Книга Тысяча сынов. Все прах - Грэм Макнилл

Ариман читал отчеты о боевых операциях Космических Волков и полагал, что такое определение в полной мере подошло бы и для сынов Русса. Они были оружием, превосходным средством разрушения, и не останавливались, не завершив начатое.

Легенды о големах, безусловно, содержали и предостережение против заносчивости и гордыни, описывали либо уничтожение колоссов при помощи обмана, либо, что встречалось еще чаще, мятеж голема против своего создателя. Так, например, голем из Ингольштадта[50]ополчился на своего создателя и всех, кто был ему дорог, а потом покончил с собой на погребальном костре среди снегов и льдов. Такое сравнение неожиданно смутило Аримана, и он выбросил из головы эту мысль, сосредоточившись на круто уходящем вниз тоннеле. Как правило, он мог в точности повторить любой пройденный маршрут, вне зависимости от его сложности, но уже через несколько мгновений после входа в Гору совершенно потерялся. Похоже, только примарху был известен весь путь, но как он умудрялся находить дорогу на пересечениях тоннелей, Ариман сказать не мог.

Из капитанов братств внутрь Горы кроме Аримана отправился только Утизаар. Фозис Т’Кар был еще слишком слаб, и Хатхор Маат остался восстанавливать его силы при помощи искусства Павонидов. Калофис тоже остался, чтобы охранять вход в Гору. Титанов-стражей больше не было, но кто знает, какие еще угрозы могли таиться в укромных долинах и пещерах?

В итоге в недра Горы спускались воины из нескольких братств, и Ариман видел, как различаются мерцающие ореолы энергии, по которым можно было определить принадлежность к тому или иному братству.

Вскоре он отметил, что большинство его спутников были Пирридами.

— Да, понимаю, — заговорил Утизаар. — В присутствии Космических Волков ни о каких тонкостях и речи быть не может.

Ариман почти машинально кивнул, как вдруг осознал, что ничего не произносил вслух.

— Ты прочел мои мысли? — спросил он.

— В настоящий момент это не так уж и трудно, — ответил Утизаар. — При здешнем уровне эфирной энергии ваши мысли усиливаются. Вы все как будто кричите во весь голос. Я чувствую себя очень неловко.

При мысли о том, что его разум прозрачен для посторонних, Ариман нахмурился.

— Будь осторожен, — предостерег он Утизаара. — Когда-нибудь это может навлечь на тебя беду. Людям не нравится, когда кто-то читает их сокровенные мысли.

— Моя сила не слишком отличается от твоей, — заметил Утизаар.

— Как же ты пришел к этому заключению? — удивился Ариман. — Способности Корвидов и Атенейцев не имеют ничего общего.

— Я читаю то, что люди думают сейчас. А ты читаешь то, что они будут делать в будущем. Вся разница лишь во временном промежутке.

— Я об этом не думал, — признался Ариман. — Эта тема заслуживает отдельной дискуссии, но, вероятно, не сегодня. Этот день не слишком подходит для научных споров, не находишь?

— Ты прав, — весело усмехнулся Утизаар.

Некоторое время они шагали молча, спускаясь все глубже и глубже. Ощущение контакта с эфиром в недрах Горы после его долгого отсутствия одновременно радовало и тревожило. Всему происходящему должны быть свои причины, и только очень значительные силы могли так кардинально изменить ситуацию.

Что же такое мощное скрывалось в недрах Горы?

Все трое погрузились в молчание, обдумывая только что сказанное друг другу. Каллиста и Камилла испытывали явное облегчение, поделившись своими тайнами, хотя и опасались, не придется ли им вскоре в этом раскаиваться.

Необычные свойства связывали их друг с другом. Что бы ни происходило дальше, в какие бы странствия они ни отправились, между ними зародилась связь. Сейчас это была лишь тонкая ниточка, но при соответствующем отношении она может быстро окрепнуть.

— И что же мы со всем этим будем делать? — спросила наконец Каллиста.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил Лемюэль.

— Что мы будем делать? — повторила Камилла, отчетливо выделяя каждый слог, словно ее собеседник был туповат. — Если, как ты говоришь, мы оказались в Двадцать восьмой экспедиции благодаря нашим особенностям, положено ли нам самим знать об этом? И можно ли открыто пользоваться своими талантами?

Прежде чем ответить, Лемюэль ненадолго задумался.

— Этого я бы не советовал, моя милая. В некоторых кругах такие способности до сих пор считаются колдовством.

— Ты считаешь, что нам грозит опасность?! — воскликнула Каллиста, перебирая складки своей джеллабы. — Они для этого собрали нас здесь? Чтобы избавиться от нас?

— Нет, я так не думаю, — поспешил заверить ее Лемюэль. Он поднялся, подошел к ее креслу, взял за руку и заглянул в глаза. — Я не верю, чтобы Тысяча Сынов забрались в такую глушь только для того, чтобы сжечь нас на костре.

— Тогда что им от нас нужно?

— Признаюсь, мне это неизвестно, — сказал Лемюэль. — Лорд Ариман говорил, что намерен научить меня правильно использовать свои силы. Возможно, нам всем предстоит учиться.

— Зачем Тысяче Сынов утруждать себя нашим образованием? — удивилась Камилла.

— Лорд Ариман сказал, что, используя эти силы, мы становимся уязвимыми, — пояснил Лемюэль, прибегая к доводам, которые и сам не до конца понимал. — Я не слишком хорошо разобрался в этом, но создается впечатление, что все происходящее — часть какого-то грандиозного замысла и мы на пороге какого-то чуда. Возможно, мы станем первыми представителями новой ветви человечества, первыми научимся безопасно пользоваться своими силами и будем учить других.

Каллиста вырвала пальцы из его руки, и Лемюэля поразило выражение ужаса на ее лице. Ее аура сменила оттенок, в одно мгновение став яростно-красной.

— Я не желаю становиться новой ветвью или чем-то еще в этом роде, — заявила женщина и, поднявшись, оттолкнула назад полотняное кресло. — И мне не нужны эти способности. Если бы я только могла от них избавиться!

Лемюэль успокаивающим жестом поднял обе руки.

— Прости, — произнес он. — Я не хотел причинить тебе боль.

— Это так мучительно, — запинаясь заговорила она. Каллиста прижала пальцы к вискам и лишь усилием воли сдерживала подступившие слезы. — Каждый раз, когда возникает огонь, он выжигает часть меня. Если это не прекратится, боюсь, он когда-нибудь сожжет меня дотла.

Камилла вскочила со своего места и обняла Каллисту.

— Не бойся, — сказала она. — Мы о тебе позаботимся. Верно, Лемюэль?

— Конечно. Без вопросов. Такие люди, как мы, должны держаться вместе.

— Какие это люди? — раздался у него за спиной чей-то голос.

Лемюэль дернулся, словно от удара. Обернувшись, он увидел хрупкого старика в коричневатом одеянии летописца, с длинными седыми вьющимися волосами, собранными в тугой пучок на шее. Худой сутулый летописец держал под мышкой тонкую книгу в кожаном переплете. Его лицо цвета орехового дерева испещряли глубокие старческие морщины.