Книга Девять неправильных ответов - Джон Диксон Карр

— Президент Линкольн, Уильям Г. Сьюард,[49]Эдвин М. Стэнтон![50]— скомандовал Вальтер. — Пожалуйста, займите ваши места!

Трое мужчин появились из-за ширмы и, словно солдаты, промаршировали к микрофону.

— Я подам тебе сигнал рукой, Франц, — предупредил Вальтер дирижера оркестра. — Итак, начинаем через… — он посмотрел на часы, — пять секунд.

Выключатель щелкнул в последний раз. Билл, по непонятной причине, дрожал от волнения.

Вальтер встал и подал знак дирижеру. Послышался щелчок секундомера Нормы, начавшего отсчет времени. Потом прозвучал сигнал горна.

Возле главного микрофона зажглась зеленая лампа.

— Сегодня, — заговорил объявляющий без излишнего пафоса, — мы представляем Монику Карслейк и Роберта Мак-Тэвиша в…

Фелисити поставила пластинку и опустила иглу в нужное место, отмеченное желтым карандашом. Раскаты грома тут же были уменьшены опытной рукой Би до сердитого ворчания, на фоне которого вновь послышался голос объявляющего:

— …«Роковой молнии» — истории о Гражданской войне в США.

Вальтер вновь подал знак. Оркестр медленно и печально заиграл «Когда Джонни возвращается домой». Зеленая лампочка замигала у настольного микрофона Дела Дюрана, который своим глубоким басом начал выразительный рассказ о причинах, приведших к войне. Текст был настолько точным, что Билл стал понемногу отвлекаться. Никаких исправлений здесь не требовалось. Билл почувствовал, что у него устали глаза, которые он протирал весь день, а виски горят, словно в огне.

Внезапно он бросил взгляд на дверную панель. Преследователь не мог прятаться вечно. Правая рука Билла скользнула в карман пальто и коснулась револьвера. Если Гейлорд Херст настолько спятил, что откроет дверь пинком ноги и станет палить наугад, он всадит пулю в мерзкого старого козла, даже если его за это повесят.

В результате Билл пропустил конец первого монолога Дела, роковую дату в апреле 1861 года и первый залп по форту Самтер.

Словно издалека до него доносились звуки музыки и голос Дела, описывающий заседание кабинета в Белом доме и долговязую фигуру великого президента Линкольна, сидящего во главе стола.

Билл вздрогнул, узнав «Боевой гимн республики». Хотя в 1861 году миссис Хау[51]еще не успела его написать, использование гимна было вполне простительной артистической вольностью.

Объявляющий уступил место молодому актеру, играющему пятидесятидвухлетнего Линкольна.

— Слушайте, вы, лохи! — заскрежетал «президент» голосом, напоминающим Эдуарда Дж. Робинсона[52]в одной из самых «крутых» его ролей. — Эти падлы долбанули но форту Самтер! Я буду не я, если это им сойдет с рук! Начну войну, даже если каждый хмырь из вас проголосует против!

Билл едва не упал со стула.

— Клево, мистер президент! — пискнул сморщенный человечек, изображающий госсекретаря Уильяма Г. Сьюарда. — Грант[53]покажет этим конфедератишкам, где раки зимуют!

— Не будьте слишком самоуверенны, мистер секретарь, — послышался густой баритон Эдвина М. Стэнтона. — Говорят, у этого парня, Ли,[54]котелок неплохо варит.

Из громкоговорителя послышались трубные сигналы.

— Мистер президент! — заговорил щеголеватый молодой человек.

— Слушайте, Хей,[55]я не могу позволить моему секретарю врываться на секретное заседание, как на…

— Стоп! — крикнул Билл и с трудом поднялся, хватая руками воздух.

Вальтер повернул выключатель.

— Перерыв! — скомандовал он и покосился на Билла: — По-твоему, здесь много… неправильного?

— Неправильного? Здесь трудно найти хоть что-то правильное! Я уже не говорю о простых фактах. В 1861 году никто еще не слышал о Гранте. Стэнтон не был членом кабинета Линкольна до 1862 года. Правда, Джон Хей действительно являлся в то время одним из секретарей Линкольна. Но все остальное, Вальтер! Сьюард был образованным юристом и прекрасным оратором с хорошо поставленным голосом. А Стэнтон хотя и был озлобленным маленьким человечком, но тоже опытным адвокатом с педантичной речью. Ты в самом деле считаешь, что американцы так разговаривают?

Дел Дюран вернулся в комнату для прослушивания. Вальтер поджал губы.

— Думаешь, это не годится?

— Безусловно.

Вальтер щелкнул выключателем.

— Окончательная правка! — объявил он. — Страница два, реплики с третьей по двадцать вторую включительно. Вычеркните вписанные диалоги и используйте оригинал. Стэнтон станет Сьюардом, как было раньше, Джон Хей остается таким же, как в оригинале. Это касается только страницы два. Остальные реплики без изменений. Но никакого гангстерского жаргона, за исключением батальных сцен. Благодарю вас.

Выключатель щелкнул опять. Норма подняла заплаканное лицо.

— О нет! — воскликнула она. — Этот… Чизмен![56]

— Только не выражаться! — предупредила чопорная Би.

Вальтер хотя и симпатизировал им, но чувствовал, что должен выглядеть беспристрастным.

— Он не так уж плох. Хотя мне он не нравится, сам не знаю почему. Этот Чиз… Прости, Билл. Его настоящая фамилия Чивер.

— Знаю, — отозвался Билл. — Я называл его Чизкейк. — Он снова сел — каждая мысль давалась ему с трудом. — Ты имеешь в виду, что целью этой нелепой сцены было выставить меня дураком?

— Нет, Билл. Не тебя, а Чивера. Мы, конечно, знали, что это чушь, но если бы ты не стал возражать… Нет, я все равно не смог бы загубить прекрасную передачу, чтобы досадить кому бы то ни было — даже Чизмену.

— Ты прав. — Билл уставился в пол. — Хоть это и шутка, но она мне не нравится.

— Мне тоже, — проворчал Дел, снова растянувшись в кресле.