Книга Всевышнее вторжение - Филип Киндред Дик

– Она живёт теперь в ином месте, – сказал Эммануил. – Ты…

– Ясно, – повторил Херб, еле сдерживая душивший его гнев.

– Ты, Херберт, не совсем осознаёшь сложившуюся ситуацию. – Эммануил говорил медленно и спокойно, обращаясь прямо к Ашеру. – Я борюсь не за то, чтобы мир был хорошим или справедливым, или приятным для глаза. На кону стоит существование вселенной. Конечная победа Велиала означает не закабаление рода человеческого, не продолжение рабства, но несуществование. Без меня не будет ничего, даже созданного мною Велиала.

– Да ты ешь, ешь, – мягко заметила Зина.

– Могущество зла, – продолжил Эммануил, – состоит в исчезновении реальности, прекращении бытия. Это медленное ускользание всего сущего, пока оно не превратится, подобно Линде Фокс, в фантазм. И этот процесс уже пошёл. Он пошёл от изначального падения. Часть мироздания отпала. Содрогнулась сама Божественность. Ты способен осознать это, Херб Ашер? Сотрясение Основ Бытия? Постижимо ли это для тебя? Возможность, что угаснет сама Божественность – постижима ли она для тебя? Ибо Божественность это всё, что стоит между… – Он на мгновение смолк. – Ты не можешь себе этого представить, ни одна тварь не может себе представить небытия, тем более – своего собственного. Я должен гарантировать бытие, всё бытие. В том числе и твоё.

Херб Ашер молчал.

– Предстоит война, – сказал Эммануил, – и мы выбираем поле сражения. Стол, за которым мы, Велиал и я, будем играть. Где мы поставим на кон вселенную, бытие самого бытия. Я уже начал этот заключительный акт многовековой войны, я проник на территорию Велиала, в его родные места. Я первым пошёл в наступление. Время покажет, насколько это было разумно.

– Ты можешь предвидеть конечный итог? – спросил Херб Ашер.

Эммануил смотрел на него. Молча.

– Конечно же, можешь, – сказал Херб. Ты прекрасно знаешь итог, понял он. Ты знаешь это сейчас, ты знал, когда проник в утробу Райбис. Ты знал это от начала творения, знал ещё до творения, когда вселенной не было.

– Они будут играть по правилам, – сказала Зина, – по согласованным правилам.

– Значит, – подытожил Херб, – именно поэтому Велиал не напал первым. Именно поэтому ты смог жить здесь и взрослеть эти десять лет. Он знает, что ты здесь…

– Знает ли? – прервал его Эммануил. Молчание.

– Я не сказал ему, – сказал Эммануил. – Я не был обязан, пусть он сам всё разнюхивает. И, говоря о нём, я не имею в виду правительство. Я имею в виду силу, по сравнению с которой правительство – все правительства – лишь бледные тени.

– Он скажет ему в нужное время, – пояснила Зина. – Когда будет в полной готовности.

– А сейчас, Эммануил, сейчас ты уже в полной готовности? – спросил Херб Ашер.

Мальчик улыбнулся. Эта детская улыбка разительно отличалась от сурового выражения, бывшего на его лице секундой раньше. Улыбнулся и ничего не сказал. Да ведь это же для него игра, осенило Ашера. Весёлая детская игра!

Неожиданная мысль повергла его в дрожь.

– «Вечность – ребёнок, забавляющийся игрою в шахматы: царство ребёнка», – сказала Зина.

– Что это такое? – заинтересовался Элиас.

– Не из иудаизма, – неопределённо ответила Зина.

Той его части, которая исходит от матери, всего ещё десять лет, догадался Херб Ашер. А та его часть, которая Ях, вообще не имеет возраста, она – сама вечность. Смесь очень юного и вневременного. Именно то, на что указала Зина в своей загадочной цитате. А может статься, такая смесь совсем не уникальна. Кто-то подметил её прежде, подметил и выразил в словах.

– Ты вторгся в пределы Велиала, – пробубнила набитым ртом Зина, – а вот достанет ли тебе храбрости вторгнуться в мои пределы?

– Это в какие такие пределы? – спросил Эммануил.

Элиас Тейт и Херб Ашер удивлённо воззрились на девочку, а вот Эммануил, похоже, её понял. На его лице не было и тени удивления. Он знает, подумал Херб Ашер, знает, хотя и задал вопрос.

– Туда, где я не такая, какой ты видишь меня сейчас.

В комнате повисла тишина, Эммануил задумался. Он не понимал сказанного Зиной, и его мысли устремились куда-то вдаль. Он, подумал Херб Ашер, обследует бессчётные миры. Всё это было очень загадочно. О чём они говорили?

– Понимаешь, Зина, – медленно и с расстановкой начал Эммануил, – мне предстоит иметь дело с кошмарным миром. У меня нет времени.

– А мне кажется, ты боишься, – поддразнила его Зина и вернулась к куску яблочного пирога, увенчанному горкой мороженого.

– Нет, – спокойно ответил Эммануил.

– А тогда пошли, – сказала Зина, и в её тёмных глазах заплясали озорные искры. – Я бросаю тебе вызов, ну же, – добавила она, протянув мальчику руку.

– Проводник моей души в мир иной, – серьёзно заметил Эммануил.

– Да, я буду твоим поводырём.

– Ты поведёшь Господа твоего Бога?

– Мне бы хотелось показать тебе, где звенят колокольчики. Страну, из которой доносится их звон. Что ты на это скажешь?

Он сказал:

– Я пойду с тобой.

– О чём это вы там говорите? – встревожился Элиас. – Манни, в чём там дело? О чём это она? Я не хочу, чтоб она уводила тебя незнамо куда.

Эммануил покосился на него и ничего не сказал.

– У тебя и без того много дел, – настаивал Элиас.

– Нет такого предела, – сказал Эммануил, – где нет меня. Если это настоящее место, а не какой-нибудь вымысел. А твой предел, Зина, он, случаем, не вымысел?

– Нет, – качнула головой она, – он вполне реален.

– И где же он расположен? – вмешался Элиас.

– Он здесь, – сказала Зина.

– Здесь? – поразился Элиас. – Что ты такое имеешь в виду? Я вижу всё, что здесь есгь, здесь – это здесь.

– Она права, – остановил его Эммануил. – Душа твоего Бога, – повернулся он к Зине, – готова следовать за тобой.

– И она мне доверяет?

– Это игра, – сказал Эммануил, – для тебя всё – игра. Ну что ж, я сыграю в твою игру, я тоже умею это делать. Я сыграю и вернусь назад. Назад, в этот предел.

– А чем он тебе так уж дорог, этот предел? – спросила Зина.

– Это кошмарное место, – сказал Эммануил. – Но именно здесь должен я действовать в тот великий и страшный день.

– А ты отложи этот день, – посоветовала Зина. – А лучше я сама его отложу. Я покажу тебе колокольчики, которые ты слышишь, и в результате этот день будет… – Она смолкла.

– Он всё равно придёт, – сказал Эммануил. – Он предопределён.

– Тогда мы сыграем прямо сейчас, – загадочно улыбнулась Зина.