Книга Разбитое сердце - Барбара Картленд

Поспешно переодевшись, я спустилась вниз. Коридоры замка освещались очень скупо, и мне пришлось пробираться по ним едва ли не на ощупь. Я отворила дверь большой гостиной, однако там никого не оказалось.

В камине горел яркий огонь, а перед ним лежал один из ретриверов, который, увидев меня, приветливо помахал хвостом.

— Ну, и где же все остальные? — спросила я, но, естественно, не получила ответа.

А потом я услышала доносящиеся из библиотеки голоса и решила, что дед показывает Питеру те самые редкие книги, которые я уже видела вчера.

Я села перед огнем, поглаживая ретривера, и принялась размышлять о себе.

«Итак, Памела Макдональд, — думала я, — несколько слов и росчерк пера преобразили тебя в Памелу Флактон. Ты почти ничего не знаешь о своем муже, а он знает о тебе еще меньше того. Во что ты превратила свое будущее? Во что ты превращаешь собственную жизнь?»

Я встала, пересекла комнату и остановилась перед портретами своих предков. Я смотрела в их спокойные, равнодушные лица, пытаясь представить, задавался ли кто-нибудь из них подобными вопросами и находил ли ответы.

— Скорее всего, — вслух произнесла я, — мне посоветовали бы исполнять свой долг. Что ж, попытаюсь сделать это.

Честно говоря, я бы предпочла в реальности услышать полезный совет. Меня настолько увлекли мои фантазии, что я подумала: неплохо было бы, если дух одного из моих предков явился и наделил меня либо своим благословением, либо проклятием…

— Пора уходить отсюда, — произнесла я, рассмеявшись нелепой выдумке.

Я вернулась к камину, однако душой моей владело беспокойство, и в библиотеку мне идти не хотелось. Дело в том, что я стеснялась Питера.

То, что произошло в моей комнате, теперь казалось мне чем-то нереальным, происшедшим словно во сне.

Я просто поверить не могла в то, что Питер, которого я считала таким бесстрастным и ожидала и впредь видеть его покорным и кротким, взволнует и смутит меня, обрушив на меня огонь и страсть своей любви!

«Надо как-то отвлечься, — решила я. — Почитать или чем-то заняться, чтобы заглушить бесплодные сомнения».

Я вышла из гостиной и по коридору направилась к лестнице. И тут я услышала, как кто-то стучит в большую входную дверь.

«Могли бы дернуть за колокольчик», — подумала я.

Но тут я вспомнила, что и старинный колокольчик, и цепочку возле двери, на которой он висел, в темноте заметить было трудно.

Я окинула взглядом пустой коридор и, решив, что могу оказаться полезной, подошла к двери и подняла тяжелый засов. Передо мной стоял мужчина.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Могу я видеть сэра Торквила Макфиллана?

Я уже собиралась ответить ему, когда сердце мое на мгновение остановилось… Я открыла дверь пошире, и свет лампы осветил сперва летный мундир, а потом и лицо мужчины…

— Тим! — вскрикнула я, и в то же самое мгновение и он узнал меня.

Глава четырнадцатая

— Мела! Клянусь всем святым!

Тим шагнул вперед и схватил меня за руку. Я закрыла за ним дверь, а потом повернулась к нему лицом к лицу. Думаю, мы оба имели бледный вид. Он был ошеломлен, словно увидел призрак, меня била дрожь.

— Тим… Ох, Тим, откуда ты взялся здесь? — пролепетала я.

— Не могу поверить в то, что ты реальна, — проговорил он, игнорируя мой вопрос.

Сделав шаг ко мне, он обнял меня за плечи.

— Мне так не хватало тебя, Мела! Ты получила мое письмо?

— Какое письмо? — удивилась я.

— Которое я отправил тебе несколько дней назад. Впрочем, едва ли ты могла получить его. Я послал его в Лондон.

— Конечно же нет. Или ты думаешь, что, получив его, я бы смогла так изумиться, увидев тебя здесь?

— Но ты ведь рада мне, правда?

Я уже собралась ответить ему, но вдруг вспомнила — Питер! Я отшатнулась от Тима, пытаясь собраться с мыслями, вопреки отчаянно колотящемуся сердцу, которое стремилось выпрыгнуть из груди.

— Подожди-ка, Тим, — сказала я. — Давай начнем сначала.

— Отлично, только, Мела, мне нужно столько рассказать тебе. Пойдем, сядем где-нибудь и облегчим наши души. Но ты ведь рада видеть меня, правда?

— Я удивлена.

— Я спрашивал тебя не об этом. Так как ты не получила моего письма, то не знаешь, что в нем. Но, я вижу, ты все злишься на меня, так ведь?

— Злюсь? Я и не думала на тебя злиться.

— Так что же тогда, — продолжал настаивать Тим, несколько смутившись. — Понимаешь, Мела, со всей этой глупостью… с Виннипегом, покончено раз и навсегда.

— Ты имеешь в виду эту Одри Герман? — спросила я ледяным голосом, отметив про себя, что имя его девицы мне удалось произнести с трудом.

— Конечно же! Я был таким дураком — и прекрасно понимаю это — и, когда узнал, что ты уехала, готов был задать себе настоящую трепку за то, что был таким идиотом. Я люблю тебя, Мела, и всегда любил.

Я молча взирала на него, не очень понимая, о чем он говорит, не в силах поверить в то, что я вижу все это не в каком-то фантастическом сне, готовая в любой момент пробудиться. Тим говорит мне такие слова! Те самые, которые я так хотела услышать, о которых в слезах ночь за ночью молилась. И вот наконец я услышала их теперь, когда я уже целый час замужем за другим человеком!

Вероятно, я должна была ощутить всю сладость отмщения — теперь, когда я могла причинить ему такую же боль, какую сама испытала в Монреале, когда я выслушивала слова, рушившие мое счастье, мою жизнь, мое будущее. Теперь настал мой черед… Но слова почему-то не хотели сходить с моих губ. Я была способна только стоять и смотреть на Тима, ощущая себя беспомощной дурой — словно девчонка, забывшая свою роль на школьном концерте.

— После нашей последней встречи произошло столько всего, — говорил Тим. — Но, Мела, я никогда не поверю в то, что ты могла подумать, что я забыл о тебе, что ты мне безразлична. Ах, дорогая, прости меня! Это была всего лишь ошибка, глупая, нелепая ошибка. И когда я понял, каким дураком оказался, было уже слишком поздно. Ты отправилась в Англию, а я готовился к погрузке. Но мне нужно рассказать тебе все. Пойдем же… пойдем куда-нибудь, где можно поговорить в этом мрачном доме!

Он взял меня за руку, и тут наконец я смогла стряхнуть с себя оцепенение.

— Подожди! Сперва мне нужно кое-что сказать тебе.

— Тебе не нужно ничего говорить, — перебил меня Тим, — кроме единственной вещи, которую я хочу слышать, — что ты все еще любишь меня и что я прощен. O Мела, моя дорогая! Глупо было подумать, что кто-то может стать между нами! Мы с тобой всегда были друзьями, друзьями с самого детства, правда?

Он вновь обнял меня за плечи и страстным, но грубоватым движением склонил мою голову на свое плечо. Привычный наш жест — я всегда таким образом дразнила его, утверждая, что он неуклюж, как медведь. Иногда мы даже ссорились из-за этого — если я только что уложила волосы и была готова выйти из дома.