Книга Лунный нетопырь - Ольга Ларионова

— Ну а что мне в ём проку… Хоть и приданое энто мое, еще прадедом найденное. Кидай оземь!

Принцесса неуверенно повертела в руках драгоценный кругляш — с одной стороны отпечаталась неровная частая сеточка, на другой было отчеканено хмурое, совсем не тихрианское лицо с определенно зверским выражением. Паянна требовательно кивнула:

— Ну, выбирай: рожа или рогожа?

— Рогожа! — торопливо чирикнула принцесса детским голоском и высоко подбросила вверх дареную кругляшку.

Голубой просверк разрезал воздух, точно падающая звезда, и Юрг, подпрыгнув, поймал на лету их новый талисман.

— Ну, вот видишь, я была права, — торжествующим тоном возвестила мона Сэниа, глянув на его ладонь. — Рогожка. Да не волнуйся, муж мой, любовь моя, я, как и в прошлый раз, только посижу на уступчике, в туман погляжу. Потом мы с тобой обсудим, где искать дальше, ведь, сколько времени копаемся, то в пыли, то в болоте, а толку никакого. Не знаю, как тебя, а меня это уже раздражает.

Но Юрг, словно не слыша ее слов, придирчиво разглядывал маленький, но тяжелый кружочек незнакомого металла.

— Скажи-ка, Паянна, а у вас всегда деньгами служили жемчужины? Вот таких кругляшей в ходу не было?

— Сказанул — в ходу! — Тихрианка хлопнула себя по бокам, так что Гуен на верхушке центрального купола испуганно забила крыльями и закричала дурным голосом. — Да на одну таку финтифлюху два, а то и три каравана на корню скупить можно! Кто ж ими швыряться-то будет, а паче того — при себе в кисете носить? Тут и честной караванник позарится, не говоря о татях разбойных. Не-ет, окромя моей, такой штуковины днем с огнем не сыщешь. Одная она, и никому про нее не ведомо.

— Странно. Я почему-то убежден, что это — монета, и не такая уж древняя. Может, с другой дороги?

— Да ни в жисть! — Паянна отмахнулась тяжелой лапищей, так что Юрг едва успел шарахнуться в сторону. — В других землях голубого золота и в помину нет. Токмо у нас.

— Вот это меня и удивляет: у вас-то оно откуда? И в слитках притом, насколько я помню Оцмаров клад. Даю голову на отсечение, что ваша металлургия дорастет до получения таких температур, какие требуются для плавки золота, лет так через тысячу. Так кто тут руку приложил?

Паянна зевнула, как пантера.

— Чегой-то темно ты баешь, князь, — проговорила она равнодушно. — Уму недоступно. На что люди не гожи, на то кудесная сила найдется. Так-то.

На такой аргумент оставалось только за ухом почесать.

— Ну, я лечу, с твоего позволения? — нетерпеливо подала голос принцесса.

— О, дьявол, кто о чем, а шелудивый о бане… Держи свой собачий жетончик, мое твое величество, и лети на все четыре стороны!

Довела-таки, однако.

9. В логове бога

Посидеть на облюбованном уступчике не удалось — он был безнадежно загажен забравшимся сюда туканярой. Ких, выглянув из кораблика, гадливо принюхался и, не спрашивая разрешения, одним разрядом пришиб осквернителя их посадочной площадки. Вместе с Дузом они спихнули подрагивающую тушу вниз с обрыва, и белесые тараканищи длиной с древко стрелы тут же устремились к дармовой кормежке.

— Фу, — сказала принцесса, так и не рискнувшая высунуть нос из люка. — Давайте-ка срочно перебазироваться на другой конец долины, а то не проветриться будет.

Но когда они очутились на противоположном краю каменного «корыта», то под ногами увидели тонкую взвесь еще не осевшей пыли.

— Обвал, — констатировал Дуз. — Сравнительно недавний.

— Могло быть и небольшое землетрясение, — предположил Ких, хотя его не спрашивали — вольность, явившаяся следствием того, что командор всеми силами старался развить в своих воинах зачатки самостоятельного мышления.

Мона Сэниа чихнула.

— Искать-то все равно надо, — раздраженно проговорила она. — Может быть, все и к лучшему, откроется еще какая-нибудь пещера, или трещина обнаружится… Короче — за дело. Только будьте внимательны: малейший шум под ногами — и, не раздумывая, сюда. Ну а теперь Ких — налево, Дуз — направо, а я пока останусь здесь. Удачи!

В одиночестве стало немного легче. Она присела на пороге кораблика, решив подождать, пока осядет пыль. Пришлось трижды чихнуть, и это малоприятное занятие отвлекло ее от проблем, которые она собиралась решать в этой приглянувшейся ей долине, ласкающей душу мягкими лапками своей безлюдной тишины, где ответы рождались сами собой, словно подсказанные добрым гномом. Так что же за странная перепалка… а-апчхи! — вышла сегодня у нее с мужем? И только ли в том причина, что он ни с того ни с сего возненавидел Паянну? Ведь между ними и раньше вспыхивали ссоры, но какие-то быстротечные и, как правило, не лишенные примитивного юмора. Что же случилось на этот раз?

Ты не поверила ему до конца, и он чувствует, что между вами пролегла какая-то трещинка. Отсюда его раздражение.

Неправда! Между нами не осталось никаких подозрений; я убедилась, что во всем были виноваты его пикантные воспоминания, сказки про цветущий папоротник, завистливые взгляды Алэла на нашего сына…

Убедилась — это значит: убедила себя. Эти все объяснения от разума. А от сердца — кошачий коготок.

Слушай, внутренний голос, или как там тебя, я ведь сюда прилетела вовсе не для того, чтобы ворошить старые обиды. На всей своей нелепой ревности я поставила жирнющий крест, так что и ты изволь больше о ней не вспоминать. А сейчас лучше скажи мне, пока я не зачихалась до потери сознания…

Зачем тебе чихать? Вокруг тебя нет никакой пыли.

А ведь и правда. Чудеса! Только она не осела на землю, а, следуя за гуляющей по дну долины «поземкой», превратилась в бесшумный золотистый смерчик, который внезапно поднялся и, пританцовывая вокруг кораблика, заключил его в янтарную сферу, образуя золотистый полупрозрачный кокон; каменный карниз, дымящаяся подземным паром долина, сырое низкое небо — все затуманилось и исчезло, остались лишь вихрящиеся узоры. Они складывались в контуры, с удручающей быстротой сменяющие друг друга, а потому не узнаваемыми…

Это оттого, что ты никак не можешь сосредоточиться на чем-то одном.

Хм, Паянна тоже советовала сосредоточиться, но сегодня мысли скачут, как здешние кузнечики, такие прозрачные и невесомые… Да. Я готова. Сосредоточилась.

Тотчас же золотисто-коричневые волнистые линии снова завихрились, словно кто-то рисовал в воде тончайшими струйками сепии и охры; сменяющие друг друга контуры теперь напоминали развалины здешних городов, которых они перевидали за этот год несметное множество — рассыпавшиеся башни и минареты, обрушившиеся акведуки и возносящиеся к облачным небесам смятые каркасы, которые уже никогда не обрастут кирпичной плотью … Нет. Это все очень любопытно и даже притягательно, но — для Юрга.

Жаль, бесконечно жаль. Тогда что хочешь увидеть ты?