Книга Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2] - Михаил Гуськов

— На, ешь морковку! — крикнул отцовским голосом аспирант и, как ас, пропуская над собой в мертвой петле вражеский истребитель, нажал на гашетку в мозгу. — Золинген! — выхватил он из стойки с оружием секиру.

Животное страшным ударом расщепило надвое бревно трофейного столба и застряло в нем рогом.

«Золинген!» — сверкнула на солнце готическая надпись и, прочертив огромный полукруг, словно бритва через гигантский кусок сливочного масла, прорубилась через бронированную роговым наростам шею животного, отделив голову от туши.

Стадион замер.

Аркадий, отбросив секиру, вырвал застрявшую рогом в столбе гигантскую голову и невероятным усилием воли поднял ее над собой. Из отрубленной головы, как вино из разбитой бочки, на голое тело победителя хлестала кровь.

— Видали?! Видали'?! — в слезах заорал на весь стадион Шелковников, сотрясая руками стальные прутья клетки.

Федор Петрович Зверев, он же Чума, в черных защитных очках размером с блин, устроившийся во втором ряду над клеткой, с удовлетворением негромко отозвался:

— Видали, сынок, видали!

На трибунах началось безумие.

— Браво! Браво!

Лолита Мороро, в ярости от такого фантастического успеха русского претендента, уже сбегала по ковровой дорожке, прыгая через несколько ступенек. На голове ее раскачивался плюмаж Маски Черной Смерти.

— Трубите фанфары! Бейте гонги! — надрывались динамики женским голосом Майкла Джексона. — Начинается финальная схватка «Торриды»!

Мороро выдернула из стойки трезубец и схватила металлическую сеть. Словно римский ретиарий, она, после нескольких обманных движений, накинула ее на победителя носорога, который едва успел отшвырнуть в сторону отрубленную голову. Смерть русского претендента казалась неминуемой — он запутался в сети. Все произошло в какие-то несколько секунд. Мороро наступила на Аркадия ногой и вопросительно обернулась на трибуны.

И тут Шелковников, сунув руку в карман, достал «поволжского немца». Желтый цыпленок недоуменно уставился на своего хозяина.

— Действуй, Иван, как тебе отец велел!

— Я летать не умею, — защебетал «поволжский немец».

— Не рассуждай! Лети! — скомандовал Витя и подбросит цыпленка в воздух.

— Смерть ему! Смерть! — раздалось на трибунах, словно на них сидел римский плебс, а не цивилизованные короли преступного мира и самые известные супермодели лучших столичных домов высокой моды. Большие пальцы тыкали вниз.

Желтый комочек перекувырнулся на лету через голову и как-то неумело, криво спланировал и, сев негритянке на макушку, тюкнул клювом в темечко, Маска Смерти, уже занесшая свой трезубец, чтобы заколоть своего запутавшегося в сети соперника, выронила оружие и упала в обморок.

Аркадий успел выпутаться из сети и потянулся рукой к расколотой надвое ударом носорога стойке с оружием, но пришедшая в себя Лолита отшвырнула его ударом ноги наземь и набросилась на Аркадия, пытаясь задушить его голыми руками. Между соперниками качалась смертельная борьба. Негритянка, казалось, вот-вот должна была победить. «Поволжский немец» снова подлетел к Маске Черной Смерти и, не зная лучшего способа испортить дело, начирикал на нее желтовато-жидким петушиным поносом, после чего полетел к своему хозяину и юркнул к нему в карман. Все произошло так неожиданно, что публика, и в особенности рефери, не отреагировали на это происшествие.

Как и предупреждал Голубой Нилыч Агафью, после соприкосновения с петухом, Маска Смерти еще какое-то время хорохорилась, но, когда над нею так надругался цыпленок-петушок, она потеряла всю свою силу и сразу же руки негритянской преступницы, сжавшиеся на горле Аркадия, ослабли. Аркадий сорвал маску со своей соперницы вместе с париком густейших негритянских волос.

— Вот как? — вскрикнул он.

Водопад роскошных золотых волос обрушился на плечи соперницы, и он увидел испуганное лицо Элеоноры Завидчей.

— Элеонора?! — воскликнул Аркадий и мертвой хваткой сжал стан сразу же обмякшей женщины, которую потеря инкогнито лишила и силы, и боевого духа.

Публика и рефери подались вперед, увидев, что русский преступник влюбленно целует золотоволосую международную преступницу, которая даже на Олимпийском чемпионате прибегла к хитростям и обману. Раздались возмущенные крики, но они потонули сначала в нестройных, а потом все в более громких криках: «Браво!!! Браво!!!» Вдруг никому не захотелось, чтобы в этой схватке был победитель, нервы у всех были напряжены до предела, и неожиданная развязка поцелуями показалась большинству зрителей и судей единственным возможным окончанием этого изощренно-жестокого празднества.

Клара Ортега, двадцатидвухлетняя жена барона колумбийского картеля, у которой зуб на зуб не попадал от пережитых волнений, счастливо захлопала в ладоши:

— Хочу, чтобы они оба были чемпионами! Прикажи судьям, чтобы они сделали их чемпионами! Хочу, чтобы они поженились! Давайте поженим их! — капризно бросилась она на шею своему сентиментальному супругу.

Майкла Джексона, сидевшего с микрофоном в руках в ложе рядом с ложей Ортега, осенила идея, и он, приветствуя обнимающуюся пару, вскричал:

— Свободный мир приветствует вхождение России в Международное сообщество. Пусть война с преступностью закончится как на нашей арене, — любовью! Аплодисменты золотой паре олимпийских чемпионов! Ура!

Трибуны снова взорвались радостными, неистовыми, совершенно безумными аплодисментами, и коллегия судей поняла, что преступный мир, собравшийся на стадионе «Доджер», просто разорвет их на мелкие клочки, если они отложат поединок или вынесут другое решение, чем то, которое так удачно подсказал выдающийся рок-певец.

Завидчая, потерявшая изготовленную Агафьей маску, которая одна только и давала ей неистовую ярость и силу, поняла, что ее игра проиграна. Она не смогла одолеть Недобежкина в бою, чтобы по всем правилам рыцарского искусства отнять его волшебное кольцо. Более того, Элеонора лишний раз убедилась во всесилии оловянного кольца, которое оказалось сильнее чар бабы-яги, и ей еще больше захотелось овладеть этим сокровищем.

Близость к любимой женщине, возможность снова обнять ее, пусть даже после такой дикой схватки, скова оживили в Недобежкине страстное желание обладать Элеонорой.

Аркадий с Элеонорой стояли в обнимку рядом с расколотым столбом, возле которого бивнем вверх лежала трубленная голова носорога, в чьем маленьком красном глазу играл солнечный луч. Элеонора без те ли брезгливости левой рукой обнимала измазанное носорожьей кровью голое тело своего противника, уже влюбленно глядя в глаза своего победителя. Солнце отражалось в ее пышных волосах.

«Люли, люли, стояла,