Книга Прокурор по вызову - Фридрих Незнанский

– Браво, – похвалил Турецкий Лидочку, – блестящий пример дедукции. Тогда еще одна версия: пожар произошел случайно, а документы Шестов положил в ящик письменного стола, там же лежали и шестьдесят тысяч долларов, полученные им от Тихонова и Свешникова. Кто-то из тушивших пожар спер и деньги, и документы, справедливо рассудив, что шестьдесят тысяч баксов не хранят вместе с макулатурой. А Братишко подозревает, что ты замешана в этой истории.

– Откуда ему вообще столько обо всем известно?! – Вопрос был обращен в пустоту, и голос у Лидочки дрожал.

Хотел бы я знать, подумал Турецкий, но тут же поспешил ее успокоить:

– Сам Шестов его и посвятил, другого объяснения я не вижу.

Однако его рассудительный тон Лидочку ничуть не обманул.

– Вы верите, что все так просто, Александр Борисович?! Я не маленькая, и с дедукцией у меня все в порядке, вы сами только что признали. Не надо меня обманывать.

– Не знаю, – вздохнул Турецкий. – Если честно: не нравится мне этот пожар, не нравятся мне эти документы, мне вообще ни черта в этой истории не нравится! А что у тебя за новости?

– Тихонов сегодня поджидал меня прямо на стоянке «Данко». Дал три дня сроку, чтобы раздобыть интересующие их документы. Сказал, что это последнее предупреждение: если я не принесу бумаги, меня могут убрать. И он не способен будет этому воспрепятствовать, хотя лично он мне симпатизирует.

– Ты думаешь, он это серьезно?

– Про «симпатизирует» или про «убрать»? – усмехнулась Лидочка.

– Про последнее!

– Думаю, что нет, почти уверена. Но все равно рисковать не хотелось бы.

Турецкий. 9 апреля. 21.00

– Пап, опять Хмуренко в новостях, что-то интересное будет, – с восторгом сообщила Нинка.

За развитием скандала с генпрокурором в семье Турецкого следили с особым вниманием. Ирина Генриховна, как супруга «особы, приближенной к…», регулярно читала газеты и не пропускала ни одного выпуска новостей. Особенно ей полюбился Хмуренко «за то, что ничего не боится и никому не прислуживает».

Сегодня Хмуренко сиял как самовар и с трудом сдерживал торжествующую ухмылку.

«Прорыв в расследовании инцидента с временно не исполняющим обязанности генерального прокурора Замятиным. – Он прокашлялся и сделал многозначительную паузу. – Приятно констатировать тот факт, что есть еще в России честные люди. И не перевелись еще в Генпрокуратуре честные следователи, способные их выслушать и адекватно прореагировать на услышанное. Восьмого апреля в Генпрокуратуру обратился скромный пенсионер, ставший случайным свидетелем оргии с участием генерального прокурора…»

На экране мелькнул моментальный снимок Косых. Лицо ему, конечно, размазали, но узнать его при желании было можно, Турецкий, во всяком случае, узнал. Причем снимок был сделан не возле Генпрокуратуры, а на крыльце пятиэтажного дома. Очевидно, того самого, в котором он живет, работает и откуда все и видел. Дальше пошло кино: омоновцы перелезают через забор «Ирбиса», омоновцы открывают ворота, на заднем плане маячит полураздетый Жадько, Турецкий в позе триумфатора над распростертыми на земле охранниками клуба, оранжерея издалека; потом более поздние события: персонал «Ирбиса» загружают в автобус, Ильин и Позняк отъезжают следом, повизгивая сиренами. Снято было паршиво, камера все время кренилась, дрожала и теряла фокус, оператор, видимо, сидел на крыше соседнего дома или на дереве за забором.

– Ну, козел! – кинул тапком в телевизор Турецкий.

– Что ты ругаешься? – возмутилась Ирина Генриховна. – Когда бы это еще тебя по телевизору показали? Смотри, как здорово, ты такой деловой.

– Точно, пап, ты как полководец Жуков, – поддержала Нинка.

А Хмуренко продолжал заливаться соловьем:

«Следствие, до того топтавшееся на месте из-за откровенного саботажа со стороны Замятина, получило новое направление развития. В тот же день с участием бойцов ОМОНа была проведена блестящая операция по задержанию руководства и сотрудников частного спортивно-оздоровительного клуба „Ирбис“. Как вы уже догадались, под крышей этого клуба любили отдохнуть и развлечься не последние граждане нашей страны. Именно на территории „Ирбиса“ находится та самая оранжерея, где были сняты кадры из жизни „человека, похожего на генерального прокурора“. Остается лишь один вопрос: есть ли у честных людей шанс завершить это дело? Позволят ли им? Обещаю, что мы в своих передачах обязательно продолжим эту тему. Напомню, что на завтра назначено выступление Замятина на заседании Совета Федерации. Сенаторы должны утвердить отставку генерального прокурора, уже подписанную президентом».

– Урод, кретин, козел вонючий! – Турецкий в остервенении пинал ногами диван, хотя, конечно, с большим удовольствием топтал бы сейчас Хмуренко лично.

– Ну что ты ругаешься при ребенке?! – возмущалась Ирина. – Разве про тебя что-то плохое сказали?

– Да ладно, мама, разве это папа ругается, вот у нас мальчики…

– Марш уроки делать! – одновременно завопили Турецкий с Ириной.

Турецкий решительно направился к холодильнику за порцией успокоительного, но не дошел – зазвонил телефон.

– Сан Борисыч, вы телевизор смотрите?! – захлебываясь, проорал Позняк.

– Смотрю, мать его.

– И что?

– Ничего! – Турецкий с трудом сдержался, чтобы не выматериться. – Кто проболтался?! Ты или твой напарник? Откуда у этих уродов информация?

– Зря вы так, – обиделся Позняк, – можно подумать, кроме нас, некому было.

– Ну извини, – сделал вид, что смягчился, Турецкий.

– Я вот что хотел, Сан Борисыч, может, на всякий случай к Косых охрану приставить? Мало ли чего. Хотя бы от журналистов отбиваться, их же наверняка толпа набежит его доставать.

– Где я тебе найду охрану среди ночи?

– Ну я могу пока подежурить. Ильина вытащу. Как вы на это смотрите?

– Положительно. Только не нужно Косых объяснять ничего, я сам завтра с ним поговорю.

Не успел Турецкий повесить трубку, телефон зазвонил снова.

– Ты мне не хочешь объяснить, что происходит? – ехидно поинтересовался Меркулов. – Или это стратегическая тайна?

– Завтра, – пообещал Турецкий и дал отбой. А напрасно, телефон зазвонил опять.

– Снимаю шляпу! – Это уже был Грязнов. – С омоновцами это ты круто! Уважаю.

– Иди в задницу, Слава.

– Скромничаешь? Зря. Что теперь наш генеральный экс… то есть секс-прокурор скажет, а?

Турецкий швырнул трубку, так что аппарат, жалобно звякнув, треснул, но тут же самым невероятным образом затрезвонил вновь.

– Не ожидал, – грустно сказал экс-секс-прокурор. – От кого другого – я бы еще понял, но от вас не ожидал.

На дальнейшие звонки Турецкий отвечать не собирался, а телефон, разумеется, не умолкал. Он сходил на кухню, но вместо коньяка из холодильника достал с полки нож.