Книга Клинок Тишалла - Мэтью Стовер

А если эти чертовы эльфы и правда могут читать мысли – пусть читают. Может, хоть тогда уважать начнут.

Эту мысль Гаррет постарался отогнать. То была всего лишь репетиция перед конфликтом. Этим он грешил частенько: дурная привычка, от которой администратор пытался избавиться уже не первый год. «Воображаемый конфликт перетекает в жизнь», – напомнил он себе. Еще одно из главных его правил.

Однако к делу. Он перевел дух и попытался заговорить снова.

– Лагерь… э-э… вынужденных переселенцев из Алмазного колодца расположен недалеко от Тернового ущелья. Может, утром я провожу вас туда? Чтобы вы сами увидели, как хорошо о них заботятся.

Брови Квеллиара изогнулись.

– Как о скотине?

– Как о партнерах, – твердо поправил Гаррет, но эльф его словно не слышал.

– Хумансы и их скотина, – с непробиваемой снисходительностью продолжал он. Голос его звучал весело. – Кто кем владеет?

– Ценные партнеры, – гнул свое Гаррет. В разговоре глухих, напомнил он себе, могут участвовать и двое. – Они весьма помогли нам в проведении горных работ…

– Возможно, наше взаимное непонимание носит сугубо лингвистический характер, – покровительственно заметил Квеллиар. – У нас в Митондионне партнеров, которых держат за оградой, называют скотиной. Вам знакомо это слово?

Гаррет состроил профессионально невыразительную администраторскую улыбку, пытаясь сообразить, чем ответить на такие слова. Спасло его то, что отворилась дверь. Охранник, держа автомат на изготовку, неуверенно переступил порог и захлопнул за собой дверь, после чего вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь, вскинув руку к виску, прикрытому серебряной сеткой антимагического шлема.

– Простите, что прерываю, администратор, – проговорил он по-английски. – Посол Монастырей ждет вас в приемной.

– Райте? – Гаррет нахмурился. Черт, что послу могло понадобиться от него в такой час?

– Так точно, сэр. В приемной.

– Что ему надо?

– Не объясняет, сэр. Но говорит, что это крайне срочно.

Если уж на то пошло, каким образом посол Монастырей забрался так глубоко во чрево замка без ведома хозяина? Гаррет раздраженно мотнул головой.

– Хорошо, – решительно бросил он. – Передайте его превосходительству, что, как только я закончу здесь…

И он умолк – дверь за спиной охранника неслышно распахнулась, открыв взгляду терпеливо ожидающего Райте. Посол стоял очень прямо и совершенно неподвижно. Складки алой с золотом сутаны ниспадали, словно вырезанные из коралла. Руки монах сложил на груди странным образом и шевелил пальцами так, что Гаррет не успевал следить за их движением…

– О… – выдавил Гаррет со смешанным чувством облегчения и благодарности. – Ну слава богу…

Райте пришел! Наконец-то! Гаррет и не подозревал, насколько соскучился по Райте, до какой степени нуждался в ободряющем присутствии друга.

– Райте! – воскликнул он, светлея лицом. Вот теперь Гаррет мог вздохнуть свободно. – Заходи, заходи, будь любезен. Передать не могу, как я рад тебя видеть.

Посол Монастырей вступил в комнату.

– А я рад, что прибыл вовремя. Отошли своего стражника на пост.

– Конечно-конечно. – Гаррет махнул рукой охраннику, и тот вернулся в коридор к своему напарнику. – Дверь закрой, придурок!

– Не стоит, – негромко проговорил Райте.

Он посмотрел на дверь, и та закрылась.

Сама.

У Гаррета отвалилась челюсть.

– Что?

Райте перевел взгляд на ручку двери, сощурив бесцветные глаза. Собачка замка встала на место с явственным «щелк», прозвучавшим в тишине как звук медленно, уверенно взведенного курка.

– Что?

Дверь напротив щелкнула так же громко. Райте перевел взгляд на третью дверь, и та тоже заперлась. Друг за другом затворялись с лязгом железные ставни и замыкались, щелкая, засовы.

– Райте… – неуверенно проговорил Гаррет. – Райте, что ты делаешь?

Поджав губы, посол по очереди оглядел собравшихся и всем уделил по сдержанной улыбке.

– Не даю сбежать этим убийцам.

Квеллиар обернулся с нечеловеческим, нарочитым изяществом поднимающей голову кобры.

– Дитя людское, – проговорил он. Веселые колокольчики в его голосе уступили место дальнему, древнему, холодному набатному звону. – Я старейший из Массалов. Это твои шутовские забавы? Я учил подобным десять поколений твоих предков за тысячу лет до твоего рождения, когда люди были не более чем нашими…. – мрачный взгляд в сторону Гаррета, – партнерами . Не заставляй нас демонстрировать, что опыт приходит со временем.

Хотя эльф не шевельнулся и даже в лице не изменился, от него на Гаррета хлынула леденящая волна, путая мысли и наполняя сознание ужасом. Гаррет словно очнулся от необъяснимо накатившего сна. С нарастающим трепетом он взирал на посла Монастырей. Они друзья? Как он мог поверить, что дружил с этим человеком? Он едва был знаком с ним, втайне считал утомительным фанатиком, пограничным психопатом, чей рассудок колеблется между честной тупостью и невыносимой мономанией. А уж взгляд, который Райте бросил на Квеллиара, – немигающий, невыразительный, безумно сосредоточенный – превратил внезапную дрожь в настоящий, физический страх.

– А я Райте из Анханы, – проговорил монах и глухо хлопнул в ладоши, так, словно стряхивал в сторону Квеллиара пыль.

Ничего не случилось.

Эльфы взирали на него с неизменным любопытством. Гаррет едва осмеливался дышать и молился про себя, чтобы все это оказалось дьявольской шуткой. Райте сложил руки на груди и с мрачным удовлетворением улыбнулся – одними глазами. Квеллиар кашлянул, и его спутники разом обернулись к нему.

Гаррет дернулся, страшась посмотреть и не в силах удержаться…

Пушистые брови эльфа озадаченно изогнулись. Квеллиар склонил голову к плечу, точно удивленный щенок, и медленно-медленно опустился на колени. На лице эльфа не отражалось ничего, кроме недоумения, – ни грана тревоги, не говоря уже о боли, – когда его обильно вытошнило черной кровью на ковер.

– Прости, – шепнул он Гаррету. – Прости…

И он рухнул лицом в растекающуюся лужу кровавой блевотины. Его корчило, трясло, из окровавленного рта вываливались огромные алые ломти, словно какая-то сила искромсала его кишки, печень, желудок и теперь выталкивала через глотку. По тончайшей вышивке на обивке софы эпохи Людовика XIV разбрызгался фонтан вишнево-черных капель.

Наконец он перестал глухо, мучительно хлюпать – «хгхкх… гкх… кх… гхсс…» – и затих.

– Рад был познакомиться, – безмятежно сказал мертвецу Райте.

Он обернулся, подняв бровь, к оставшимся эльфам, но внезапная смерть старейшины настолько ошеломила их, что они оцепенели. Гаррета охватил ужас; администратора колотила дрожь, дыхание перехватило. Он был совершенно уверен, что сейчас эльфийские посланцы совещаются без единого слова или жеста, готовя немыслимое, нечеловеческое возмездие. А Райте отвернулся, будто не считал эльфов достойными внимания.