Книга Леди с черным зонтиком - Мэри Бэлоу

Когда перерыв закончился, она сочла благоразумным отказаться от предложения лорда Пауэрса занять место рядом с ним до окончания концерта, так как чувствовала, что ее актерские способности скоро иссякнут. Правда, в разговоре с ним она успела как бы невзначай заметить, что по утрам любит гулять в парке в сопровождении горничной и что одиночество помогает ей более отчетливо вспоминать своего любимого папеньку.

Ночью, лежа без сна на трех подушках, закинув руки за голову, Дейзи постепенно уменьшила с пяти до двух число алмазных приисков в Южной Америке, которыми якобы владел ее отец. Она не была сильна в географии, но надеялась, что в тех местах найдутся какие-нибудь прииски. Кроме того, папа в день ее рождения подарил ей бриллиант, такой огромный, что ювелир, с которым они советовались, даже не смог определить его цену. Но разумеется, у нее есть и другие бриллианты – так, пустяки, они всего лишь вделаны в золотые ожерелья, броши и перстни. Причиной же ее нежелания вступать в брак стала боязнь того, что джентльмены, которые проявляют к ней интерес, просто охотники за приданым. Как она может быть уверена в их намерениях, когда за ее состояние можно было бы дважды купить всю Англию, а за бриллиант – весь Уэльс, да еще Шотландию и Ирландию в придачу!

Неожиданно Дейзи нахмурилась. Что, если она хватила через кран? И уж определенно в некоторых местах хорошо было бы пустить слезу, но, видимо, ей придется ограничиться одними лишь словами.

Так вот, теперь ее вынудили заключить помолвку с едва знакомым ей мужчиной. Откуда ей было знать, что этот нудный и мрачный тип вдобавок ко всему еще и охотник за ее состоянием? Ее положение просто ужасно – тетушка и дорогой дядюшка в Париже, а их любимый папа мертв; Роуз же так молода, а кроме нее, здесь нет никого, чьему мнению она могла бы доверять. За одним исключением…

И вот тут уж обязательно должны быть слезы!

Дейзи зевнула так, что у нее хрустнули челюсти. Может быть, ей присоединить еще и дедушку, который имел хлопчатобумажное производство на севере Англии? Хотя нет, это может поставить под сомнение правдоподобие всего ее рассказа…

Джайлз снова поцеловал ее утром, на этот раз в щеку. Он вошел в гостиную Джулии, когда она сидела там, нагнулся, чтобы поцеловать сестру, немного поколебался, а потом пересек комнату, чтобы поцеловать и ее. Похоже, это уже входит у него в привычку, что весьма глупо, поскольку они постоянно действуют друг другу на нервы, а также потому, что их помолвка не продлится долее лета. Она обязательно скажет ему, когда он снова захочет выразить таким образом родственные чувства, что этого делать не следует.

Дейзи снова зевнула. Так на чем же она остановилась? Ах да, Джайлз. Она пошлет его за горячей водой, и он вскоре вернется, бормоча слова утешения, и возьмет ее за руку. За окном завоет ветер и бросит в оконные стекла капли дождя со снегом.

Она выпростала руки из-под головы и положила их на свой плоский живот. Ей очень захочется улыбнуться, когда Джайлз поцелует ее и нежно погладит по волосам, и он сделает это прежде, чем ее воображаемый ребенок появится на свет…

Тут Дейзи последний раз зевнула и погрузилась в безмятежный сон.

* * *

Когда на следующее утро, приехав к леди Джулии, Роуз узнала, что ее подруга отсутствует, она была крайне разочарована.

– Прошу вас, присаживайтесь, – пригласила ее Джулия. – К сожалению, Джудит поехала с лордом Кинкейдом за покупками. А Дейзи разве не с вами сегодня?

Роуз нахмурилась:

– Она отправилась на прогулку в парк и отказалась от моей компании, так как посчитала, что на улице слишком холодно.

– Что же, это неудивительно – иногда каждому из нас хочется побыть одному, – философски заметил из глубины комнаты Артур. – Ваша сестра и так взвалила слишком тяжелый груз на свои плечи и, возможно, просто хочет теперь немного передохнуть.

– Да, наверное, вы правы. – Роуз благодарно взглянула на него.

Поговорив еще немного о здоровье Джулии, она поднялась, чтобы попрощаться.

– Я присоединюсь к вам, если позволите. – Артур вопросительно посмотрел на нее. – Если вы соблаговолите отпустить вашу горничную и отослать экипаж, мы сможем прогуляться немного пешком. – Он чуть смущенно улыбнулся.

– Да, пожалуй. – Роуз, не задумываясь, кивнула. – Мне и в самом деле не хочется сегодня оставаться одной.

Скоро они уже шли рядом, при этом Роуз держала Артура под руку.

– Вам понравился вчерашний концерт? – спросил Артур.

– Да, довольно приятная музыка, но мне больше нравились музыкальные вечера у нас дома. Разумеется, я ничего не сказала об этом Дейзи, которая была в полном восторге, когда мы вернулись домой.

– Но вы можете все сказать мне. – Артур участливо посмотрел на нее. – Вы слишком добры, чтобы огорчать сестру, но я готов обсудить с вами все, что вас волнует.

В ответ Роуз лишь покачала головой:

– Боюсь, это могло бы стать для вас слишком обременительным…

– О нет, напротив. Это такое огромное счастье, когда люди уважают тебя и готовы доверить тебе самые сокровенные мысли. Часто для этого Бога не вполне достаточно, так как иногда человеку может показаться, что он говорит сам с собой.

Роуз с интересом посмотрела на своего спутника.

– Что за прекрасная мысль! И с кем же беседует преподобный Артур Фэрхейвен, если ему самому требуется облегчение?

Артур улыбнулся и некоторое время молчал.

– Я не знаю, – наконец ответил он.

– Вы сказали, что каждому может это потребоваться, не так ли? Есть у вас кто-то близкий, кому вы можете доверить свои мысли?

– До сих пор я не думал об этом. – Он снова немного помолчал. – Может быть, я не прав и не каждому требуется исповедник.

– Значит, вы полностью счастливы? – продолжала свой допрос Роуз. – И ничто вас не раздражает, не беспокоит?

– Ну почему… Есть много таких вещей. Я всегда был добрым Артуром, всеобщим любимцем, но это оказалось страшно утомительно: каждый старался не говорить при мне ничего такого, что могло бы обидеть меня, все избегали тем, непригодных для моего невинного слуха. При этом родственники считали, что будет очень кстати, если я стану священником и откажусь от той части наследства, которую собрался оставить мне отец. Они все время представляли меня кротко улыбающимся, робким и одновременно отечески поглаживающим их по голове и жаждали немедленного посвящения.

Роуз посмотрела на Артура широко открытыми от удивления глазами.

– Они даже не думали о том, – продолжал он, – что мне каждый день придется встречаться с грязью, злом, узнавать самые отвратительные стороны жизни. Никто не желал понимать, что я хочу служить Богу самым незаметным образом, хочу посеять горчичное зерно; зато им очень нравилось видеть неизменно доброго, невинного Артура. А как я мог сказать им? Как мог я разрушить ту радость, которую они получали, представляя меня таким, каким им хотелось?