг друга без радио. У русских тоже слушают эфир люди, сведущие в немецком. Незачем подсказывать русским приемы нашей тактики боя.

— Есть! — фон Гетц и капитан Гессер козырнули.

— Все свободны, — майор оглядел любопытных. — Вам что, нечем заняться? Занимайтесь по плану работ. Нечего тут таращиться. Вы, обер-лейтенант, тоже на сегодня свободны. Располагайтесь. Отдыхайте. С завтрашнего дня для вас начинается работа. Гессер, останьтесь еще на пару слов.

Фон Гетц отдал честь и нехотя побрел с аэродрома в тесную мазанку. Он соскучился по полетам, и ему сейчас очень хотелось летать. До изнеможения. До звона в ушах. Только бы летать.

— Ну и как он вам? — спросил Мюллер Гессера, когда фон Гетц отошел на приличное расстояние.

— Это было великолепно, господин майор! — не скрывал своего восторга Гессер. — Такой пилот! Настоящий мастер! Иметь такого ведомого!..

— И вы верите, что обер-лейтенанты умеют так пилотировать «мессершмитт»?

— А почему бы нет? Мы же с вами сами сейчас видели, как он…

— Ни один обер-лейтенант не может так виртуозно владеть машиной, как этот Смолински.

— Вы полагаете?..

— Я полагаю, что обер-лейтенант — не тот, за кого себя выдаст. Уж больно он похож на нашего начальника курсов. Впрочем, настоящий фон Гетц летал лучше. Сейчас он наверняка уже полковник.

— А кто же тогда этот? Русский шпион? Может, стоит сообщить о нем в гестапо?

— Вы с ума сошли, Гессер?! Какое, к черту, гестапо?! Вы ополоумели от безделья! Какой дурак будет специально обучать шпиона пилотированию? Никакой он не шпион. И чтобы я от вас более не слышал подобной ерунды! И упаси вас Бог привлекать внимание гестапо к первой эскадрилье, пока ею командую я! Завтра же начинайте отрабатывать слетанность с обер-лейтенантом!

— Есть, господин майор! Такой ведомый, как Смолински…

— Вы что же, полагаете, что такой пилот, как Смолински, надолго засидится в ведомых?

Мюллер впервые за все утро улыбнулся.

XV

«10 июля 1942 года

Жаркие дни. Немцы у Воронежа. Москвичи в расстройстве. Но я не вижу даже при их предельном успехе — победы для них. Они слитком спешат, и призрак Амьена идет за ними. Англичане ничего не делают. Мне нравится эта самоуверенность. И мысль о том, что где-то люди умирают и из жизни человек за человеком уходят быстрее, чем я успею выписать букву на этой страничке, стала настолько привычной, что уже не рвет за сердце, может быть, потому, что и я внутренне готов к этому.

Мехлиса сделали корпусным комиссаром за провал Керчи, а начальником ПУР РККА сделан Щербаков. Я уверен, что он был бы у меня денщиком… Странный подбор людей, и потом, если снимать Мехлиса за Керчь, то кого же снимать за Украину, Белоруссию и т. п.

Мобилизация всех до 50 лет и комсостава до 60 лет. Берут одноглазых, заик. Боюсь, что скоро и я буду командовать эскадроном».[2]

В этот день Коля Осипов пересек границу СССР с запада на восток, то есть в том самом направлении, в котором вот уже второй год с небольшими перекурами двигалась героическая Красная Армия.

Ровно две недели назад, 3 июля, после восьми месяцев изнурительной обороны советскими войсками был оставлен город славы русских моряков — Севастополь. Легендарный маршал Буденный и «главный комиссар РККА» Мехлис, изо всех сил помогавший ему, ничего не накомандовали. Таланта не хватило. Только благодаря самоотверженной до отчаяния храбрости рядовых защитников — красноармейцев, краснофлотцев, самих горожан, — город смог продержаться так долго.