Книга Наследник Громовержца - Олег Авраменко

Я не знал, что будет — то ли она пройдёт сквозь меня, то ли натолкнётся на невидимую преграду, то ли я сразу стану видимым и мой путь по Тропе прервётся. А я не для того блуждал зигзагами по Вавилону, чтобы, подобно Кевину, в последний момент всё испортить и не узнать, чем же кончается Тропа.

В считанные секунды я принял решение, спешился и быстрым шагом двинулся к храму. Услышал, как позади ахнула Фиона, когда из пустоты возникла моя лошадь — но без меня.

— Феб, вернись! — крикнул мне вслед Кевин, тут же догадавшись о моём намерении. — Не иди сам. Давай повторим путь.

— Все четверо, — подхватила Фиона.

Я не стал их слушать, взбежал по ступеням и вошёл в распахнутые врата храма.

Тогда и сработало в полную силу древнее заклятие Тропы…

20

Это не было похоже ни на стремительный рывок по Туннелю, ни на мгновенный прыжок адепта Источника, ни на мягкий переход через Безвременье. Мир вокруг меня словно опрокинулся и вывернулся наизнанку; на какую-то ужасную секунду я перестал ощущать собственное тело, лишился зрения, слуха, прочих чувств, способности мыслить и испытывать эмоции — но при этом не потерял сознания, а продолжал осознавать себя, бесплотного и обезличенного.

Тогда я не испугался, ведь в тот момент я не был способен что-либо чувствовать. Страх пришёл позже, когда ко мне вернулся контроль над телом и разумом, когда невесть откуда пришло понимание жуткой истины, что на мгновение я прикоснулся к Вечности — к той самой Вечности, которая наступает после смерти… Сражённый такой мыслью, я не удержал равновесия и грохнулся на четвереньки, больно ударившись ладонями и коленями о неровный каменный пол. Эта боль окончательно привела меня в чувство, я быстро вскочил на ноги и огляделся по сторонам.

Я находился в большой пещере, тускло освещённой зловеще-красными всполохами, срывавшимися с высокого потолка, а у дальней стены, в широком углублении, похожем на неправильной формы бассейн, пылал такого же цвета огонь. Кроме меня, ни единой живой души здесь не наблюдалось, и я ещё не решил, хорошо это или плохо. С одной стороны, не было к кому обратиться за помощью, а с другой — никто пока не угрожал мне.

Последнее обстоятельство имело для меня немаловажное значение, поскольку в данный момент я не располагал эффективными средствами защиты, так как не мог дотянуться до Формирующих. У меня оставались лишь внутренние колдовские ресурсы — энергия, которую вырабатывал мой организм и которой хватило бы только на самые простые магические действия.

Поначалу я решил, что попал в зону действия изолирующих чар, и, обострив своё зрительное восприятие, попытался определить, насколько они сильны. Но тут меня ждал ещё один неприятный сюрприз: я вообще не обнаружил Формирующих, они здесь отсутствовали. Я не понимал, как это может быть, ведь Формирующие доступны даже из Порядка и Хаоса; по всем современным представлениям, они обеспечивают существование материи и энергии, самогó пространства и времени.

Я попробовал вызвать на связь Фиону, Кевина или Софи. В принципе, внутренние колдовские ресурсы давали такую возможность; отец рассказывал, что однажды Артур почти целую минуту удерживал контакт с дедом Янусом, хотя был лишён доступа к внешним источникам энергии. Но у меня ничего не получилось — да и получиться не могло. В любом случае, мысленный сигнал должен был идти к адресату по Формирующим — а их-то как раз не было…

Вдруг в моей голове раздался голос. Нет, со мной никто не связался, увы. Голос принадлежал моему собственному рассудку — той части моего «эго», к чьему мнению я привык прислушиваться.

«Как же тебя угораздило, Феб? — вопрошал мой рассудок. — Ты всегда был такой осторожный, такой осмотрительный — и вдруг, сломя голову, побежал в храм. А ведь уже понимал, что это не какой-то нелепый сектантский ритуал, что здесь замешаны силы, в которых ты ни черта не смыслишь. И не только ты — но и Кевин с Фионой, и даже Софи… Что на тебя нашло?»

Я догадывался, что на меня нашло. Похоже, это были чары Тропы — такие же неощутимые и непонятные, как и те, что сделали нас с Кевином невидимыми для Фионы и Софи. Они заставили меня позабыть об осторожности, они заглушили голос рассудка, который отозвался только сейчас, когда было уже слишком поздно. А тогда сама мысль о том, чтобы сойти с Тропы, вызывала у меня протест. И я поддался порыву, принял глупейшее решение закончить путь в одиночку — хотя в тот момент оно казалось мне единственно верным и разумным. Безусловно, это было какое-то наваждение…

С той стороны пещеры, где в углублении горел огонь, раздались хлопки, похожие на взрывы фейерверков. Языки красного пламени в центре «бассейна» взметнулись вверх и обрели очертания человеческой фигуры. Я рефлекторно потянулся за Формирующими — и лишь потом вспомнил, что их нет. Мне оставалось полагаться только на внутреннюю магию да ещё на клинок, висевший у меня на поясе. Я немедленно извлёк его из ножен, хотя и сомневался, что он меня защитит.

— Итак, пожаловал новичок, — прозвучал гулкий, как из колодца, голос. — Подойди ближе, не бойся.

— Я не боюсь, — ответил я и солгал: мне было страшно до дрожи в коленках. — Но я и здесь неплохо себя чувствую.

— Как хочешь.

Фигура покинула пределы «бассейна» и двинулась ко мне. Я сразу же пожалел, что не подошёл ближе: тогда бы я сам выбрал, на каком расстоянии вести разговор, а теперь… Но, вопреки моим опасениям, огненный демон — и, видимо, хозяин этого места — дошёл лишь до центра пещеры и там остановился.

— Кто ты? — требовательно спросил он.

— Феб из Сумерек, — ответил я. — А ты?

— Многие из тех, кто приходил до тебя, зовут меня Нергалом. Я принимаю это имя, оно ничем не хуже других.

— Но это только имя, — заметил я. — А суть?

— Отчасти она заключена в имени. В том, что люди вкладывают в моё имя.

— Так ты бог смерти?

— Зависит от того, какой смысл придавать этим словам, — произнёс тот, кто назвался Нергалом. Языки пламени, из которых состояло его тело (но тело ли?), уплотнились и чётче очертили фигуру, крепко сбитую и рослую, а на его лице даже проступило некоторое подобие черт. — Многие люди подразумевают под богами некие вечные сущности, управляющие теми или иными природными стихиями и явлениями. Я не такой. Ещё под этим словом, причём обычно с заглавной буквы и в единственном числе, имеют в виду творца Вселенной, стоящего над мирозданием. Это тоже не про меня. Я не стою над мирозданием, я нахожусь вне его. Вселенная существует сама по себе, а я — сам по себе.

— Но это невозможно!

— Раз я есть, значит, возможно.

Перед таким непробиваемым аргументом мне пришлось спасовать.

— Ну, допустим… Хотя тогда ты не можешь быть богом. Скорее, ты демон.

— Некоторые приходящие ко мне так меня называют. Я не возражаю. Однако должен заметить, что слово «демон» ещё более расплывчатое и неопределённое, чем «бог».