Книга Торговцы жизнью - Николай Басов

Но, с другой стороны, и кораллы что-то останавливало. Их было не так много, как если бы они бесконтрольно жрали моллюсков.

Внезапно перед Ростиком на расстоянии вытянутой руки пролетел изрядный, с метр диаметром, почти круглый скат. Или это была манта? Ростик никогда не видел настоящих морских скатов и не знал, чем они отличаются от мант. Да и зачем, когда у них для этого был Пестель?

Но то, что гналось за скатом, оставить его в равнодушии не могло. Это была акула, настоящая акула, какой ее всегда изображали в книжках – острое рыло, косой, усмехающийся рот, полный зубов, безжизненные глаза из темного стекла и великолепное, невероятно сильное тело.

Казалось, она не плыла, а ее несло, настолько легкими, незаметными движениями она перемещалась. Только после того, как акула растаяла в тумане сбоку, Ростик осознал, что это был на самом деле акуленыш, всего-то в полметра длиной. Но он уже охотился, он был хищником, способным расправиться с жертвой в несколько раз крупнее себя. Интересно, а они тут большие вырастают, спросил себя Рост.

Внезапно Эдик довольно громко замычал и указал на что-то внизу. Ростик тут же дернулся вперед, но это привело лишь к тому, что он практически встал на голову. Палец Эдика, как оказалось, был нацелен на что-то, находящееся в раковине.

Ростик присмотрелся. Это было что-то чуть более темное, чем желтая, мягкая, очень нежная ткань моллюска. Это было что-то очень твердое и тяжелое, способное поблескивать и неживое… Сомнений у Эдика больше не было.

Нимало не смущаясь, он вытянул пальцы и попытался схватить жемчужину. Створки мгновенно захлопнулись и сжали эти пальцы с такой силой, что Эдик, кажется, заорал. По крайней мере, вокруг его загубника появилось облако пузырьков, которые сразу унеслись ввысь. Потом Эдик вытащил левой рукой нож и одним ударом сковырнул раковину с камня. И уже потом принялся долбить ее, разрывать, разламывать, стараясь освободиться от немилосердной хватки.

Когда он все-таки справился с раковиной, пальцы его выглядели так, словно по ним проехал небольшой грузовик. Они посинели, полиловели, на коже остались отчетливые отпечатки зубчатых кромок раковины, но они сжимали довольно крупную, с ноготь большого пальца, неправильную горошину.

Ростик снова попытался осторожно, чтобы вызванное им движение воды не заставило желтые раковины захлопнуться, повиснуть вверх ногами. Трюк привел к успеху – в трех раковинах из трех, в которые он заглянул, находились почти такие же кругляшки.

Чтобы не пострадать попусту, Ростик вставил между створок рукоять ножа, достал жемчужину, почти без труда выдернул его, потому что полусферическое навершие и само чуть не выскакивало от усилий раковины. Потом рассмотрел добычу.

Горошины были тяжелые, даже очень, и совершенно ясно было, что это не жемчуг. В них ничего не было от перламутра, от красоты драгоценной органики. Скорее всего, они напоминали пули или шрапнелины, в каком качестве их вполне можно было использовать даже без обработки.

Внезапно Эдик тряхнул Ростика за плечо. Потом показал на часы и ткнул пальцем вверх. Рост кивнул и стал медленно подниматься следом за журналистом. Их первая ходка под воду окончилась.

В лодке воздух показался живительным, как поцелуй феи, но в целом все стало гораздо более тяжелым, чем в воде. Даже втащиться в «Калошу» Ростик сумел только с помощью Кима. А может, все дело было в том, что он не мог как следует уцепиться за борт лодки – мешали зажатые в кулаке шрапнелины.

Потом они стали обсуждать эти катышки. Хотя и обсуждать было, по сути, нечего. В свете яркого солнца, в привычном воздухе даже Эдик не сомневался, что ярко-желтые моллюски откладывали горошины из какого-то металла. Хотя что это был за металл и какова его ценность – еще предстояло выяснить.

Чтобы не терять время, в акваланги влезли Пестель с Кимом, и они ушли под воду, шутливо переругиваясь с Эдиком, который опять пробовал их учить обращаться с часами. Но Ростик уже понимал, что по-своему журналист, конечно, прав. Он сам был тому свидетелем – как бесшумно, вкрадчиво и отвратительно незаметно течет время под водой, над самым дном, особенно когда не нужно слишком уж напрягаться. Или там что-то происходит с сознанием, с мозгами в целом?

Вместе со своей порцией горошин Пестель притащил десятка три целых раковин в старой капроновой авоське. Он перевалил их через борт осторожно, как самую главную свою добычу. Ростик поинтересовался, когда у биолога из ушей вытекла вода:

– Зачем тебе ракушки?

– Если это действительно металл, то нам следует знать о жизни этих существ как можно больше, – Пестель кивнул на свою авоську.

– Пожалуй, – согласился Ким. Потом он посмотрел в бесконечную морскую даль на севере. – Ну что, пойдем в море, где большие поля этой желтухи начинаются?

– Зачем? – удивился Пестель. – И так все понятно.

– Да, – кивнул Ростик. – Похоже, там то же, что и тут, только дальше тянется.

– Тогда погребли к берегу? – с надеждой поинтересовался Пестель.

У него была добыча, которая требовала исследования. Ему уже не терпелось оказаться в своей лаборатории и приняться за какие-нибудь опыты.

Пестелю никто не ответил, все просто расселись на веслах и принялись работать, хотя уже и без прежнего энтузиазма. И разморило их, и есть что-то захотелось.

Пройдя треть пути, Эдик ни с того ни с сего заговорил о маске, питаемой помпой с борта лодки. Но никто тему не поддержал, и он почувствовал, что как начальство утрачивает свои позиции. Дело оказалось не очень хитрым и пока неопасным. Ростику даже стало жалко бывшего журналиста, потому что никто уже не сомневался, что через пару недель они все заткнут его за пояс и как пловцы, и как добытчики.

Если не будет никаких сложностей, подумал он, мерно наваливаясь на весла. А вот с этим не все было чисто, потому что Ростик ни на мгновение не забывал про чувство холода, обдавшее его на дне. Это непременно обещало неприятности, вопрос в том – насколько серьезные?

Глава 18

Ростик проснулся, словно его кто-то толкнул под бок. Он поднял голову, огляделся. Открытое, лишенное стекла окно выходило на набережную со статуей. В темноте нагромождение, поставленное над фонтаном, выглядело особенно странно, словно невиданные существа упражнялись тут в искусстве неведомых абстракций. Да, собственно, так и было, вероятно. Или близко к тому, решил Рост и почувствовал, что просыпается окончательно.

Над городом, в тихом предутреннем воздухе проплыла перекличка часовых на стенах. Ростик просчитал направление криков, все посты были на местах, все казалось мирным и покойным. И все-таки он не сомневался, что разбудил его страх, опасение за что-то или кого-то.

И тогда он понял. Пестель остался один в своей лаборатории. А тут никто не должен оставаться в одиночестве. И даже неизвестно почему, вполне возможно, что это до конца так никогда и не выяснится. Но сейчас это и неважно было, просто существовала необходимость никогда и никого не оставлять одного. Даже в таком, казалось бы, защищенном месте, как те склады, где Пестель устроил свою лабораторию. Они только кажутся защищенными и охраняемыми. На самом деле…