Книга Заговор «Аквитания» - Роберт Ладлэм

– Есть обстоятельства и иного порядка, инспектор. Обязательства по отношению к данному мною слову, адвоката к клиенту, к старой дружбе.

– И все это вы ставите превыше закона?

– Только потому, что я уверен: вы не правы.

– Тогда в чем же дело? Мы, без сомнения, отыщем этого Симона в одном из аэропортов, и, если мы не правы, он все нам объяснит. Однако если мы правы, то может оказаться, что речь идет об очень больном человеке, которому срочно необходима помощь. Нужно ему помочь, пока он не натворил новых бед. Я, мсье, не психиатр, но вы описали нам весьма неуравновешенного человека или, по крайней мере, человека, у которого в прошлом было немало причин для утраты душевного равновесия.

Прямая и грубая логика инспектора смутила Маттильона. Неужели это был Джоэл? Неужели он не ошибся, заметив тогда какое-то облачко в глазах своего друга, и эта его странная оговорка… Рене снова взглянул на часы. В Нью-Йорке сейчас примерно без четверти девять утра.

– Инспектор, не могли бы вы подождать, пока я переговорю из кабинета по прямому телефону? Он, кстати, не подсоединен к телефону на этом столе.

– Совершенно излишнее предупреждение, мсье.

– В таком случае прошу принять мои извинения. Маттильон быстро пересек холл и открыл дверь. В кабинете он сел за стол и раскрыл записную книжку в красном кожаном переплете. Торопливо перелистав страницы, он отыскал букву “Т” и имя “Тальбот Лоуренс”. Помимо служебных, у него были записаны домашние номера телефонов – это было необходимо, поскольку суды в Париже начинали работу, когда население Восточного побережья Америки спало еще глубоким сном. Если он не застанет Тальбота, то попытается дозвониться Саймону или Бруксу. Но этого не потребовалось – Лоуренс Тальбот снял трубку.

– Рене? Да откуда же вы взялись? Вы в Нью-Йорке?

– Нет, я в Париже.

– А слышно так, будто вы в двух кварталах отсюда.

– Я тоже слышу отлично. Это всегда удивляет.

– У вас там уже довольно поздно, если я не ошибаюсь.

– Да, час у нас поздний, Ларри. И все же я решил позвонить.

– У нас может возникнуть серьезная проблема.

– Проблема? А я и не знал, что вы ведете сейчас какое-то наше дело. Так что за проблема?

– Ваше миссионерское задание.

– Наше – что?

– Бертольдье. Его друзья…

– Чьи друзья? О ком это вы?

– О Жаке Луи Бертольдье.

– А кто это? Имя вроде бы знакомое, но кто это – не могу припомнить.

– Вы не можете… припомнить?

– Увы.

– Я виделся здесь с Джоэлом. Это я устроил ему эту встречу.

– С Джоэлом? Кстати, как он? Он сейчас в Париже?

– А вы не знали?

– В последний раз он звонил мне из Женевы – после всей этой ужасной истории с Холлидеем. Уверял, будто чувствует себя отлично, но это было не так. Он был потрясен.

– Погодите, Ларри, дайте мне разобраться в ваших словах. Следует ли мне понимать, что Джоэл в Париже не по поручению “Тальбота, Брукса и Саймона”? Я правильно вас понял?

– Нет, в Париже у нас дел нет. – Лоуренс Тальбот произнес эти слова после минутной запинки, а затем мягко продолжил: – А он сказал, что есть?

– Может быть, мне это показалось. Тальбот снова помолчал.

– Я так не думаю, но в любом случае передайте Джоэлу, чтобы он обязательно позвонил мне.

– В этом-то и заключается проблема, Ларри. Я не знаю, где он сейчас находится. Он сказал, что вылетает восемнадцатичасовым рейсом в Лондон, но это не так. Он выписался из отеля “Георг V” чуть позже и при довольно странных обстоятельствах.

– Как это понимать?

– Он был зарегистрирован под чужим именем – кстати, подсказанным ему мной, поскольку за ленчем он не хотел пользоваться собственным. А потом он покинул отель через служебный вход в подвале.

– Все это очень странно.

– Боюсь, это еще не все. Говорят, он напал на человека и возможно, убил его.

– Господи!

– Я, конечно, не верю этому, – быстро добавил Маттильон. – Он не смог бы.

– Надеюсь.

– Но не думаете же вы…

– Я просто не знаю, что мне думать, – не дал ему закончить Тальбот. – Когда он звонил из Женевы, я спросил его, имеется ли связь между смертью Холлидея и тем, чем он в настоящий момент занят. Он ответил отрицательно, но голос его звучал неубедительно.

– А чем он занят?

– Я не знаю. Постараюсь выяснить, но не уверен, что это удастся. Должен признаться, я очень встревожен. С ним что-то происходит. Голос его звучал как из подземелья… Вы понимаете, что я имею в виду?

– Понимаю, – тихо отозвался Маттильон. – Я сам его слышал и видел. И тоже боюсь.

– Разыщите его, Рене, во что бы то ни стало. Дайте мне знать, я тут же все брошу и вылечу к вам. Его что-то угнетает.

– Я сделаю все, что в моих силах.

Выйдя из кабинета, Маттильон предстал перед двумя сотрудниками Сюрте.

– Фамилия его Конверс. Джоэл Конверс… – начал он.

– Фамилия его Конверс, имя Джоэл, – говорил в трубку телефона-автомата на бульваре Распай под аккомпанемент бьющих по стеклу капель дождя сотрудник Сюрте, тот, что был помоложе. – Работает в юридической фирме в Нью-Йорке, зарегистрированной под названием “Тальбот, Брукс и Саймон”, расположена на Пятой авеню. Псевдоним Симон, по-видимому, подвернулся случайно и не имеет отношения к фирме.

– Не понимаю.

– Чем бы ни занимался этот Конверс, это не имеет никакого отношения к фирме. Маттильон разговаривал с одним из ее патронов, и ему ясно дали это понять. Оба они были крайне встревожены и просят держать их в курсе дела. Маттильон требует немедленного свидания с Конверсом в качестве адвоката, если нам удастся его найти. Может, он и темнит немного, но встревожен не на шутку, можно сказать, он в шоке. Совершенно ясно, у него нет ни малейшего представления о том, с чем все это связано.

– И все же он что-то скрывает. Симоном его назвали ради меня, чтобы я не узнал, кто этот Конверс. Маттильон это знает; он привел его туда и познакомил с Любеком.

– Значит, Маттильон и сам оказался обманутым. Он не упоминал вашего имени, генерал.

– Возможно, он и назвал бы его, будь у вас время заняться им. Но меня ни в коем случае нельзя впутывать в это дело.

– Естественно, нельзя, – согласился человек Сюрте с определенным нажимом.

– А этот ваш начальник… как его фамилия? Тот, которому поручено это дело?

– Прюдомм. Инспектор первого класса Прюдомм.

– С вами он откровенен?

– Да. Он считает меня чем-то вроде оловянного солдатика, у которого инстинкты превалируют над интеллектом. Видя мои старания, он бывает не прочь просветить меня.