Книга Во власти теней - Жюльетта Бенцони

– Но даже если бы он и возвратился, я теперь только сестра Серафина…

– Вы только послушница, и он, видимо, тоже пока только послушник, – возразила Фьора. – Не торопитесь стать монахиней и молитесь за то, чтобы мне удалось бежать.

С детской непосредственностью Антония обняла ее за шею и звучно расцеловала в обе щеки. Еще несколько минут назад ее большие черные глаза были затуманены печалью, теперь же они стали похожи на ночное звездное небо.

– Я сделаю все, чтобы помочь вам! – пообещала она.

Антония не успела сказать большего: сестра Херувима спешила к ним, поддерживая нижние юбки. Время от времени она оборачивалась, чтобы посмотреть, не следует ли кто за ней.

– Уходите поскорей отсюда, сестра Серафина! – запыхавшись, сказала она. – Мать-настоятельница идет сюда вместе с кардиналом вице-канцлером, пожелавшим видеть вас, донна Фьора.

– Вице-канцлер? Кто это? – спросила Фьора. – Я уже запуталась во всех этих кардиналах.

Но сестра Серафина уже убежала, скрываясь среди лимонных деревьев. Ей ответила Херувима:

– Его величество кардинал Борджиа, испанец и очень красивый мужчина. У него глаза словно раскаленные угли.

Некоторое время спустя, преклоняя колено, чтобы поцеловать перстень прелата, Фьора подумала, что сестра Херувима очень точно описала кардинала: под черными бровями зрачки Родриго Борджиа горели как угли, зато его улыбка, открывающая красивые белые зубы, была любезна, когда он поблагодарил матушку Джироламу за то, что она не сочла за труд самой привести его к донне Фьоре. Лицо настоятельницы зарделось как вишни, из которых Перонелла готовила вкусное варенье. Оставив их наедине, она удалилась по аллее удивительно легкой, молодой походкой.

Неподвижный в своих великолепных одеждах из белоснежного горностая и ярко-красной бархатной сутане, кардинал подождал, пока настоятельница исчезла из вида, и только потом повернулся к Фьоре, затем оглядел великолепную растительность, окружавшую их. Видимо, не удовлетворившись тем, что он увидел, кардинал вдруг сказал:

– Не хотите ли немного пройтись? Мы можем дойти до бассейна, который я вижу вон там. Мне всегда нравились фонтаны. Как и у колоколов, у них самые гармоничные голоса, которые земля может подарить всевышнему. Там есть и скамейка, где нам будет удобно поговорить.

Из сказанного Фьора поняла, что красивый кардинал не любит музыки и что в особенности ему хотелось, чтобы никто не услышал того, что он намеревался ей сказать. Ее удивило следующее: она никогда не видела его раньше, и если его к ней подослал папа – а все говорило об этом, – то она не могла сообразить, что же такого конфиденциального он собирался ей сообщить?

Скромно шагая в некотором отдалении от своего импозантного посетителя, Фьора искоса наблюдала за ним. Она заметила, что на его красных перчатках был не только кардинальский перстень, но еще и массивные кольца с драгоценными камнями, что одежды его были шиты золотом, что на его короткой пелерине был надет золотой крест размером с человеческую ладонь, украшенный крупными рубинами, и что на красной широкополой шляпе, являющейся отличительным знаком особого достоинства, прикрывающей горделивое лицо Борджиа, была золотая пряжка. Даже кардинал Детутвилль, столь поразивший воображение Фьоры, не был так пышно одет. Что касается папы, то она совершенно забыла о нем, глядя на все это великолепие его «брата во Христе».

Дойдя до указанной скамейки, кардинал сел, раскинув вокруг себя такое море муара и бархата, что Фьоре не оставалось места. Впрочем, Борджиа даже и не предложил ей сесть. Она так и осталась стоять перед ним, не осмеливаясь первой прервать молчание, которое посетитель тянул с явным удовольствием. Своими горящими глазами он рассматривал молодую женщину с такой настойчивостью, что щеки Фьоры слегка зарделись. Он продолжал рассматривать ее с очевидным удовольствием, которое незаметно перешло в добрую улыбку.

Наконец кардинал соизволил заговорить:

– Пребывание в Сан-Систо оказывает весьма благотворное влияние на ваше здоровье, донна Фьора. Когда вы только прибыли сюда, вы были в плохом состоянии, но теперь этого не скажешь, и вы вновь обрели свою былую красоту.

Помимо того, что она была ему признательна за то, что он избегал таких слов, как «дочь моя» и «дитя мое», столь часто употребляемых служителями церкви, Фьора была удивлена таким началом разговора. Он, без сомнения, был галантным мужчиной, но обычно священники редко делали комплименты.

– Благодарю, монсеньор, за заботу обо мне, – осторожно начала Фьора, – но я не понимаю, как вы смогли это заметить. Я не помню, чтобы я видела вас, когда приехала в Ватикан.

– Зато я вас видел, но не тогда, когда вы только что прибыли, а когда вы покидали дворец. Вы из тех женщин, которые вызывают интерес, и мне захотелось побольше узнать о вас. Это было сравнительно легко. У меня великолепные отношения с кардиналом Детутвиллем, которого ваше присутствие в Риме ставит в большое затруднение.

– Не понимаю почему? Если я правильно поняла, его роль ограничивается тем, чтобы довести до сведения короля Франции, что по приказу папы я была похищена в нескольких шагах от его резиденции, заключена на корабле и привезена сюда.

Родриго Борджиа рассмеялся. Он любил смеяться, это позволяло ему показать красивые зубы и увеличивало его неотразимость в глазах женщин.

– И вы находите, что это легкая роль? Я не имею счастья знать короля Людовика и сожалею об этом, но, судя по тому, что я слышал о нем, такое сообщение вряд ли ему понравится, особенно с теми условиями, которые выдвигает папа. Уверен, что их не принял бы ни один король.

Монах Игнасио Ортега, которого я хорошо знаю, всего лишь опасный фанатик, и ему следовало бы благодарить бога за то, что его еще не казнили. Во всяком случае, я бы это сделал, будь на его месте. Что же касается кардинала Балю, он является всего лишь удобным предлогом для того, чтобы позволить его святейшеству вмешиваться в дела Франции. Могу ли я спросить, каковы истинные чувства короля Людовика к вам?

Фьора почувствовала, что их разговор стал принимать довольно странный оборот, и если только он не был ловушкой, то тогда папа не имел к нему никакого отношения.

– Узнать чувства короля было всегда делом довольно затруднительным, монсеньор, ибо он умеет их прекрасно скрывать. Однако я полагаю, что король испытывает ко мне дружеские чувства, потому что он доказал это.

– Но не любовь?

– Никак не пойму, откуда идет этот слух. Мне лично известно, что у короля никогда не было любовниц.

– У него они были раньше, когда он был моложе. От этих любовниц у него даже есть дети, но в его возрасте и при его здоровье, которое, как говорят, оставляет желать лучшего…

– Были ли они у него или нет, это меня не касается, монсеньор. Если вы готовы проводить меня до капеллы, я готова там поклясться на Евангелии, что не являюсь любовницей короля Людовика и никогда ею не была. Ведь поэтому я и сказала папе, что он совершил глупую сделку. Людовик, король Франции, никогда и ничего не уступит ради того, чтобы вернуть меня.