Книга Провидение зла - Сергей Малицкий

На арену между тем вышел Софус и, наверное, впервые сам стал причиной хохота. Минуты две маг озирался, пытаясь разглядеть хоть что-то, отличающее одного Эксилиса от другого, пока не закричал с изрядной долей раздражения:

– Открой глаза, Эксилис Хоспес!

Глаза открыла вся сотня Эксилисов Хоспесов, и одновременно с этим Софус торжествующе указал на одного из них:

– Ты!

Тут же ударил гонг.

– Быстро, – огорчился Игнис.

– Не торопись, – рассмеялся Алиус, и, вторя ему, хохот начал прокатываться по трибунам. – Этот Эксилис не так прост. Я думаю, что если он и не победитель, то добрая память о нынешнем турнире. Кажется, двадцать секунд прошлогоднего победителя померкнут, тут речь будет идти о минутах. Ставлю на три минуты!

– На две! – снова обернулся усач. – Ставлю пять монет!

– Идет, – кивнул ему Алиус. – До трех минут – твоя победа. Свыше трех – моя.

– Но… – нахмурился Игнис.

– Смотри, – прищурился Алиус.

Эксилис продержался почти триста секунд. Созданные им фантомы готовы были растаять, но простенькое, выполненное по ученическому расчету заклинание, которое, без сомнения, потребовало запаса мума не на одну сотню монет, было составлено так, что растаять они могли, только коснувшись колдуна, причем сделать это не одновременно. В первые десять секунд Эксилис принял в себя десять фантомов, в следующие пятьдесят – еще пятьдесят. А когда их осталось на арене с десяток, то он начал просто убегать от них, кружить, отпрыгивать, с каждой своей ужимкой получая порцию одобрительных окриков и все возрастающий хохот.

– Чтоб ты добрался до Лаписа без приключений, – зло сплюнул усач, выкладывая на каменный парапет пять медяков, и отправился в другой ряд.

– А все не так плохо, – улыбнулся Алиус, сгребая выигрыш. – Даже и не знаю, что сможет предложить следующий участник. Последняя ярмарка должна запомниться.

– Разве она уже не запомнилась? – прошептал Игнис. – Тем, что произошло вчера? И почему она последняя?

– Живи так, как будто каждый твой день последний, – шепотом ответил Алиус. – Как будто завтра ты встретишься с Энки и будешь говорить с ним о своей жизни. И тогда ничего подобного вчерашнему с тобой никогда не случится. Смотри! Это действительно стоит запомнить.

Из наведенного Софусом очередного тумана вставал лес. Трещали сучья, бугрилась кора, распускались листья, росли кроны. Вот ветви достигли уровня тентов, поднялись выше, еще выше, раскинулись едва ли не до зрителей, обдав их запахом молодой листвы и оглушив птичьим гомоном. Вот заблестела на весеннем солнце паутина между ветвей, запищали птенцы в гнездах. Распустились цветы на северных лианах. И уже рассеявшийся дым Софуса словно обратился лесной тенью. И создала все это хрупкая фигурка, которая стояла не на арене, а чуть в стороне.

– Энки благословенный, – только и сумел вымолвить Игнис. – Это же Аментия Адорири! Сумасшедшая Аментия! Вот уж не думал… Никто не ожидал, что она хотя бы покажется на людях, не то что выйдет на арену! А такое…

– Потрясающе, – прошептал Алиус. – Не думал, что увижу что-то подобное. А ведь этому могли бы позавидовать и жрецы прайдов, а уж они-то управляются с деревьями так… Не будь девчонка королевской дочкой, ей прямая дорога в один из магических орденов.

– Никогда, – покачал головой Игнис. – Приручить Аментию или ее братца Фелиса – невозможно.

– Посмотрим, как это удастся Софусу! – пробормотал Алиус.

Над амфитеатром, если не считать птичьего гомона, раздающегося из леса, поднявшегося из свежих досок настила, стояла тишина. И маленькая девушка с черными волосами, черными глазами и черными бровями на белом, словно из белого фарфора лице, создавшая этот лес, была без сомнения победительницей турнира, что бы там ни думал долговязый ардуусский маг Софус, который как раз теперь ходил вокруг арены и раздраженно щурился.

– Ладно! – наконец закричал он так, что его услышал каждый. – Ты победила! Что настоящего на арене?

– Все, – ответила Аментия.

У нее был тихий голос, но сказанное ею услышал каждый.

– Что значит все? – прошипел Софус, не подозревая, что даже скрип его зубов, волею восемнадцатилетней дочери короля Утиса, отчетливо слышен на задних рядах.

– Доски, – пожала плечами Аментия. – На арене настоящие – доски. Из них выросли деревья. Трава. Птиц, пауков, разных жучков – я принесла с собой. Незаметно. Так что – все настоящее.

– Тогда где же иллюзия? – разъяренно зашипел Софус.

– Иллюзия я, – ответила Аментия и растаяла, после чего тут же появилась за спиной Софуса. – Я не езжу на ардуусскую ярмарку. Я люблю Утис. Но эта ярмарка может оказаться…. Поэтому я решила участвовать. И вчера, когда я вырастила из яблочного семечка дерево, и это – это не иллюзия. Иллюзия я сама. И сейчас я там, а здесь не я.

И она снова растаяла и вновь оказалась за спиной Софуса.

– Или не совсем я.

– Как долго это будет продолжаться? – процедил сквозь зубы маг.

– Час, – ответила Аментия. – Сейчас листья начнут опадать, деревья станут голыми. Через час их можно рубить, раньше – бесполезно. К тому же надо дать птицам увести птенцов. Но если хочешь, деревья сгниют и обратятся в труху. Тогда придется ждать два часа. Но доски придется все равно менять. Я видела, в ратуше для фехтования приготовлены специальные щиты, так что ничего страшного. И насчет корней не беспокойся, они сами вылезут на поверхность, я прослежу. Камень почти не поврежден. Я побуду здесь, хорошо?

– Она и в самом деле безумна, – прошептал Игнис.

– Всякий умник кажется тому, у кого ума нет вовсе, безумцем, что не исключает и обратного, – ответил Алиус. – А ведь твой поступок забудут скорее, чем я думал. А уж после фехтования и подавно. Как ты думаешь, чем обычно занимается в последний день ярмарки какой-нибудь пожилой стражник, который вырвался в город от жены, да еще заполучил пять медяков?

– Упивается, – ответил Игнис.

– Упиваться мы не будем, но немного выпьем, – поднялся на ноги Алиус. – Или ты хочешь смотреть, как желтеют и облетают листья? Брось! Я видел это уже много раз! Ничего интересного!

Глава 8

Кама

Кама смотрела, как магический лес увядает. Листья уже осыпались, и теперь с глухим треском рушились стволы, рассыпаясь в гнилую пыль и обнажая потрескавшийся камень арены. Рядом уже суетились мастеровые, торопясь засыпать трещины в камне песком и разгрести труху. Новые деревянные щиты лежали тут же.

– Посмотри на публику, – прошептала Лава, которая стояла рядом. – Они уже забыли об Игнисе.

Несмотря на то что турнир по фехтованию отодвинулся более чем на два часа, публика почти не поредела. Впрочем, и эти два часа уже иссякали.

– А мастеровые порядком раздражены! Вот уж кому магия не в радость! – заметила Лава.