Книга Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев

А потом я тоже заплакал, как мои мальчишки. На меня тоже общее настроение подействовало. Или, может, откат пошел, когда напряжение резко спало. Чувствую, слезы по щекам текут. Надо бы вытереть. И кровь тоже надо вытереть. Теперь уже можно снимать маску, теперь меня с матча снять не смогут. Вот я и снял ее.

Да уж, недаром Озеров так удивился моему виду. Я тоже удивился сейчас. Вчера-то я сам свое лицо не видел, а потом меня умыли, и стало уже не так колоритно. Оператор еще очень удачно поймал меня крупным планом, я как раз вверх голову приподнял. И хотя телевизор у нас черно-белый, все равно зрелище было незабываемое.

Слипшиеся от пота волосы, съехавший куда-то вбок пластырь, кровавая дорожка проходит через все лицо – от брови до подбородка. В засохшей крови видны свежие следы слез, а на губах кривая улыбка. Глаза же при этом, кажется, просто светятся от счастья. Победа!..

Глава 37

– …Ну, не то чтобы нельзя. Просто это несколько… необычно.

– А я вообще очень необычная девочка.

– Да, с этим трудно спорить.

– И потом, в хоккей мне путь закрыт, сами знаете.

– Да, к сожалению. Хотя после того незабываемого матча всерьез рассматривался вопрос о том, что девочкам тоже можно разрешить играть. Твоя игра впечатлила очень многих.

– Но так и не разрешили ведь.

– Увы. Быть может, через несколько лет и пересмотрят такое решение.

– Для меня будет слишком поздно.

– Тут ты права. Значит, твердо решила?

– Да, Николай Иванович. Я решила.

– Может, все же в лыжники? У тебя великолепные данные.

– Нет.

– Ну, хотя бы биатлон.

– Нет, не хочу.

– Ох, ну что с тобой делать? Ладно, давай сюда свое заявление.

– Пожалуйста.

– Последний раз спрашиваю: «Не передумала?» Потом поздно будет.

– Не передумала. Подписывайте.

– Ну, смотри, Мальцева, я тебя предупредил. На, держи.

– Спасибо, Николай Иванович. Я пойду?

– Иди уж. Ворошиловский стрелок.

…В этом году я в седьмой класс пошел. И наконец-то выбрал себе спортивную специализацию. Меня вообще-то давно девчонки спрашивали: что ты, мол, Мальцева, никак не определишься? Сколько можно думать? Ну, я, собственно, давно определился, просто говорить заранее не хотел. Дело в том, что для всех видов спорта существуют возрастные ограничения. Так, спортивной гимнастикой можно начинать заниматься с пяти лет. Ирка как раз с пяти лет ею и занимается. А вот пулевой стрельбой девочкам разрешают заниматься только с двенадцати лет. Хотя мальчишкам почему-то с одиннадцати. Опять несправедливость. Причем начинать заниматься нужно обязательно с первых дней учебного года. Потому я в прошлом году и не совался в секцию стрельбы, мне же двенадцать только в декабре исполнилось.

Но теперь вот наш директор школы подписал мое заявление о зачислении меня в стрелковую секцию. А что? Ведь стрельба – тоже олимпийский вид спорта. К тому же среди женщин малопопулярный. Во всяком случае, я надеюсь на это. То есть конкуренция на московской Олимпиаде будет не слишком острой. Наверное. А я через семь лет всерьез намерен побороться за олимпийское золото. Хотя пока что я не только не умею стрелять, а вообще еще ни разу в этой жизни винтовку в руках не держал. Разве что в тире прошлым летом пострелял немного, когда мы с отцом и братьями ходили гулять в Парк Горького. Так ведь в тире – воздушка.

Помню, тогда там еще неуклюжий Вовка сидел на лавочке и уронил себе на колени мороженое. Вернее, он его уронил, и вместо того, чтобы ноги растопырить и позволить упасть на землю, этот обормот сжал коленки. И поймал. Как раз между коленей брикет мороженого и раздавил. А потом полез отмываться в фонтан. И упал в него. С головой окунулся, хорошо еще, что тепло было на улице. Наверное, десантником будет.

Мы с папой и со Степкой долго ржали над этим мокрым чудом. Когда же я помогал Вовке выбраться из фонтана, тот как-то ухитрился стянуть у меня с головы мою нелепую косынку. К счастью, народу было не очень много, и я успел надеть ее обратно прежде, чем меня опознали. А то на этом наша прогулка тут же и закончилась бы.

Ненавижу эту косынку. Однако в Москве приходилось все время носить ее на улице. С непокрытой головой из дома я не выходил. Почему? Да потому, что меня прохожие узнавали. Задолбали со своими вопросами, поздравлениями, советами и пожеланиями. И чего лезут? Идет человек себе по улице, никого не трогает. Дело у него какое, значит, есть. Может, в булочную идет или в кино. Так нет же, нужно остановить, радостно улыбнуться и громко спросить: «Девочка, а ты не Наташа Мальцева?» И тут уже и другие прохожие начинают останавливаться и присматриваться ко мне. А потом – вопросы и вопросики… и про хоккей, и про кино, и про Федота. Тьфу ты!

После того памятного полуфинального матча на меня неожиданно упала и чуть было не раздавила в лепешку всесоюзная известность. Хотя нет, не сразу упала. Сначала мы турнир выиграли. Финал оказался намного проще, чем полуфинал. Мы в финале с «Крылышками» играли, а им, скажу я вам, до уровня «Факела» расти и расти. Неудивительно, отчего «Факел» считал себя почти победителем, когда в четвертьфинале «Шайбу» прошел. «Крылышки» «Факелу» на один зуб были. Они даже слабее нас играли, если сравнивать с временами до аварии, когда у нас полный состав был.

Впрочем, в финале нас уже не тринадцать играло, а шестнадцать. Хотя в воротах все равно я стоял. Пушкин со своим пальцем на трибуне сидел. Да и все равно тренер не поставил бы его в ворота. Ведь «Крылышки» тоже нашу эпическую битву с «Факелом» смотрели и трезво оценивали вероятность забить мне, коль скоро этого даже могучий «Факел» не смог сделать.

И очень зря они меня так боялись. Потому что на этот раз я в свою обычную силу играл, без озарения. Вполне они могли забить, нужно было просто чаще ворота атаковать. А они вместо бросков по воротам плели какие-то кружева. Совершенно головоломные, безумно сложные комбинации проводили, пытаясь просто въехать в ворота с шайбой.

Правда, все равно они больше времени проводили в нашей зоне, чем мы в их, но это чисто из-за того, что нас было меньше. Наши ребята менялись реже и больше уставали. А в конце второго периода мы им забили. Опять Смирнов отличился. И всем стало видно, что «Крылышки» – это не «Факел». Расклеились они как-то и, похоже, смирились со вторым местом.

Нет, они играли, даже атаковать пытались, только как-то без огонька. Вратаря они своего за полторы минуты до конца третьего периода все-таки сняли. Все равно хуже не будет. Но у нас-то полный состав был. А вшестером против пяти – это совсем не то, что впятером против двоих, как мы «Факел» давили.

Матч в основное время закончился со счетом 2:0. Мы им в пустые ворота забили. Вернее, я забил. Клюшкой по шайбе захреначил со всей дури и отправил шайбу на фиг из зоны, время потянуть. А она возьми да и влети сдуру в их ворота. Попал случайно. Это была моя первая и последняя шайба в жизни. Раньше я никогда еще не забивал, а в будущем в хоккей играть уже не собирался. Последний раз в жизни я в тот день на площадку вышел. И эта же шайба стала последней, забитой на турнире.