Книга Руины - Кевин Андерсон

Скалли сложила руки рупором и снова крикнула:

— Доктор Рубикон!

В джунглях закричали потревоженные птицы. На опушке леса раздался треск ломаемых веток. Оба повернулись на шум, в тревоге ожидая, кто же появится из-за высокого и густого папоротника.

Появился Фернандо Агилар с группой индейцев-рабочих. Они улыбались, безмерно довольные собою, и несли привязанного к толстой ветке мертвого ягуара. Все они словно сошли со старинной иллюстрации, изображающей большую охоту.

— Смотрите, кого мы поймали, — сказал Агилар. — Этот зверь бродил ночью около лагеря, но наши друзья убили его своими стрелами. Шкура ягуара очень ценится. — Агилар поднял брови. — Хорошо, что он был не настолько голоден, чтобы напасть на нас, а?

— Возможно, и был, — ответил Малдер и указал на изуродованную палатку: — Мы не можем найти доктора Рубикона.

— Вы уверены, что он не отправился на поиски? — спросил Агилар. — Я с моими друзьями был здесь до рассвета.

— Доктор мог пойти осматривать те развалины, которые мы пропустили вчера, — признала Скалли. — Почему же он не отзывается?

— Тогда надо поискать его, сеньорита, — ответил Агилар, — но я уверен, что с ним все в порядке. Мы ведь уже убили ягуара, а?

Индейцы с триумфом подняли шест. Пятнистая кошка беспомощно висела, вывалив язык, кровь еще сочилась из множества маленьких колотых ран.

Агилар задержал взгляд на мертвом хищнике.

— Мы сейчас займемся шкурой ягуара, — сказал он. — А вы идите вперед и поищите доктора Рубикона.

— Пойдем, Малдер, — сказала Скалли.

— Когда найдем старика, не будем укорять его за то, что он не хочет терять время, — сказал Малдер. — И давай разделимся, захватим территорию пошире. Я пойду внутрь старой пирамиды, знаю, он хотел туда проникнуть.

— Согласна. А я заберусь в верхний храм и погляжу оттуда. Может, увижу его.

Позади них, как раз перед парой стел, украшенных изображениями Пернатого Змея (Скалли подумала, не по религиозным ли причинам они выбрали это место), охотники положили тушу животного и достали каменные ножи, Агилар же раскрыл свой устрашающий охотничий нож, блеснувший острым лезвием. Они склонились над ягуаром и стали сдирать с него шкуру.

Скалли карабкалась по высоким полуобвалившимся ступеням по боковой стороне пирамиды. Руки и ноги болели после вчерашних поисков, но она упорно лезла все выше, хватаясь за обломки камней, словно взбиралась на утес. Воображение представляло ей, как величаво должны были выглядеть жрецы в мрачных одеждах, когда всходили к верхнему храму для совершения своих древних обрядов.

На площади у подножия пирамиды собирался народ, распевая обрядовые песни и ударяя оленьими рогами в барабаны из черепашьих панцирей. Люди были наряжены в красочные головные уборы из перьев тропических птиц и резные украшения из нефрита. Когда она достигла колонн храма на вершине зиккурата, то увидела место, где верховные жрецы могли наблюдать за ритуальным кровопролитием или даже принимать в нем участие. Из-за ступенчатой формы пирамиды стоявший внизу народ мог видеть только поднимающиеся руки, кровь, но не видел подробностей священного обряда.

Скалли тряхнула головой, словно отгоняя видения, и вспомнила слова доктора Рубикона, сказанные, когда он благоговейно созерцал окрестности Кситаклана: «Прошлое еще властвует здесь».

Скалли заслонила глаза от солнца, поглядела вокруг и закричала:

— Доктор Рубикон!

Ее голос разнесся окрест, как когда-то древний призыв жрецов к богам. Она посмотрела на окружающие ее рельефы, на стилизованные изображения бога Кукулькана, планы и непонятные диаграммы, которые, по мнению Малдера, были планами древних космических кораблей.

— Доктор Рубикон! — снова крикнула Скалли, всматриваясь в окружающие джунгли.

Внизу на площадке она увидела красное пятно на том месте, где индейцы и Агилар свежевали ягуара. Трое жилистых мужчин уносили в джунгли шкуру и кровоточащую тушу. Неужели они будут есть это мясо, ужаснулась Скалли.

Она с содроганием подумала о загадочном индейце, который в пылу религиозного фанатизма каменным ножом отрезал себе палец, и другое видение возникло перед глазами помимо ее воли: сейчас индейцы вырезают сердце ягуара и делят его на всех, вкушая кровавую плоть великого властелина джунглей.

Она снова встряхнула головой. Здесь, наверху пирамиды, она чувствовала себя одинокой и уязвимой.

Не обнаружив никаких следов пропавшего археолога, Скалли решила больше не звать его, вспомнив, как он окликал вчера отсюда свою дочь и ждал ответа, жадно всматриваясь вдаль Кассандра не ответила на его зов, так же как молчит сегодня ее отец. Скалли оглядывала площадь вокруг пирамиды, но не видела ничего нового. Тогда она подошла к краю площадки и посмотрела вниз по другую сторону пирамиды. У нее внезапно перехватило дыхание.

Малдер просунул голову в пахнущий сыростью вход в пирамиду, вглядываясь в сумрак, царивший внутри. Он заметил следы рычага, которым Кассандра и ее помощники открывали вход в древнее сооружение. Они, конечно, старались действовать очень осторожно, но открыть разбухшую дверь было довольно сложно, и им пришлось разбить несколько каменных блоков.

Он включил фонарь, и его яркий луч, как копье, проник в таинственную темноту лабиринта, сооруженного пленниками майя. Свет ободрил его. Он порадовался тому, что недавно сменил батарейки.

Хотя пирамида и простояла тысячу лет, ее внутренние помещения не производили впечатления надежных и нерушимых, особенно после волнений первой ночи в Кситаклане Отесанные вручную известняковые блоки начали крошиться по краям, их поверхность разрушалась влажными лишайниками и мхом.

Шаги Малдера эхом отражались от каменного пола. Он посветил фонариком вниз и увидел в пыли следы обуви, но нельзя было сказать, принадлежат ли они кому-нибудь из археологической партии, или грабителю гробниц, или старому Рубикону.

— Алло, доктор Рубикон, вы здесь? — крикнул Малдер, поводя фонарем в разных направлениях. Его слова вернулись к нему, усиленные эхом.

Малдер двинулся внутрь пирамиды, бросив взгляд назад, на ослабевающий луч дневного света у входа. Ему захотелось, чтобы у него в кармане оказались подсолнечные семечки или хлеб и он, как Мальчик-с-пальчик, отмечал бы крошками свой путь.

Где-то капала вода. Уголком глаза он вроде бы заметил какое-то движение, но когда, посветив фонарем в том направлении, увидел острую скакнувшую тень, то понял, что это был обман зрения. Его очень угнетали темнота и тяжелый застоявшийся воздух.

Благодаря судьбу за то, что он не страдает клаустрофобией, Малдер коснулся рукой кончика носа. Температура понизилась, словно какая-то таинственная сила поглотила все тепло из воздуха.

Вероятно, больше десятка веков прошло с тех пор, когда двери пирамиды открывались и впускали солнечный свет и свежий воздух. Поводя вокруг фонариком, Малдер заметил грубо отесанные стволы деревьев, поддерживающие потолок и, очевидно, недавно установленные археологами Кассандры. Должно быть, она отчаянно храбрая, подумал он, если решилась проводить здесь исследования, проникая все глубже и глубже, чтобы открыть тайну пирамиды.