Книга Путь войны - Александр Поволоцкий

В наступившей тишине негромкий голос Поволоцкого прозвучал подобно грому.

- Войно-Ясенецкий, помнится, писал, что при местной анестезии ему ни разу не удалось добиться полного обезболивания при работе с нервами бедра. И он всегда дополнял его регионарной анестезией или эфирным оглушением.

Вишневский скрипнул зубами, на мгновение действительно уподобившись свирепому африканскому колдуну. «Знахарь» плевал с высокой колокольни почти на все медицинские авторитеты, но даже он не рискнул бы подвергать сомнению опыт патриарха гнойной хирургии. Приписать Войно-Ясенецкому незнание анатомии или невнимательность к пациенту было бы очевиднейшей нелепостью. Юдин сделал нервическое движение, словно проглатывая уже составленное оскорбление, и тоже же промолчал.

- Господа, - продолжил ободренный Поволоцкий. – Как рядовой работник ампутационной пилы я не обязан защищать конкретную школу, и могу себе позволить говорить прямо. Вы здесь не ради утешения собственного самолюбия и не для куртуазной салонной беседы. Но за полтора часа дальше любезностей и первого скандала дело не пошло. Мне кажется, вам жизненно необходимо урегулировать претензии друг к другу. Иначе все и дальше будет перекатываться между пустой болтовней и взаимными склоками.

Выговорив все это на одном дыхании, Поволоцкий умолк и даже чуть отодвинулся подальше от стола. Он ожидал всего - вспышки гнева, продолжения спора и даже объединения мэтров против одного назойливого батальонного докторишки, посмевшего вмешаться в стародавнюю вражду. Однако, ничего этого не произошло.

Юдин и Вишневский переглянулись с некоторым изумлением во взоре, словно безмолвно вопрошая - неужели младший по возрасту и положению прав и, придя сюда с лучшими соображениями, в итоге они едва не подрались? И Сергей Сергеевич выбрал наилучшее - предпринял обходной маневр для снятия напряженности.

- Коллеги, мне кажется, нам стоит принять немного кофеина per os[«через рот» (лат.)], - предложил он и скомандовал в селектор. - Валентина, будьте так любезны, организуйте нам кофию quantum satis. [«в достаточном количестве»]

- Сахару не надо, - буркнул Вишневский.

Юдин вопросительно взглянул на Поволоцкого, тот отрицательно качнул головой.

- На троих, двойные порции, все без сахара, - уточнил «Богоравный» и отключил связь.

Александр, который вообще-то имел в виду совершенно иное – он любил сладкие напитки – счел за лучшее промолчать.

Юдин снова посмотрел на Пирогова, с видимым усилием отвел глаза от седобородого лика и, пожалуй, впервые за весь день, посмотрел Вишневскому прямо в лицо. Тот ответил таким же открытым взглядом. Поволоцкому казалось, что сейчас Юдин что-то скажет, но первым заговорил «знахарь».

- Сергей Сергеевич, - медленно, выговаривая едва ли не по буквам, проговорил Вишневский. – Я бы хотел сказать, что… что… - он замолк почти на минуту, и Поволоцкий уже было решил, что продолжения не последует, но людоедский доктор все же нашел в себе силы закончить. - Я должен… извиниться. Про изменение планов операций я написал тогда со зла.

Теперь помолчал Юдин, а затем, сделав движение пальцами, будто что-то завязывая в узел, быть может, собственную гордыню – ответил:

- Когда я говорил про африканского знахаря, я был слеп… Ваш батюшка, сколь я понимаю это сейчас, лишь по нелепой случайности не опередил Гаузе на десять лет. По-видимому, ваша… флора, была сильнейшим бактериостатиком. Очень досадно.

После этих слов, каждое из которых далось ему как сложнейшая операция, Юдин, поколебавшись еще немного, протянул Вишневскому руку, и узкая длинная ладонь «знаменитого московского хирурга» утонула в широкой длани «африканского знахаря».

Вишневский хлопнул по столу рукой и сурово произнес:

- Нельзя забирать из батальонов хирургов!

Но в его словах уже не было язвительной, нерассуждающей неприязни, закаленной годами фанатичного неприятия, осталось лишь эмоциональное мнение специалиста, которое тот был готов отстаивать и обосновывать.

Юдин сноровисто извлек блокнот и так же энергично припечатал к столу какую-то бумагу.

- В высшей степени спорный тезис! Вы сами подумайте, хирург в батальоне есть санитар с высшим образованием!

- Это еще и резерв старшего врача дивизии!

- Если это резерв, - неожиданно вставил Поволоцкий, - То его место не в дивизии, а в армии. Никто и никогда не держит дивизионный резерв в батальонах.

- А как их перебрасывать из армии в дивизию? На машинах?... На машинах… На машинах! Армейский резерв, с запасом инструментов и лекарств! - Вишневский, подхватив идею, уже испытывал к ней чуть ли не отцовские чувства, - Да, таким образом в нужный момент силы дивизионного госпиталя можно удвоить, при этом в соединениях, где не так жарко, не будет избытка бездействующего медперсонала!

Вечер промелькнул незаметно, прошла ночь, заполненная жаркими спорами. К утру Юдин снял очки, протер покрасневшие глаза и захлопнул блокнот.

- Не бог весть что, но с этим уже можно выйти на конгресс, - деловито резюмировал Сергей Сергеевич.

- И надо еще поднять вопрос о бактериостатиках, особенно об этом «пенициллине». Насколько я понимаю, новые штаммы «группы четырех» со временем приобретут к нему иммунитет, но первые годы это будет настоящее чудо-лекарство от гангрены, - добавил Вишневский.

- Вне всякого сомнения, - согласился Юдин. Помассировал уставшие от многочасовых заметок кисти и продолжил. – Что же, новый день приближается, а вместе с ним и новые заботы. Спать сегодня уже поздно. Я, с вашего разрешения, разомнусь перед операциями.

Сергей Сергеевич достал из неприметного деревянного футляра скрипку, но сразу играть не стал.

[В реальности Юдин каждое утро играл на скрипке, даже выезжая на фронт. Он считал это лучшей разминкой пальцев и средством создания рабочего настроя]

Подумав пару мгновений, он неожиданно предложил:

- Коллеги... Вы не откажете мне в любезности поучаствовать в сегодняшнем обходе? Сегодня попробую собрать очень сложный перелом бедра. Александр Александрович, не будете ли вы столь любезны, чтобы мне поассистировать?

[Ассистент при сложной операции — не просто технический работник, но полноправный сотрудник. Нередко более опытный специалист ассистирует менее искушенному коллеге.]

- Почту за честь, - с вежливым достоинством склонил голову Вишневский.

Перехватив непроизвольную горькую усмешку Поволоцкого, Юдин добавил:

- Сейчас я не могу предложить вам того же. Но, как только вам позволит здоровье...

Два великих хирурга весьма благожелательно взирали друг на друга, а Поволоцкий думал:

«Останусь в живых, на старости лет буду ездить по миру и читать лекции об этом примирении. Ей-богу, озолочусь».