Книга Выше неба - Рене Манфреди

– А? Покрасить? – спросил хозяин пансиона. – Что?

– Покрасить. Краской. Таким жидким цветным веществом, которое наносят на стены.

– Покрасить? – повторил тот.

– Вы не могли бы прийти и выкинуть весь хлам? – в итоге сказал Джек.

– Да-да, все будет убрано.

Конечно, от прежних обитателей комнат осталась куча старья. Джек был одновременно раздосадован и заинтригован следами тех, других жизней. Здесь были неисправные электроплитки и разбитые кружки, порванные рубашки и испачканные, продавленные матрасы, в одной из комнат лежало множество игрушек, все они были или сломаны, или испорчены. Он нашел шесть книжек «Посмотри и скажи», и ни в одной животные не издавали верные звуки: в первой свиньи мычали, в другой кричали по-ослиному. Но больше всего ему понравилась та, где слоны верещали, как мартышки, а обезьяны рычали, словно львы. Несколько кубиков «Лего» были разломаны, и во всех экземплярах «Монополии» недоставало денег или собственности. Джек чуть было не позвонил Стюарту в первый же вечер, чтобы рассказать ему о неудачливом продавце игрушек, который прежде жил в этой комнате, но потом струсил. Джек очень скучал по своему другу. Забавно – он никогда бы не подумал, что все окончится так, что он потеряет дорогу домой, как сломанная заводная игрушка.

Как бы то ни было, в пансионе он получил то, чего хотел – уединение. Ту особую изолированность от всех, которую можно почувствовать только в месте, населенном людьми временными и неприкаянными. Никто его не замечал, и никого не интересовало, кто он такой. Не нужно было здороваться с соседями в лифте. Никто от него ничего не ожидал. Воздушный матрас и кое-что из туристского снаряжения, которые он купил, делали жизнь более чем комфортной – с точки зрения философии дзен. Стюарт отправил Джеку в офис его вещи, среди них костюм от Армани и пять лучших рубашек. У Джека была пара джинсов и единственный свитер, все еще пахнущий стиральным порошком, которым пользовался Стюарт.

Джек посмотрел на бумаги на своем столе. Нужно купить одежду: он носил костюм от Армани в течение месяца, и сейчас брюки были пыльными на отворотах и немного испачканы вином. Он пил его прошлой ночью после того, как проследил за Гектором до захудалого многоквартирного дома в южном конце Бэк-Бэй. Входная дверь была заперта. Джек ждал около часа, пока один из жильцов не вышел, и он смог попасть в холл. Там было пятнадцать почтовых ящиков. Джек предположил, что «Г. Рамирез и Р. Элсассер, квартира девять» принадлежал Гектору. На букву «Г» был еще некто «Г. Джонсон». Совершенно определенно, Гектор жил в девятой квартире, третий этаж.

С тех пор как Джек ушел от Стюарта, он каждый день в одно и то же время подъезжал к корейской лавке. И прошлой ночью впервые застал там Гектора. Он припарковался на другой стороне улицы, наблюдая, как парень болтает с каким-то престарелым гомиком, сияя улыбкой, предназначенной «только для вас»: немного солнечного сияния, припасенного исключительно для этого случая. Гектор был в желтой рубашке – он почти всегда носил желтое – и казался еще более привлекательным, чем его помнил Джек, хотя, возможно, на него повлияли те изгои с прокуренными лицами и пьяными глазами, среди которых он жил последнее время. В сравнении с ними любой выглядел бы отлично. Вид у парня был немного сонный, это устраивало Джека.

К счастью, Гектор ушел без мужчины, с которым разговаривал, и проследить за ним, скрываясь среди медленно катящих машин, наполнявших улицы в час пик, было нетрудно. Джеку надо было поговорить с ним, рассказать Гектору, что он болен, но Джек подумал, что будет проще сделать это в квартире, а не на углу оживленной улицы. Выяснив адрес, Джек поехал домой. Он поговорит с ним завтра вечером или послезавтра, надо будет только узнать, что означает «Р» на его почтовом ящике.

За прошедшие несколько недель Джек решил, что, должно быть, влюбился в Гектора. Нет никакого другого объяснения той боли в сердце, которую он испытывал, думая о мальчишке. Конечно, это была совсем не та любовь, которую он делил со Стюартом: он чувствовал присутствие Стюарта везде, в каждой своей мысли. Гектор же был ничем, пустотой, в которую можно было ускользнуть, чтобы снять напряжение постоянной заботы и долга, которое разделяли они со Стюартом.

Нелегко будет рассказать Гектору новости, но Джек был готов, он сделает все что угодно. Он заберет Гектора с собой, и оба будут прекрасно жить на заработок Джека. Гектор получит все, что только пожелает, и будет делать, что захочет, может работать, а может и не работать. Самое главное – Джек сможет о нем позаботиться. Ему хотелось научить Гектора многим вещам – в конце концов, он был еще мальчишкой, с подростковыми манерами и привычками. Джек сомневался, что Гектор бывал в музеях или в опере, вряд ли он когда-нибудь бывал за границей. Прекрасно было бы наблюдать, как в Гекторе развивается чувствительность, как он переходит за порог мальчишества. Только эти фантазии помогали ему заснуть.

От доктора Мозите Джек узнал, что Стюарт сдал анализы и результаты были отрицательными.

Только около одиннадцати Джек приступил к работе. Он достал кучу папок из коробки с входящей документацией и насчитал шестнадцать, которые должен был рассмотреть еще на прошлой неделе. Предельные сроки сдачи отчетов наверняка уже прошли.

Он взял файл Кобаяши, своего самого требовательного клиента – и самого выгодного клиента компании. Его поручили Джеку в прошлом году, когда он был на вершине уверенности и успеха: все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото. Президент компании, старый грубый бостонец с родословной длиннее, чем у Бога, на последней рождественской вечеринке сказал ему, громко, чтобы все могли услышать:

– Моя жена обрабатывала меня, чтобы я позволил тебе пройтись с ней по магазинам.

– Да? – Джек напрягся, раздумывая, что последует дальше. В офисе никто не знал о его ориентации. Только Джейн была в курсе его личной жизни. Он натянуто улыбнулся и приготовился выслушать колкие замечания о геях и их тяге к стильным штучкам и различным аксессуарам.

– Да, она говорит, что, если ты сумел добиться стопроцентной прибыли в шестидесяти процентах случаев, на что же ты способен у стойки возврата в магазине «Сакс»?!.

Люди смеялись от души, и Джек тоже.

– Жена собирается покупать норковую шубу и хочет, чтобы ты пошел с ней и помог вернуть деньги в двойном размере.

Весь вечер Джек был в ударе: никто еще не подбирался так близко к дружескому вниманию Хэнка Шермана.

Он взглянул на лист с информацией о клиенте, прикрепленный снаружи папки. Этот отчет был его детищем, и никогда прежде, до этих последних двух недель, Джек не позволял себе пренебречь им. Он работал с этим клиентом предприимчиво, старательно и педантично – Кобаяши был очень придирчив, он уже прошел три инвестиционные фирмы, прежде чем его дело легло на стол к Джеку. Показать убыток более чем за два квартала было бы концом, и Джек знал это. Он понял одну простую истину о японских корпорациях – ты входишь через боковую дверь со скромностью разносчика пиццы. Обмениваешься с ними любезностями, спрашиваешь о погоде, об их женах, как дела у детишек в школах, и лишь потом уделяешь внимание делам, но непременно так, словно ты попал сюда по чистой случайности: «Так получилось, что у меня с собой пицца для продажи, не хотите приобрести?» И тогда и продавец, и покупатель притворяются, что обмен деньгами есть действие их недостойное, но необходимое.