Книга Подруга бога - Анна Одувалова

И правда, там я обнаружила открытую пятилитровую бутылку питьевой воды.

Когда я осторожно промокала влажным полотенцем кровь вокруг раны, которая мне казалась просто ужасной, руки дрожали. Ян лежал, не шелохнувшись, плотно сжав зубы.

– Почему ты не хочешь, чтобы я вызвала «Скорую»? – этот вопрос прозвучал уже, наверное, в сотый раз, но только сейчас парень соизволил ответить на него внятно.

– Понимаешь, Алина, как бы ни выглядела эта рана сейчас, через несколько дней от нее не останется и следа. Ты уверена, что ваши врачи не заинтересуются таким странным феноменом? К тому же придется объяснять, откуда эта рана взялась. Что предлагаешь им сказать?

Я не знала, как можно объяснить все происходящее, поэтому нехотя признала правоту Яна. Правда, с трудом верилось, что через несколько дней парень будет как новенький. Сейчас из пореза снова начала сочиться густая темная кровь. И это мне совсем не нравилось

– Ян, ее нужно зашить, – сжав зубы, сказала я, чувствуя, что еще чуть-чуть – и просто потеряю сознание. – Но я этого сделать не смогу. У меня дрожат руки. Может быть, позовем Влада? Или еще кого-нибудь на помощь?

Парень приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на свой распоротый живот. От этого нерезкого движения рана снова раскрылась и закровоточила.

– Мы поступим проще, – мрачно отозвался молодой человек. – Возьми слева от камина кочергу, сунь ее в огонь, а когда она раскалится докрасна, передай мне.

– Что ты собрался делать? – подозрительно поинтересовалась я, надеясь, что мои догадки неверны.

– Рана глубокая, но разрез не длинный, я просто прижгу края, чтобы остановить кровотечение. А потом ты наложишь повязку, зашивать не нужно.

– Но это же зверски больно! – вздрогнула я, не в силах представить, что Ян способен на такое.

– Неужели ты думаешь, что мне сейчас приятно? – невесело хмыкнул он. И прижал к ране полотенце, уже полностью пропитанное кровью. – Алин, не время пререкаться. Сделай, пожалуйста, то, что я тебя прошу. Поверь, эта боль не смертельна.

Я не хотела этого делать. Нагреть кочергу и смотреть, как Ян, морщась и шипя от боли, прикладывает ее к ране, видеть, как бледнеет его лицо, а лоб покрывается бисеринками пота, – это было самым страшным испытанием на сегодняшний день. От запаха поджаренного на углях мяса замутило. От того, что он был таким знакомым и совсем не противным. Я подумала, что после сегодняшнего дня вряд ли когда-нибудь смогу есть шашлыки. Ян, выронив из руки металлический прут на пол, откинулся на диван и закрыл глаза, я подбежала, опасаясь, что он снова потерял сознание, но парень слабо отозвался.

– Самое неприятное позади, а теперь ты можешь перевязать меня?

– Постараюсь, – с сомнением отозвалась я. Меня до сих пор тошнило, и я не была уверена, что справлюсь. Но стоило по крайней мере попытаться. – Не против, если вместо бинтов мы используем простыню с дивана? Только мне кажется, она не очень чистая…

– Мне все равно, – не открывая глаз, отозвался Ян, и я располосовала край простыни, который мне удалось достать, не потревожив при этом парня. Перевязку я делала, стараясь не смотреть на обугленные края раны. Я даже не могла представить ту боль, которую испытывал Ян. Мне казалось, это не под силу обычному человеку. Впрочем, он им не был.

Руки дрожали, пока я неумело заматывала торс Яна импровизированным бинтом. Парень морщился и шипел от боли, пару раз даже срываясь на слабый стон, а потом обессиленно откинулся на подушки. Я взяла клетчатый плед, висящий на спинке дивана, и закутала им парня, думая, что он спит. Но, оказывается, Ян внимательно наблюдал за мной из-под опущенных ресниц.

– Ты редко носишь распущенные волосы, – неожиданно заметил Ян, легонько ухватив меня за выбившуюся из косы прядь.

Я смущенно отпрянула и, попытавшись загладить неловкость, быстро ответила:

– Так удобнее… вот и все.

– Зря. Распущенные тебе идут, – категорично заявил он и закрыл глаза, а пока я думала, что ответить, попросил, поменяв тему:

– Поставь, пожалуйста, чайник.

– Я думала, ты будешь спать, – слова давались с трудом. Меня трясло, и я еле сдерживала рыдания. Ян говорил, пытался шутить и даже оценивал мою внешность, а значит, опасность миновала. Я немного расслабилась.

– Мне нужно прийти в себя, и все будет хорошо.

Я поставила старый металлический чайник на подозрительную одноконфорочную плитку, к которой шел тонкий шланг газового баллона, достала старые, но хорошо сохранившиеся чашки и чай, в очередной раз порадовавшись схожести вкусов с Владом. Чай у него был, как я люблю, – не в пакетиках, а крупнолистовой. Хорошего качества. Поставив две ароматно пахнущие чашки на журнальный столик, я замялась у края дивана. Одно дело сидеть рядом с Яном, когда он без сознания, и совсем другое, когда он пришел в себя.

Парень правильно понял мои сомнения и усмехнулся, протянув руку и ухватив меня за ладонь.

– Алина, ты тащила меня, истекающего кровью, по сугробам, не бросила, не убежала, испугавшись, не стала вопреки моим просьбам вызывать «Скорою». А сейчас боишься просто сесть рядом? Тебе самой не смешно?

Мне вообще не было смешно на протяжении сегодняшнего дня, но я не стала говорить об этом Яну и послушно села на край дивана, но парня это не устроило. Он дернул меня за локоть и с силой прижал, положив голову к себе на плечо, заставив прилечь рядом с ним на узком диване. Я обрадовалась, что парень закутан пледом. То, что под мягкой шерстью на Яне нет даже майки, настораживало и заставляло волноваться. Я пыталась об этом не думать. Я вообще пыталась не думать о Яне как о парне. В этом было что-то неправильное.

– Спасибо тебе, – тихо заметил он. – Ты, можно сказать, спасла мне жизнь…

– Как? – дернулась я, приподнимаясь и пытаясь заглянуть молодому человеку в глаза, но они были закрыты. – Но ты же бог…

– Моей божественной сущности ничего бы и не было. Но аватара – это всего лишь человеческое тело. Да, оно сильнее и выносливее, нежели обычное. Да, оно способно жить долго и не стареть, но даже его запас прочности не бесконечен. Сегодня я был на пределе, если бы ты не сообразила, что делать, и буквально не вдохнула в меня жизнь, Ян Ковалев перестал бы существовать. А богу Яме пришлось бы заново искать себе достойную аватару. Я бы не хотел вновь оказаться в пеленках.

– А сейчас? Как ты сейчас себя чувствуешь? – опять накатило волнение. От осознания серьезности ситуации меня снова начало тошнить.

– Мне нужно немного отдохнуть, – как ни в чем не бывало продолжил Ян. – Час-два, не больше, а так все нормально. Опасность мне не угрожает. А ты сама как? Держишься?

– С трудом.

После всего сказанного Яном признаться в собственной слабости было несложно.

– Хочется плакать, и, кажется, я скоро впаду в истерику. Ничего не могу с собой поделать. Меня просто трясет.