Книга Падение сквозь облака - Анна Чилверс

— Да. — Я все еще не достигла состояния равновесия, ожидая разговора совсем другого рода. — Ты говоришь, у него есть снимки?

— Так он говорит. Хочешь, я сообщу тебе его электронный адрес?

— Конечно, хочу. Он живет в Лондоне?

— Не уверен. Хотя говорит, что хотел бы с тобой встретиться.

Маркус написал на обрывке бумаги электронный адрес и протянул его мне. Я взялась за записку, но он не сразу дал мне возможность удалиться.

— Хочешь, я поеду с тобой, Кэт, если ты решишь встретиться с ним?

— Не надо, все будет о'кей.

Мы держали бумажку с адресом одновременно, наши пальцы находились в дюйме друг от друга. Он смотрел на меня, и я вдруг вспомнила о папе, который предупреждал меня, когда я была ребенком, что надо быть осторожным во время перехода дороги. Затем Маркус отпустил бумажку:

— Ладно, будь осторожной, Кэт. Назначай с ним встречу в людном месте.

Я чуть не сказала: «Хорошо, папа», но вовремя удержалась.

Фотографа звали Хью Челленджер. Тем же вечером я написала ему электронное письмо и сразу же получила ответ. Он сообщал, что особенно интересуется археологией, связанной с историческим эпосом, что много лет путешествовал по странам Средиземноморья и Ближнего Востока, что собрал большое количество фотографий. Мы договорились встретиться в Саут-Бэнк-центре. Я предупредила, что буду в оранжевой рубашке с капюшоном и джинсах. Он сообщил, что ходит с палкой «в результате неприятного инцидента на охоте, надеюсь, что временно».

В охотничий инцидент я не особенно верила. Это обстоятельство наряду с именем Хью создало в моем воображении образ мужчины, который не мог мне понравиться. Вероятно, выходец из верхних слоев, ретроград, напыщенный и фамильярный. Однако я решила отбросить предубеждения и первой вступить в разговор.

В Саут-Бэнк-центр приехала пораньше. Отыскала уголок в кафе, где могла усесться и понаблюдать за приходящими и уходящими посетителями. Поверх рубашки надела жакет, чтобы скрыть ее оранжевый цвет. Так я могла опознать его раньше, чем он узнал бы меня. Однако он оказался за моим столиком всего лишь через пять минут. Я смотрела в это время в другую сторону, в сторону входа. Должно быть, он пришел сюда раньше меня.

— Кэт? — последовал вопрос.

Он оказался моложе, чем я себе представляла. Челленджеру было, вероятно, не более сорока. Высокий и полный, он держался прямо, хотя и опирался на свою палку. Выглядел внушительно, хотя, когда я поднялась, чтобы обменяться с ним рукопожатиями, обнаружила, что его рост не превышает шести футов. Он был не выше Маркуса. Чуть выше Гевина. Носил бежевые джинсы, пиджак из рубчатого плиса, рубашку в коричневую полоску, которая плотно облегала его живот.

Он швырнул на диван свой черный кейс и присел рядом. Двигался неуклюже, опустившись на дальний конец дивана и втащив затем свои ноги под столик. Он сел под прямым углом ко мне. Обе его ноги казались здоровыми. Я не могла определить, которая из них повреждена.

Вызвалась сходить и заказать кофе для нас обоих, но он удержал меня.

— Нам пришлют официантку. Конечно, в таком заказе можно обойтись без официантки, но нам сделают исключение.

Я не очень была уверена в этом, но, когда он перехватил взгляд девушки за стойкой и поманил ее, та направилась к нам:

— Что вам угодно, сэр?

— Вы не откажете в любезности принести нам кофе, не так ли? Увы, моя нога.

Он указал на ногу своей палкой, и девушка сочувственно шмыгнула носом:

— Сочувствую вам, сэр. Конечно, я принесу вам кофе. Хотите что-нибудь еще?

— Нет, благодарю вас. Только кофе.

Он улыбнулся, показав ямочки на щеках. Я взглянула на него искоса. Что-то в нем было, хотя и не сразу заметное. Пухлые брылы свисали к шее, опускавшейся от подбородка к груди, которую обнажала расстегнутая рубашка. Его живот таким же образом повис поверх пояса брюк, своевольно и нелепо. Казалось, его одолевала какая-то болезнь. Но под болезненной внешностью скрывалось нечто жесткое. Его глаза не производили впечатления ленивых и самодовольных. Возможно, эта избыточная полнота образовалась недавно, в результате несчастного случая. Если бы она исчезла и Хью приобрел нормальный облик, он мог бы выглядеть довольно привлекательным, несмотря на жидкие волосы.

— Не думаете ли вы, что существует прямая связь между сказаниями о Гильгамеше и эпосом Гомера? — поинтересовался он.

Вопрос явно не предполагал короткого разговора.

— Прямой связи нет. Но прослеживаются некоторые общие темы. Предполагается, что эгейско-микенская литература произошла из хеттской версии Гильгамеша и могла сохраняться до тех пор, пока не проявилась снова в греческой поэзии. Я просматривала древние тексты в поисках таких связей и для изучения возможностей их появления.

— И к каким выводам вы пришли?

— Я не сделала пока выводов. Постоянно всплывает на поверхность тема потопа. Я изучала археологические факты, некоторые из которых дают основание считать, что в регионе происходили наводнения, но сомнительно, чтобы они были так катастрофичны, что вошли в мифологическую традицию, распространившуюся так далеко.

— Однако мифы способны изменяться в ходе устной передачи, не так ли? Масштабы и значение стихийного явления растут по мере того, как оно пересказывается. Если в потопе есть историческое зерно истины, оно может стать семенем, из которого вырастет и распространится целый сонм сказаний.

Его серые глаза излучали интеллект. И что-то еще. Несмотря на характер беседы, я чувствовала, что он пытается флиртовать со мной. Лет на двадцать старше меня, хромой и тучный, он все еще возбуждал сексуальное влечение. Именно на это реагировала официантка. Я сама чувствовала, что поддаюсь этому влечению.

— Если дело в этом, то попытки проследить путь, который проходит сказание, — бесполезное занятие.

— У вас есть ощущение, что вы работали зря?

Я откинулась назад и выпрямила спину.

— Мне нравится эта работа. Она стимулирует умственную активность. Вы спрашиваете, внесла ли я свой вклад в копилку человеческих знаний? Имеет ли моя работа универсальное значение?

— Я спрашиваю, какую пользу вы надеетесь из нее извлечь?

— Не знаю. Кандидатскую степень. Более глубокое понимание истории, цивилизаций и сказаний о них. Хочу понять, пересказывают ли эти сказания просто историю, или они рождаются из чего-то более глубокого.

— Возможно, было бы перспективней установить, что эти сказания не переходят от одной цивилизации к другой. Если бы одни и те же сказания появлялись в разных частях света и разных эпохах независимо друг от друга, то это означало бы, что они представляют собой неотъемлемую часть человеческого существования.

— Да, в целом дело обстоит, кажется, именно так. Сказания о конфликтах и сражениях, о победах над чудовищами существуют в исторической литературе разных народов.