Книга Требуются детективы - Фридрих Незнанский

— Замка не жалко? — спросил Агеев, подойдя к двери.

— Нет… — Истомина отошла в сторону.

С резким выдохом Филипп ударил ногой в дверь. Возле замка она треснула и после несильного тычка кулаком растворилась настежь.

Ника сидела на кровати и испуганно смотрела на дверь. У нее на голове были большие наушники, благодаря которым она, видимо, не слышала ужасающе громкой музыки. Филипп молча зашел в комнату и выключил музыкальный центр.

— Каратели! Вы бы еще маски черные надели, — с ненавистью выдохнула Ника, переводя взгляд с Агеева на мать и обратно. — Маски-шоу бы устроили. Или бы ОМОН вызвали…

— Ты вынудишь меня обить твою комнату войлоком изнутри, — сказала Истомина. — Как в сумасшедшем доме.

— А почему бы тебе и вправду меня туда не упечь! — закричала Ника.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Агеев и поспешил к выходу.

Филипп, как мог, старался не заморачиваться по поводу запутанных отношений в подопечном семействе. Но все-таки в обществе Ники и ее матери он проводил большую часть дня и поневоле размышлял об этом.

Больше всего Агеева интересовало, что именно в работе Истоминой может так интересовать Виолетту Марковну? Или она представляет интересы бывшего мужа Истоминой? Но ведь он работает вместе с Галиной, значит, и так в курсе всего, что делается вокруг нее. Или не во все посвящен? Непонятно…

Как- то утром Агеев приехал за Никой. Она была еще в ванной. Время в запасе имелось, и он решил перекусить. Сделал себе пару бутербродов, заварил чаю прямо в большой кружке и уселся за стол в кухне.

— Доброе утро!

— Здравствуйте.

— Завтракаете? — Истомина в халате и с мокрыми волосами прошла мимо, пересекая холл.

— Угу, — промычал Филипп.

Истомина, улыбаясь, продефилировала в обратном направлении и исчезла из виду. И тут Агеев увидел ее отражение в зеркале, висящем на стене напротив. Это было декоративное, кривое зеркало, одна из находок дизайнера, планировавшего квартиру Истоминой. Эту «находку» вкупе с другими кривыми зеркалами недавно развесил по местам сам Филипп во время очередного приступа отчаяния от безделья.

Отражение Истоминой искривилось и оглянулось. Потом протянуло удлинившиеся руки к рюкзаку Ники, который стоял на накренившемся отраженном стуле.

Агеев оторопел, перестав стучать ложкой о тарелку с мюсли в молоке. Отражение Истоминой замерло. Зигзагообразное лицо смотрело в сторону кухни. Филипп принялся старательно скрести по тарелке.

Истомина вернулась к своему занятию. Она обыскивала рюкзак дочери. Кривое отражение ковырялось в книгах, просматривало тетради, лазило по карманам рюкзака.

Филипп, не переставая создавать шумовые эффекты ложкой, наблюдал за обыском. И тут он увидел, что в обычном зеркале, наискосок от кривого, возникла Ника. Она вытирала голову полотенцем.

Истомина не заметила появления дочери, зато та застыла, увидев мать, шарящую в ее школьном рюкзаке.

Ника перевела взгляд на зеркало. Агеев понял, что девочка видит его лицо. Так они переглядывались одно мгновение, а потом Филипп отвел глаза, а когда вновь посмотрел в зеркало, то уже не увидел там никого.

Зато он услышал, как Ника шумно «выходила» из ванной комнаты. Истомина поспешно отошла от стула с рюкзаком и прошла в кухню.

— Ай донт лайк драге, бат драге лайк ми, — громко пела Ника.

— Как вам нравится текст? — улыбнулась Истомина, усаживаясь напротив. — Я не люблю наркотики, но они любят меня… Гимн нового поколения!

— За что боролись, Галина Борисовна… — сказал Филипп.

— Никто за это не боролся, — возразила Истомина.

— А свободная пресса! Демокретинизм, пустогласность и прочие прелести. Вот и ешьте теперь!

— И вам приятного аппетита, — парировала Истомина. — Или вы в другой стране живете?

— Опять судьбами вершим? — сказала Ника, войдя в кухню.

— Доброе утро, доченька. — Истомина посмотрела на дочь.

— Доброе… — Ника села за стол.

Галина Борисовна притянула ее голову к себе и поцеловала в щеку. Девочка демонстративно вытерла лицо. Истомина, бросив быстрый взгляд на Агеева, поднялась с места.

— Ну, мне пора. Пустобрёхством заниматься. — Она через силу улыбнулась и пошла к себе.

— Удачного вранья, — напутствовала ее Ника.

Через полчаса, в машине, девочка нарушила затянувшееся молчание:

— Она обыскивала мой рюкзак! Вы видели?

— Видел. Это плохо. Ведь у нее нет оснований подозревать тебя в чем-то? — Агеев пристально посмотрел на Нику: — Правда?

Она промолчала…

На следующий день Истомина сама подвозила дочь до школы, а Филиппа попросила ехать за ними следом. Когда Ника вошла в двери школы, Истомина обернулась к машине, в которой сидел телохранитель, и призывно помахала ему рукой.

— Что такое? — спросил Филипп, подойдя к женщине.

— Ничего. Просто у меня есть немного времени и мне хотелось бы с вами поговорить. Пройдемся?

Агеев пожал плечами и отошел в сторону, уступая женщине дорогу. Они пошли рядом.

— Вам показались странными отношения между мной и дочерью? — спросила Истомина.

— Я нечасто имел возможность или обязанность наблюдать такие отношения. Мне трудно судить, — уклончиво ответил Агеев.

— Хорошо. Скажем иначе. Вам не кажется, что Ника относится ко мне не совсем так, как нужно относиться к матери?

— Наверное, это возраст сказывается, — снова ушел от прямого ответа Филипп.

— Ох уж этот возраст! — рассмеялась Истомина. — Люди все списывают на него. Недавний президент проводил девять месяцев в году в больнице, а страной управляли придворные проходимцы, которые причитали: «Что делать, возраст!» Подросток ограбил и избил старуху — гормоны, возраст! Это очень просто — все списывать на возраст. Все можно оправдать возрастом.

Филипп шел молча. Истомина тоже замолчала, задумавшись. Навстречу им шли женщина с девочкой. Они очень спешили, видимо, опаздывали к началу занятий. Женщина посмотрела в лицо Истоминой и пробежала мимо, но потом вернулась со школьной тетрадью и ручкой в руке.

— Галина Борисовна, здравствуйте! Мы вас так любим. Особенно муж. Он всегда смотрит вашу программу! Не дадите автограф?

Истомина кивнула и протянула руку. Женщина дала ей ручку и раскрыла тетрадь.

— А это ваш молодой человек? — Она посмотрела на Филиппа. — Симпатичный. Но вам бы надо росточком повыше, — шепотом добавила она.

— Спасибо, я это учту, — сказала Истомина.

Женщина заспешила дальше.

— Вот она, слава! — снова рассмеялась Галина Борисовна. — Вы говорите, трудный возраст, — без перехода продолжила она. — Видели бы вы Нику с отцом! Полное взаимопонимание! Она очень к нему привязана, считает своим лучшим другом. И эту Виолетту заодно с ним. Они оба настраивают Нику…