Книга Конкурс песочных фигур - Татьяна Краснова

Володя, проследив взглядом за его указательным пальцем, заметил на яблоне, довольно высоко, дупло, в котором сидели маленькая резиновая лошадка, пупсик, человечек из конструктора «Лето» и еще какие-то зверушки из киндер-сюрпризов.

– Нет, пусть будут в домике. Потом залезем поиграем.

– А эти не сопрут? – Егор с сомнением покосился на мальчишек.

– Нет. Васька же мне сам солдатика дал для эксперимента. Всем было интересно, как они там перезимуют. А потом мы так радовались, он даже не стал забирать солдатика – подарил.

– У меня тоже есть солдатики, новые, – насупился Егор. – Я принесу.

В беседке шоколадная девочка раздала им свои гостинцы, и Володя, которому достался крупный абрикос, понял и то, что не взять нельзя, и то, что ей в самом деле не жалко. Невольно вспомнилась Карина-хозяйка, преобразившаяся из Карины – деловой дамы, летающая по комнате с чайником и чашками. Девочка тоже радовалась своим гостям – по-своему. Поддерживала светскую беседу, терпеливо отвечая на вопросы Вадима, которые ему явно просила задать Аня – о еде, здоровье и настроении, хотя ясно, что ей веселее было бы с Егоркой. Тот, набив рот, тоже задал вопрос, но более существенный:

– Сказку придумала?

– Ну да, – по-взрослому ответила девочка. – На яблоне всегда хорошо придумывается.

– Иринка у нас такие сказки сочиняет отличные, – пояснил Вадим без всякой наигранности и даже с оттенком гордости, как если бы шла речь о его собственном ребенке. – Надо бы записывать – интереснее, чем в книжках.

Девочка тоже сочла нужным растолковать новому человеку:

– Это для мамы. Она так устает, иногда даже заснуть не может – у нее в голове иностранные слова прыгают, как мячики. Я всегда знаю, когда она не спит. Позвоню, а она и точно говорит: «Я не сплю, я о тебе думаю». А я говорю: «А я о тебе». И тогда я ей рассказываю сказку на ночь, и она засыпает. Я каждый раз новые придумываю!

– А сегодня какую? – Егор любил есть и слушать интересное, не про самочувствие и аппетит.

– Сегодня – про стручков-кузнечиков. Помнишь наш огород у музея? – И шоколадная девочка, не смущаясь, не ломаясь и вроде бы совсем не стесняясь незнакомого взрослого, начала рассказывать свою сказку: – Мы с тобой нарвали гороху и сели на лавочку, чтобы тут же поесть. Вдруг стручки посыпались на землю. Мы их кинулись собирать, а они выскакивали из-под пальцев и разбегались во все стороны, как кузнечики. Так и не удалось их поймать. Целый день стручки-кузнечики скакали по поляне. А вечером собрались все вместе и отправились на огород. «Слезайте, братцы! – крикнули они остальным стручкам. – Пойдемте с нами! Так хорошо быть кузнечиками! Так здорово скакать по лужайке!» Стручки попытались спрыгнуть со своих стебельков, но не смогли. «Лучше вы идите к нам, – сказали они. – Так хорошо быть стручками, висеть на стебельках и греться на солнышке!» Стручки-кузнечики подпрыгивали, но никак не могли вернуться на прежнее место. Тогда они снова поскакали на лужайку, и внутри них весело гремели горошины. А остальные стручки махали вслед листиками и усиками.

– И правда, наш огород, точь-в-точь!

Вадим улыбался – Головин наблюдал это явление чуть ли не впервые. Впрочем, он улыбался и сам – он наконец-то понял слова Карины «это другая девочка, она не будет ни бегать, ни прыгать». Карина не хотела его уколоть или отодвинуть в сторону, она просто сказала то, что сказала. Это действительно другая девочка. Она действительно не будет носиться по веранде как угорелая. Она будет мечтать на его дереве и сочинять свои сказки.

– А здорово было! – протянул Егор. – Вот бы все как раньше! Вот бы мы опять рядом жили, и играли каждый день, и на огород ходили, и в мамину усадьбу! Помнишь, как с Ильей в догонялки бегали?

– А я его видела сегодня! – оживилась Иринка.

Вадим отошел позвонить – наверное, Ане, отчитаться, и дети болтали уже только друг с другом, переместившись в другой конец веранды и не обращая внимания на Головина.

– Илью видела? Да ты что! Он же в этом… в Германии!

– Да нет, он вернулся. Мы сегодня в парке повстречались, я так обрадовалась! И он тоже! Нас возили на праздник, где раскрашивали лавочки. Ты не был? Жалко! Там всем можно было раскрашивать! Там и космический корабль нарисовали, и птичек, и зебру. Мы с Ильей рисовали большого тигра! Пришли несколько настоящих художников, и Илья тоже… Знаешь, а я тоже хочу, чтобы все было как раньше! Чтобы мы с мамой и с Ильей опять вместе жили. Пусть даже у него в этой Москве. Правда, это от тебя еще дальше, но все равно.

– А может, они с твоей мамой помирятся?

– А они и не ссорились, – разъяснила взрослая девочка. – Просто Илья уехал, как все по работе уезжают, а теперь вернулся. Он сказал, что очень соскучился! И я очень соскучилась! И мама, конечно, тоже.

– А она чего с тобой на праздник не пошла?

– Она по делам уехала, и ей еще надо в Карачарово попасть – ну, в нашу с Ильей квартиру. Она что-то такое говорила… Может, мы уже все вместе уедем туда? Она обещала отпуск и настоящие каникулы!

– А может, вы, наоборот, сюда все приедете? Илья бы опять в музее картины перерисовывал! – Егор упорно навязывал выгодный для себя вариант, приближающий к нему его подружку.

Вот и он, Головин, так же выглядит, с той же наивностью. Может, давно надо было сюда прийти, чтобы уяснить, наконец, кто по ком скучает? Что там глаголет устами младенца? Он поднялся, махнул Вадиму рукой и направился к воротам, но Егорка понесся вперед:

– Уходите уже? А можно, я Иринку с Рыжим познакомлю?Володя не возражал. Шоколадная девочка присела на корточки перед его псом, который живо вскочил, разметая хвостом сосновые иголки, и, разумеется, тут же накинулся на нее со своими собачьими нежностями – а она от неожиданности засмеялась и первый раз взглянула на Головина радостно и по-детски. И это опять было то, о чем ему когда-то давно говорила Карина – что семейное сходство совсем не в чертах лица: сейчас на него смотрели в точности ее глаза, такие знакомые, такие любимые. Уехавшие от него сегодня утром. Даже раньше, чем кончились праздники.

РАЗНОЦВЕТНАЯ ЖИЗНЬ

Никогда еще не было такого счастливого, такого настоящего праздника. Никогда солнечная погода не наступала, как по волшебству. Никогда не улетало в небо столько разноцветных шариков. И никогда все не обрывалось так внезапно.

Головин сидел за столиком летнего кафе в парке. Праздник кончился, хотя вокруг было многолюдно и весело, и музыка гремела не переставая. Народ раскупал попкорн и сладкую вату и любовался расписными скамейками, которые уже успели высохнуть.

Володя тоже походил по аллее, разглядывая цветочные поляны, восточные ковры, морские волны с китами и рыбами. Была даже целая Солнечная система со всеми планетами: можно присесть хочешь – на Марс, хочешь – на Юпитер. Спинка следующей скамейки расписана птицами, а сиденье – их гнездышками, и здесь толпилась масса желающих помочь высидеть яйца. Еще одну скамеечку, должно быть для влюбленных, разрисовали большими алыми сердцами, но кто-то уже умудрился сломать одну рейку, и «Лавка поцелуев» превратилась в «Лавку разбитых сердец». А рядом вся урна тоже сердцами разукрашена.