Книга Властелин Африканского Рога - Михаил Серегин

– Я так рад вас видеть, Пьетра! – взволнованно заговорил Шариф. – Как вы здесь очутились?

– По делам, Шариф, по делам. Вы не забыли, что я по профессии журналист?

– Вы будете писать о нашей стране? А как вы меня нашли? Вам хотелось со мной встретиться просто так или по делу? – с тайной, но плохо скрываемой надеждой засыпал девушку вопросами Шариф.

– Буду, Шариф, – ответила Пьетра с мягкой теплой улыбкой, – буду писать о вашей стране. А нашла я вас очень просто, но это профессиональный секрет.

– Но для чего? – не удержался Шариф от повторного вопроса.

– Хотелось пообщаться. Мы ведь расстались с вами не врагами, правда?

– Мне хотелось бы на это надеяться.

– Вы очень интересный человек, Шариф. А еще у меня накопилось к вам множество вопросов.

– Задавайте, – с улыбкой ответил Шариф, не столько разрешив, сколько потребовав.

Юноша несколько успокоился, услышав то, на что надеялся. Встреча была из-за него лично, а не по каким-то другим причинам. Ему стало хорошо и легко. Откинувшись на спинку кресла, Шариф рассматривал Пьетру с довольным видом. Он чувствовал себя счастливым. Все прошлое ушло так далеко, что вспоминалось как прочитанная в детстве книга. Россия, Находка, Эритрея, драка в тюрьме, побег, Кения, сожженные трупы, привязанные к дереву, беззащитная девочка-подросток в растерзанном платье перед пьяным похотливым мужчиной…

Всего этого как будто и не было. Или было, но не с ним. Перед Пьетрой сидел большой наивный мальчик и млел от того, что на него обратила внимание красивая девочка. А ведь это был один из известных и удачливых морских разбойников.

– Помните, Шариф, на яхте вы мне цитировали одного русского поэта? Тогда вы не ответили, откуда у вас такие познания в русской литературе?

Шариф только улыбнулся в ответ, полагая, что вопрос еще не завершен.

– И тут я узнаю, что у вас какие-то прямо-таки дружеские отношения с русскими моряками. Скажите, что вас связывает с Россией?

– Детство, – коротко ответил Шариф с грустной улыбкой.

– Детство? Ваше детство прошло в России?

– Да, меня в детстве спасли русские моряки и привезли в Россию. Я там жил некоторое время и даже учился.

– Так вот откуда взялись эти социалистические убеждения! Это вас там ими накачали?

– Никто меня там не накачивал никакими убеждениями, кроме убеждений добра и человечности, – возразил Шариф, и тут по его лицу пробежала легкая тень каких-то не совсем приятных воспоминаний. – Были, правда, и другие учителя, но это не главное.

– И почему же вы вернулись? Здесь вас ждала семья, или там не понравилось?

– Какой-то журналистский допрос. Вы собираетесь писать обо мне книгу или…

– Или, Шариф, – перебила его Пьетра, немного смутившись. – Мне просто интересно, откуда в Сомали взялся такой необычный человек, как ты… простите, как вы.

– Может, нам правда перейти на «ты», – предложил Шариф и покраснел.

– Хорошо, – согласилась Пьетра, – так будет проще.

– Вернулся я сюда только потому, что был там чужим. При всем хорошем, что я там видел, включая и хорошее отношение к себе. Я был там иностранцем.

– А как же ты стал пиратом? Это уж совсем непонятно, тем более после общения с русскими. Насколько я себе их представляю, это не та нация, которая плодит разбойников. Скорее уж, действительно, поэтов и мыслителей.

И тогда Шарифа, что называется, прорвало. Он стал рассказывать свою жизнь с того момента, как вернулся на побережье, не имея ни своей хижины, ни средств к существованию. Единственной возможностью выжить в то время было примкнуть к пиратской шайке. Пьетра жадно слушала Шарифа, жалея, что не предвидела такого поворота в разговоре и не приготовила диктофон. Редкостная удача – когда самый настоящий сомалийский пират изливает тебе душу.

– Но теперь, когда ты разбогател, почему бы тебе не остановиться, не заняться другим мирным и доходным делом?

– Я, кажется, тебе уже рассказывал, еще тогда на яхте, – посерьезнел Шариф. – Я могу защитить своих земляков и свое побережье от чужаков, которые грабят наши воды. Я могу дать моим землякам пищу, в которой они нуждаются и которую им не даст никто, в том числе и вы, сытые итальянцы.

– Сытые, – укоризненно повторила Пьетра, полыхнув знакомым темным огнем своих глаз, – а знаешь ли ты, сколько пришлось работать моему отцу, чтобы стать сытым? Это заслуга его энергии и таланта – заработать немного денег и организовать на них свое дело. Голодать и ночевать в офисе, но отдавать последние силы и деньги бизнесу, чтобы он развивался, своим работникам, чтобы удержать их, чтобы они не голодали.

– Ты как будто упрекаешь меня, – вскинул брови Шариф, – тем, что я разбойник, а вот твой дорогой отец не пошел в море грабить.

– А хоть бы и так!

– Ты считаешь, что у меня нет никаких других талантов? Я, по-твоему, могу только взять в руки автомат, выйти в море и грабить моряков?

– А разве ты доказал обратное? – запальчиво спросила Пьетра.

– Значит, ты хотела встретиться со мной, чтобы лишний раз напомнить мне, что я пират и разбойник?

Пьетра вытаращила на Шарифа глаза, не понимая, серьезно он говорит или шутит. Случайно или умышленно у этого странного парня вырвалась фраза, почти слово в слово повторившая ту, что в свое время писатель Сабатини вложил в уста своего героя, капитана Блада. Эта ситуация вызвала в ней какой-то непонятный восторг. Девушка не удержалась и расхохоталась в полный голос. Слишком поздно Пьетра сообразила, что Шариф воспримет ее смех неправильно.

– Значит, ты решила встретиться со мной только для того, чтобы лишний раз убедиться, что я все еще пират, – горько сказал Шариф. – Вы, европейцы, привыкли всех мерить по своей мерке. Все должны думать и поступать, как вы. Я должен был стать скотоводом или банкиром, потому что тебе так кажется правильным. А до того, что у меня на душе, тебе нет дела!

– Шариф, ты неправильно меня понял, – попыталась Пьетра исправить положение.

– Вам всем нет дела до того, что у нас на душе, – продолжал говорить Шариф, пропустив мимо ушей замечание девушки. Он почти уже кричал, но без злобы, а лишь в полном отчаянии. – Вам всем нет до нас дела. Мы для вас дикари. Вас удивляет, что нам знакома русская поэзия, что сомалиец учился в русском мореходном училище. Вы приезжаете сюда, как в зоопарк, а мы для вас как обезьяны! Можно дать банан, а можно и подразнить.

– Шариф, что ты говоришь? – со слезами на глазах воскликнула Пьетра, но Шариф на нее уже не смотрел. Вытащив из кармана несколько банкнот, он швырнул их на стол и поднялся.

– Прости, Пьетра. Я понимаю, что ты журналист. Твоя работа – развлекать своих сытых хозяев, которые платят тебе за развлекательные статьи про Африку. Но я не обезьяна, и не стоит писать сюжеты о мотивах моего поведения.