Книга Последний странник - Джон Твелв Хоукс

— Я ищу человека по имени Томас.

Индеец протянул руку к радиоприемнику и выключил музыку.

— Это я. Меня зовут Томас Идущий По Земле. А ты кто будешь?

— Джейн Стэнли. Я только что прилетела из Англии.

— Я один раз ездил в Лондон, читал там лекцию. Несколько человек спросили, почему я не ношу на голове перья. — Томас уселся на деревянную скамейку и стал натягивать футболку. — Я ответил, что происхожу из племени Абсарока, а мы люди-птицы. Вы, белые, зовете нас Кроу, то есть «вороны». Чтобы быть индейцем, не обязательно ощипывать орла.

— Один друг сказал, что вам многое известно.

— Может, известно, а может, и неизвестно. Решать тебе.

Майя осмотрелась по сторонам. Во дворе никого, кроме них, не было.

— А сейчас, значит, вы строите очистительный вигвам?

— Именно так. Обычно я устраиваю церемонию каждые выходные. Последние несколько лет я провожу обряд очистительного вигвама для разведенных мужчин и женщин. Два дня они парятся и бьют в барабаны, а потом понимают, что больше не ненавидят своих бывших супругов. — Томас улыбнулся и взмахнул руками. — Не так уж много, но людям помогает. Все мы каждый день ведем собственную войну, а сами о том даже не догадываемся. Любовь старается победить ненависть. Храбрость пытается осилить страх.

— Один мой друг говорил, ты знаешь, откуда происходит название «Табула».

Томас бросил взгляд на портативный холодильник и сложенную прямо на земле трикотажную рубаху. Значит, вот где он прячет оружие. Скорее всего короткоствольное.

— Табула, говоришь? Думаю, кое-что я о ней слышал. — Томас зевнул и почесал живот, словно его спросили о каких-нибудь бойскаутах. — Название «Табула» произошло от латинского tabula rasa, что значит «чистая доска». Табула считает, что, когда человек рождается, его разум напоминает чистую доску и люди, наделенные властью, могут записать на той доске все, что считают нужным. Если поступить так со многими людьми, то управлять можно почти всем человечеством. Табула ненавидит тех, кто показывает людям, что на свете бывают и другие миры.

— Например, Странников?

Томас снова взглянул на спрятанное оружие. Он колебался, но потом, вероятно, решил, что в случае необходимости успеет до него дотянуться и выстрелить.

— Слушай, Джейн, или как тебя там… Если хочешь убить меня, то давай действуй. Мне плевать. Мой дядя был Странником, а у меня у самого никакого дара нет. Когда дядя вернулся в наш мир, он попытался навести в племени порядок, отучить людей от алкоголя и заставить их отвечать за свои жизни. Кому-то наверху это сильно не понравилось. Тут была замешана аренда наших земель. Добыча нефти. Через полгода после того, как мой дядя стал наставлять людей на путь истинный, его сбила машина. Вы постарались, чтобы это выглядело как несчастный случай, верно? Водитель скрылся, а свидетелей не нашлось.

— Ты знаешь, кто такие Арлекины?

— Ну, может, и знаю…

— Несколько лет назад ты познакомился с французским Арлекином. Его зовут Линден. Ты помог ему купить поддельные паспорта. Сейчас у меня проблемы. Линден сказал, ты можешь помочь.

— Я не сражаюсь с Арлекинами. Ничего подобного.

— Мне нужен автомобиль или фургон. Короче говоря, любой транспорт, который не отслеживается Системой.

Томас Идущий По Земле долго смотрел на Майю, и она почувствовала в его взгляде огромную силу.

— Ладно, — наконец проговорил он. — Это можно.

21

Габриель брел по краю водосточной канавы, проложенной вдоль автострады на Сан-Диего. Восточная сторона горизонта горела узкой полосой оранжевого света. Автомобили и грузовики с фургонами неслись мимо, направляясь на юг.

Тот, кто напал на швейную фабрику мистера Пузыря, наверняка рассчитывал, что Габриель вернется к своему дому в западном Лос-Анджелесе. «Хонда» осталась на фабрике, значит, ему требовалось найти другой мотоцикл. В Нью-Йорке, Гонконге или любом другом крупном городе Габриель мог затеряться в толпе или спуститься в метро. В Лос-Анджелесе пешком ходили только бродяги и нелегальные иммигранты. Будь у Габриеля мотоцикл, он мог бы скрыться в потоке автомобилей, беспорядочно стекавшем с городских улиц на автострады.

Одним из соседей Габриеля был старик по имени Фостер. У него на заднем дворе стоял сарай под алюминиевой крышей.

Габриель взобрался на бетонный забор, отделявший автостраду от домов, и спрыгнул на соседский сарай. Глядя поверх плоских крыш, он заметил, что на другой стороне улицы припаркован фургон техпомощи местной электростанции. Габриель постоял на крыше несколько минут, не зная, что делать дальше, и вдруг заметил, как в кабине фургона вспыхнул желтый огонек. В темноте салона кто-то закурил сигарету.

Габриель спрыгнул с сарая и перелез через забор обратно, на сторону автострады. Солнце успело подняться и, поднимаясь над крышами товарных складов, напоминало грязный воздушный шар. «Идти надо прямо сейчас, — подумал Габриель. — Если они дежурили тут всю ночь, то сейчас сидят полусонные».

Он вернулся к забору и перебрался на собственный, заросший сорняками задний двор. Ни секунды не колеблясь, Габриель бросился к гаражу и заскочил в боковую дверь. Итальянский «мотто-гуцци» стоял прямо посреди гаража. Его массивный двигатель, черный топливный бак и узкий гоночный руль всегда напоминали Габриелю быка в ожидании тореадора.

Ударив кулаком по кнопке, отчего гаражные ворота поехали вверх, Габриель вскочил на мотоцикл и запустил двигатель. Металлические ворота поднимались со скрежетом. В то мгновение, когда просвет выросло пяти футов, Габриель дал газу.

Из фургона выскочили трое и бросились к гаражу. Когда мотоцикл с ревом слетел с подъездной дорожки, нападавший в синей куртке поднял оружие, напоминавшее гладкостволку с гранатой на дульном срезе. Перескочив через тротуар, Габриель вывернул на дорогу, а человек выстрелил. Граната оказалась никакой не гранатой, а полиэтиленовым пакетом, туго набитым чем-то тяжелым. Он ударился в бок мотоцикла, и тот резко накренился.

«Не останавливайся, — подумал Габриель. — Не сбавляй скорость».

Он дернул руль влево и, восстановив равновесие, рванул вниз по улице, в конец квартала. Обернувшись через плечо, он увидел, как трое бегут обратно к фургону техпомощи.

Габриель повернул за угол так резко, что из-под заднего колеса «гуцци» брызнул гравий. Прибавив газу, Габриель почувствовал, как его откинуло на сиденье. Тело его будто слилось с машиной. Он покрепче сжал руль и пронесся через перекресток на красный свет.

Сначала Габриель поехал на юг, к Комптону, затем развернулся и отправился обратно, в Лос-Анджелес. В полдень он проехал по перекрестку между бульваром Уилшир и Бэнди-драйв. Майкла там не оказалось. Габриель направил мотоцикл на север, в сторону Санта-Барбары, и провел ночь в захудалом мотеле в нескольких милях от пляжа. На следующий день вернулся в Лос-Анджелес, но Майкл на условленном перекрестке опять не появился.