Книга Война на истощение - Владимир Дудченко

Мимо проносились темно-желтые холмы пустыни. Ветер гонял по песку клубки сухой травы, развевал тянувшиеся за газиком клубы пыли…

Приехав на полигон, Сафват собирал офицеров, ставил им задачу, и до седьмого пота гонял личный состав батальона, матерно ругаясь по-русски и придираясь к малейшей ошибке командиров рот и бойцов…

25 ноября в восемь часов утра подполковник Сафват, мучаясь в очередной раз тяжелым похмельем, трясся на своем газике по грунтовке в направлении на опостылевший полигон, проклятую «линию Бар-Лева». Поскорее бы закончились эти тренировки, думал комбат, в бою — проще. И будь, что будет… Как говорят в России: «Бог не выдаст, свинья не съест!»

Наконец газик свернул с дороги и открылась панорама полигона с водной преградой и высокой насыпью «Бар-Лева». Сафват удивился: там, где обычно кучковались подразделения, никого не было. Ни единого человека. Неужели, все еще спят? — подумал комбат и начал закипать злостью. — Сейчас я им устрою веселую жизнь! ГАЗ-69 еще не успел затормозить, как откуда-то выскочил солдат с автоматом на груди и махнул флажками, указывая на капонир.

— Что? — крикнул ему Сафват, открыв дверцу машины. — Где люди, вахш?

— Господин подполковник, — отдал солдат честь. — Быстро в укрытие! Евреи бомбят канал, где-то рядом… Приказано всем спрятаться в мальгах… — Боец бросил взгляд на небо и поправил сползавшую каску. Из-под нее сползали струйки пота, оставляя мокрые бороздки на покрытом пылью лице. Он вытер пот рукавом хаки и еще раз энергично махнул флажком водителю. — Ялла — давай туда! — Солдат повернулся к Сафвату. — Быстрее, мой господин. Они сейчас будут здесь…

Подполковник побежал к штабной мальге, искоса поглядывая на позиции зенитчиков, ощетинившиеся стволами орудий. В тишине раздавались приказы командиров расчетов и доклады зенитчиков о готовности к открытию огня. Но небо пока было чистым.

Начальник штаба батальона майор Лютфи, неторопливый увалень, мгновенно преображавшийся при первом же выстреле в решительного командира, ничего комбату не прояснил. Он доложил о звонке из дивизии о воздушных налетах противника и приказании прекратить тренировки и укрыться в блиндажах. После этого связь прервалась. Несколько раз крутили ручку полевого телефона, но связь так и не появилась…

Подполковник Сафват и его офицеры, собравшиеся в штабном блиндаже, еще не знали, что этим утром заполыхала огнем вся прифронтовая зона Суэцкого канала от Порт-Саида на севере до Суэца на юге. Израильские самолеты подвергли массированной бомбардировке позиции египетской ПВО в Порт-Саиде, Эль-Кантаре, Исмаилии, Абу-Сувейре, Фаиде, Суэце. Ракетно-бомбовым ударам подверглись также позиции на побережье Суэцкого залива в Сохне, Заафаране и Рас-Гарибе. Не давая опомниться египтянам, «Миражи», «Скайхоки» и «Фантомы» буквально смешивали с землей зенитно-ракетные дивизионы и позиции ствольной артиллерии. Поначалу прицельное бомбометание перешло в «ковровую» бомбежку, хорошо освоенную американскими летчиками во Вьетнаме, чей опыт был передан израильским коллегам. Хель Авир показывал все, на что он способен.

Вьетнамский опыт, применительно к условиям Египта, реально продемонстрировал свою эффективность. Самолеты парами на предельно малых высотах подходили к позициям средств ПВО, затем резко набирали высоту, атаковали с пикирования и уходили из зоны поражения, едва не касаясь плоскостями складок местности. А летчики на американских «Фантомах» применяли вообще доселе неизвестный маневр: за несколько километров до цели выбрасывали отражатели, по которым египетские ЗРК открывали бессмысленную ракетную пальбу. Шаблона в действиях летчиков Хель Авира не наблюдалось, за каждым их маневром прослеживался немалый боевой опыт.

Едва восстановленная система египетской ПВО за несколько часов беспрерывных атак с воздуха вновь была почти полностью разгромлена. Из семи зенитно-ракетных дивизионов остались только два. Да и в них уцелела лишь техника, личный состав был полностью деморализован взрывами 500-фунтовых авиабомб и напалмом. Песок западного берега Суэцкого канала горел в буквальном смысле слова. Это был кромешный ад.

Впервые израильская авиация применила ракеты «Мighty мouse»,[74]начиненные небольшими стальными стержнями с оперением. Пучок таких стержней при взрыве ракеты на высоте нескольких десятков метров под действием вышибного заряда с огромной скоростью несся к земле и поражал живую силу, нанося египетским солдатам страшные рваные раны. Люди мгновенно умирали не только от смертельных ранений, но и от болевого шока…

Расположение 9-й пехотной бригады израильтяне не бомбили. Но и египтяне, и русские советники сидели в блиндажах, прислушиваясь к вою самолетов, взрывам бомб и ракет, трескотне зенитных пулеметов. Тихо переговариваясь, хабиры нет-нет да посматривали на железный каркас перекрытия, как бы оценивая его прочность: выдержит ли, если что…

— Ей Богу, мужики, — произнес Субботин, — лучше там, наверху что-то делать, чем здесь ждать, хрен знает, чего…

— Ни чего-чего, а смерти, — уточнил Романенко. — На африканских подступах к Советскому Союзу. — Он покачал головой. — Просто поражаюсь хитрожопости некоторых товарищей: Чеботарь успел в отпуск слинять, Кузакин вовремя заболел…

— Товарищ подполковник, не надо, — подал голос Полещук. — Они ничего не могли знать. А Саша Кузакин действительно болеет, с кем не бывает…

— Эх, Полещук, сейчас бы спиртика твоего госпитального! — сказал Субботин и расправил плечи. — Жахнул бы стакан неразбавленного для снятия стресса. — А потом пусть извлекут из-под обломков… — И он заржал.

— Может, действительно вылезем наверх, мужики? — раздался чей-то голос. — Вроде, не бомбят самураи. Опять же надо подсоветных проверить, не обделались ли боевые друзья?

Все посмотрели на молчавшего Чапая, который остался за старшего в группе бригадных советников. Хоменко глянул на троицу переводчиков, сидевших в углу блиндажа, и сказал, обращаясь к Полещуку:

— Саша, подойди.

— Да, Василь Иваныч.

— В общем, так. Выходишь, осматриваешься, оцениваешь обстановку, и мигом обратно. Понял?

— Так точно.

— Выполняй!

Через пять минут русские советники разбрелись по своим подразделениям. Связи с командованием дивизии и Каиром по-прежнему не было. Полещук и Хоменко стояли возле блиндажа и молчали. В направлении Суэца виднелись дымы, оттуда доносились характерные звуки бомбежки.

— Вот сволочи, который час бомбят, — сказал Хоменко, качая головой. — Твою мать…

— Пожрать бы сейчас, Василь Иваныч, — по-своему отреагировал Полещук. — С утра маковой росинки во рту не было…

— Ладно, пошли к кашеварам, — согласился тоже голодный Хоменко. — Уж лепешка-то у них точно завалялась. А чай он и в Африке чай.

А Саша Полещук в это время вспоминал Тэту Эстатопуло, ее восхитительное тело с шелковистой кожей, высокую грудь, зовущие глаза, ее… Он прикидывал, сможет ли встретиться с гречанкой в те дни, когда она прилетает в Каир. Ведь сегодня четверг, тот самый день, когда все русские обычно выезжают на отдых в столицу. Израильтяне ломали все его планы.