Книга Пугливая герцогиня - Аманда Маккейб

Он улыбнулся ей, как ему показалось, ободряюще, медленно подошел к ней и сел рядом на кровати. Она не отодвинулась от него, но он почувствовал, как она опасливо напряглась.

— Мне жаль, что нам пришлось приехать сегодня именно в Мэннинг-Хаус, — сказал он. — Времени на ремонт совсем не оставалось, и боюсь, здесь не слишком уютно. По возвращении в Лондон вы просто обязаны будете поменять здесь все по собственному вкусу.

— Я даже не знаю, с чего начать. Эта комната, например, по-моему, очень милая.

— Здесь использовали новые ткани и драпировки, но переставить мебель не успели.

— Мне здесь нравится. И я надеюсь, свадебная церемония пришлась по вкусу и вам, и вашим близким. Моя матушка предпочла бы что-то более замысловатое, но, как и с мебелью, ни на что не хватило времени.

— А вы сами хотели бы, чтобы свадьба была более грандиозной?

Эмили отрицательно покачала головой:

— Вовсе нет. Все говорят, что она была такой, как надо. Но мне бы не хотелось, чтобы у вас в семье подумали, будто она не была тщательно продумана и разработана.

Николас искренне рассмеялся. Какой очаровательно глубокомысленной она выглядела сейчас, его серьезная герцогиня!

— Уверяю вас, моей семье это совершенно безразлично. Они просто счастливы, что я наконец женился. Они полюбят вас.

— Вы думаете? — спросила она с сомнением. — Ваш брат сказал, что Шарлотта собирается прислать нам щенка. Это проявление любви? Или какое-то предупреждение?

Он засмеялся еще громче:

— Шарлотта непредсказуема. Я могу попросить, чтобы она не присылала его. Ее собаки ужасно быстро плодятся.

— Нет-нет, не делайте этого! Я не хочу оскорбить ее в лучших чувствах. — Эмили оглядела темную комнату, которую столь любезно, хотя и тщетно пытался обогреть уютно потрескивающий камин. — Кроме того, возможно, присутствие собаки немного оживит это место.

— Эмили. — Он нежно взял ее руку, все еще холодную. Ее кольцо с изумрудом и тонкая золотая полоска нового кольца сверкали на ее изящном пальчике. Золотая подкова на удачу от Стивена поблескивала на ее шее среди звеньев ожерелья. — Я знаю, начало у нас было не лучшим, но хочу, чтобы вы знали: я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам было хорошо. Чего бы вам ни захотелось, только скажите мне, и оно будет вашим. Я не хочу, чтобы вы сожалели о соглашении, что мы заключили.

Эмили смотрела на него своими большими, такими выразительными зелеными глазами, их пальцы сплетались.

— Вы имеете в виду, если я захочу карету или бриллиантовое ожерелье?

— Я полагаю, да. Все, что только может сделать вас счастливой.

Она сжала его ладонь в своей:

— Мне не нужно ничего такого, хотя не могу не признать, когда вы предложили проехаться в вашем экипаже, он показался мне просто прекрасным! Все, чего я хочу, — стать для вас хорошей герцогиней и сделать так, чтобы вам никогда не было за меня стыдно, чего бы мне это ни стоило.

Он нежно провел кончиками пальцев по ее мягкой, почти белой щеке. Очарованно смотрел, как теплый розовый румянец вспыхивал на коже от его прикосновений.

— Как я могу стыдиться вас? Взгляните на себя — более совершенной герцогини невозможно и представить. Я, напротив, допускаю мысль, что вы будете стыдиться нас, таких легкомысленных и безрассудных.

Эмили отрицательно покачала головой, и волосы ее заструились по спине.

— Я буду очень стараться, Николас, вот увидите. Я готова выполнить свой долг.

Она медленно легла на кровать и развязала ленты на своем пеньюаре. Зеленые шелковые полы соскользнули, и взгляду открылась тонкая сорочка белого муслина с глубоким вырезом, облегавшая ее стройное тело, столь же прекрасное, как и вся она, тонкая талия и длинные ноги, высокая грудь, плотно сжатая кружевом сорочки. Сквозь ткань он увидел нежные ягодки ее сосков, и ему вспомнились те ощущения, что охватили его в Воксхолле. Их неистовый пыл и ее сладостный вкус.

Он незамедлительно откликнулся горячим напряжением. Запахнул полы халата, чтобы хоть как-то скрыть свое неуклонно нарастающее возбуждение.

— Эмили…

— Я готова исполнить свой долг, — повторила она, — во всех его проявлениях.

Она легла, вытянув руки вдоль тела, прижав ладони к простыням, и закрыла глаза. Глядя на нее, Николас отчего-то подумал об Офелии, такой бледной и совершенной, утопающей в волнах среди скользящих по воде цветов.

Ему вдруг захотелось улыбнуться, но он подавил это желание. Впрочем, она все равно это почувствовала. Открыла глаза и неодобрительно взглянула на него:

— Я знаю о своих обязанностях жены. Мама и… одна подруга рассказали мне, что я должна делать. И я готова.

Он содрогнулся при мысли о том, что могли рассказать ей матушка и так называемая подруга. И это лишь утвердило его в стремлении ничем не обидеть и не напугать ее.

Николас склонился над ней и осторожно, нежно поцеловал в губы. Он почувствовал, как напряжено ее тело, и теперь уже точно знал, что посоветовала ей мать — лежать и думать об Англии. Но он совсем не хотел, чтобы брак его был таким — бесчувственным и фальшивым. Несмотря на свою клятву никогда не причинить Эмили той боли, что пришлось пережить Валентине, не вынуждать свою сказочную принцессу носить его ребенка, он все же хотел, чтобы они были хорошими друзьями, чтобы их связало своего рода партнерство, в котором они дополняли бы друг друга, дарили друг другу удовольствие и радость.

И, черт возьми, он не был с женщиной уже очень и очень давно! Эмили так красива, и от нее так приятно пахло. Его тело рвалось к ней, изнывало от жажды, жажды ощутить жар ее объятий, ее близости и забыться в наслаждении.

«Тише, — безжалостно уговаривал он себя, — осторожнее». Ведь это Эмили, его жена, а не девица миссис Ларкин или театральная танцовщица, которую он мог сделать своей и которая все понимала без слов, будучи необыкновенно искушенной.

Он снова поцеловал Эмили, теперь позволив себе чуть больше страсти, и мягко опустил ладони на ее плечи. Она вздрогнула от его прикосновения, но он почувствовал, как губы ее чуть приоткрылись и сама она начала расслабляться. Он медленно ласкал ее плечи и руки, скользя по ним ладонями, избавляясь постепенно от ее пеньюара.

Сорочка ее была без рукавов, и он наконец смог почувствовать прохладу и мягкость ее кожи. Поцеловал в уголки губ, подбородок. Кончиком языка коснулся чувствительной точки чуть ниже ушка. Ему показалось, что прежде ей это нравилось, и, услышав ее вздох, понял, что ничего с тех пор не изменилось. Мурашки пробежали по ее телу, и он слегка прикусил нежное местечко, заскользив губами по ее шее, обжигая дыханием. Кожа ее источала сладкий привкус роз и женственности.

В чувственной ложбинке у шеи, словно живой, бешено бился пульс. Он провел по ней языком, отведав вкус ее страстной сущности, бьющейся под нежной кожей. Аромат роз усилился и все больше кружил ему голову, одурманивая, его желание неумолимо росло.