Книга Сны разума - Олег Таругин

– Похоже на то, – все так же задумчиво согласился контрразведчик, – в космосе волне этого, гм, излучения препятствовали лишь корпуса рейдеров, металлические, надо полагать, здесь же – многометровые известняковые массивы… Да, похоже. Причем складывается впечатление, что мощность излучения при прохождении преграды снижается, и весьма существенно. Это если не учитывать характера самой преграды. Хочешь сказать, что и по территории погранзаставы проходит некая граница, за пределами которой шарик уже безопасен, так?

– Примерно. Мы ведь не знаем, расположен ли он точно под самой заставой, верно? Шар-передатчик может залегать и в стороне, «покрывая» ее территорию только в одном месте, например, непосредственно в районе этого вашего объекта. А караульные помещения, казармы там какие-нибудь, лежат уже за этой границей…

– Заграничная казарма, караулка и сортир… – пропел-промурлыкал полковник на мотив какой-то неузнанной мной песенки. – А что, все вроде бы укладывается! Коля, после того как ребятки друг друга положили, там много людей по территории шлялось, не в курсе? Возле бункера, я имею в виду?

– Откуда? – искренне удивился капитан. – Когда мы подъехали, все уже оцеплено было, лишних разогнали. Остались человек десять в оцеплении, особист местный, начзаставы и доктор. Но близко никто не подходил – чиж этот периодически наружу постреливал, так что по открытому месту особенно не пошляешься. А на штурм они пока не решались.

– А доктор-то зачем? – хмыкнул контрразведчик, тут же мрачно пошутив: – Патологоанатом, что ли? Освидетельствовать приехал?

– Да нет, местный начальник медслужбы, капитан по званию. Я, собственно, про него и собирался рассказать. Уж не знаю, за кого он нас с подполковником принял – скорее всего его просто никто из своих слушать не хотел, а успокоиться мужик все никак не мог, – но рассказ его мне шибко интересным показался. Так что я его в сторонку отвел и порасспрашивал. И оказалось, что этот самый солдатик вообще ни при каком раскладе служить не должен был. Но то ли такой недобор на призыве был, что всех подряд в кирзу обували, то ли у него уже здесь крыша поехала, но диагноз ему поставили неслабый – самую настоящую шизофрению в стадии обострения, да еще и на фоне легкой степени врожденного слабоумия. Короче, парнишку со дня на день комиссовать должны были, уже документы приготовили – и тут в наряд. Доктор, бедняга, по этому поводу аж пеной исходил, всех вплоть до начзаставы под трибунал отправить грозился…

– Ага, значит, собравшийся погулять по катакомбам единственный выживший оказался сумасшедшим? Да еще и слабоумным в нагрузку? Оч-чень интересно, очень. Я бы даже сказал, архиинтересно и весьма многообещающе… А что умного наш доктор скажет? – четко проинтонировав ударением нужное слово, осведомился Анатолий Петрович. – Не думая, навскидку, а? Вот возьми да просто брякни первое, что в голову взбредет? Любую глупость?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею! Больше ничего как-то не взбредает.

– И все же?

– И все же? Надеюсь, ты не хочешь сказать, что в случае с этим шизофреником нашему шарику удалось провести имплантацию чужого разума?

– Именно, – торжествующе сообщил полковник. – И-мен-но! А зачем ему иначе фонарь, веревка и вход в подземелье?

– Ну, знаешь ли! – искренне удивившись, фыркнул я. – Зачем коту сметана! Чтобы от трибунала уйти, например! Может, он местный, все катакомбы в детстве излазил и знал, что сумеет выжить под землей, – вот и вся разгадка. Тоже мне тайна индейца Джо, блин!

– Фи, господин писатель, какой же ты нудный! Где романтизм, где поиск во всем и вся неизбитых сюжетов, где интерес к неведомому?! Поехали, Коля, потом дорасскажешь, – последнее относилось, понятно, не ко мне. – Нельзя быть таким приземленным, Игоревич! И знаешь почему? – Голос контрразведчика, уже взявшегося рукой за дверную ручку, вновь посерьезнел: – Меня слишком усердно учили не верить в совпадения, вот почему. И учителя были, поверь, очень неплохи. Сейчас я просто не имею права поверить в то, что вроде бы лежит на поверхности. Ну вот сам посуди: все, в кого раньше пытались подсадить матрицу чужого разума, благополучно отправлялись на тот свет – и в твоих текстах, и здесь, в реале. И вдруг один выживает. Это раз. Где-то рядом лежит под землей инопланетная хреновина – и он, несмотря на заложников, не требует классический вертолет или катер, а собирается спуститься именно под землю. Это два. Ну и третье: чужие пытаются и не могут найти в человеческом разуме ни малейшей лазейки – и вдруг оказывается, что наш солдатик умственно отличается от всех остальных. Помнишь, как Гойя говорил? Умный мужик был, хоть и сюрреализмом баловался. Помнишь? «Сон разума порождает чудовищ». Разум этого пацанчика болен, он, говоря языком классика, спит – и на освободившееся место приходит нечто иное… Короче, потом можем еще поспорить, но сейчас надо ехать. Мы ведь еще не знаем, из-за чего Николаша нас с места сорвал и кто его так эффектно изукрасил…

11

«Волга» неспешно подкатила к массивным железным воротам, некогда выкрашенным зеленой краской, ныне почти полностью облупившейся, и требовательно просигналила. При взгляде на проржавевшую звезду по центру створок у меня тоскливо сжалось сердце: именно здесь я провел не одно свое пионерское лето. Тренировочный лагерь раньше принадлежал городскому военному училищу, начальником медслужбы которого в те годы был мой отец. Конечно, детям не слишком-то полагалось находиться на территории военного объекта, но у сына начальника МС определенно были свои – и немалые! – преимущества. Больничные листы и дармовой спирт всем были нужны. Особенно в лихие горбачевские времена «всенародной» битвы за трезвость, как я теперь понимаю, более похожей на драчку за лишнюю поллитровку.

Анатолий Петрович, наверняка знакомый с моим «особым досье», тем самым, которое хрен я когда увижу, с интересом наблюдал за выражением моего лица.

– Ностальгия?

– Досье покажешь? То, что на меня собрали?

– Блин, вот умеешь ты с толку сбить, Игоревич! – уважительно хмыкнул полковник. – И далось оно тебе? Да прямо хоть завтра. Тут такая игра пошла, что я теперь – не более чем твой добровольный помощник и где-то слегка наставник. До бумажек ли сейчас?..

– Проехали, – решительно пресек я дальнейшее развитие темы. – Это я так, дурю понемногу. Просто неприятно видеть, что осталось от былого могущества. Все, блин, пораспродали. Такой лагерь был…

– Хех…

Я так и не понял, что имел в виду контрразведчик, потому что из дверей караулки показался явно заспанный солдатик с автоматом без магазина. Пустые ножны от штык-ножа сиротливо болтались на поясе.

– Стой, кто идет? Стрелять бу…

– Открывай! – по-армейски просто приказал полковник, высунувшись из окна машины. – И подполковнику Нуралиеву позвони, прямо сейчас! Скажи, Толик из московской «конторы» в гости нагрянул!

– Но… – Окончательно проснувшийся солдатик, с самой учебки наверняка твердо убежденный, что охраняет чисто символический объект, попытался было протестовать, но контрразведчик чуть понизил тон: