Книга Девушка Лаки - Тэми Хоуг

Лаки постоянно давал ей понять, чтобы она не смела вторгаться в его жизнь, не смела проявлять излишнее любопытство. Он согласился лишь стать ее проводником, сдержанным и не слишком любезным, и скрепя сердце временно предоставил крышу над головой. Она же проявила излишнюю настойчивость, если не сказать беспардонность, объясняя свое любопытство профессиональным интересом. Уверив себя в том, что имеет право выяснить, в ладах он с законом или нет, она даже не заметила, как нарушила самое главное право человека – право на личную жизнь. Серена резко обернулась и шагнула к выходу. В следующий миг у нее перехватило дыхание: в дверном проеме, пристально на нее глядя, молча застыл Лаки. Он стоял неподвижно, однако Серена едва ли не кожей ощутила исходившее от него напряжение, которым было наэлектризовано окружавшее пространство. Она встретилась с ним взглядом, и глаза его сверкнули, словно молния, которая предвещает приближение бури.

– Простите, – прошептала Серена, чувствуя, что вся дрожит. – Мне не следовало заходить сюда.

– Верно, не следовало, – глухо отозвался Лаки. Его голос клокотал яростью.

Он не сводил с нее глаз, из последних сил пытаясь не сорваться, не выплеснуть скопившийся в душе гнев. То, чем он занимался здесь, в этой комнате, было его личным делом. Когда он вернулся из Центральной Америки, этот чердак стал для него своего рода святилищем, кельей, его утешением и его спасением. Он мог проводить здесь долгие часы, исцеляя душу, нанося мазки краски на холсты, пытаясь собрать воедино разум и чувства, избавиться от тяжкого груза пережитого, груза, который мучительно раздирал его сознание. Картины были самым интимным отражением его чувств: боли, от которой он был не в состоянии избавиться, страхов, в которых упорно не желал признаваться самому себе. Позволить кому-то постороннему видеть их было равносильно тому, как если бы он распахнул свою душу, обнажил ее и выставил на всеобщее обозрение. Это было немыслимо. И вот теперь случилось именно то, чего он так надеялся избежать, чего старался не допустить.

– Я не хотела вторгаться в вашу жизнь, – повторила Серена, ощущая себя полной идиоткой.

– Но именно это вы и сделали, – возразил Лаки. Он прошел в комнату и, не скрывая своего раздражения, принялся накрывать картины кусками материи. – Скажите, все психологи так поступают? Копаются в головах у людей, выуживают их тайны?

– Я просто хотела проверить, нет ли здесь какой-нибудь контрабанды. У меня есть право знать, что представляет собой человек, в чьем доме я оказалась, – ответила Серена, прекрасно понимая, насколько жалок, эгоистичен и лицемерен ее ответ.

Лаки резко обернулся и, схватив ее за руки, притянул к себе. Серена была вынуждена откинуть назад голову и посмотреть ему прямо в глаза.

– Здесь у вас нет никаких прав! – прорычал он. – Это не ваш дом. Это не светское общество, Шелби. Здесь не действуют никакие правила, кроме моих.

– Серена, – поправила она его дрожащими губами. Лаки растерянно посмотрел на нее. Ей показалось, будто в глазах его промелькнуло безумие, и ей впервые сделалось по-настоящему страшно. Не знаю даже, что и думать… Люди говорят, что он не сумасшедший… – Мое имя Серена, – еле слышно прошептала она, видя, как Лаки отчаянно пытается сдержаться, подавить в себе вспышку гнева.

В следующий миг он заморгал, как будто пелена слетела с его глаз, и он почувствовал, как к нему вновь возвращается разум. Еще мгновение назад клокотавшая в нем ярость постепенно пошла на убыль. До него дошел смысл ее слов. Он резко выпрямился и выпустил ее руки. Серена отшатнулась и наткнулась на мольберт. Тот покачнулся, а с ним и прикрепленная к нему картина.

– Я знаю, кто вы такая, – угрюмо произнес Лаки и, пригладив волосы, принялся расхаживать по комнате туда-сюда, как загнанный в клетку тигр. Взгляд его был устремлен в пол, хотя по-прежнему пылал яростью. А еще Серена заметила в его глазах… страх. – Черт вас побери! – бросил он ей, надрывно дыша, как будто ему не хватало воздуха.

Боже, как несправедлива к нему жизнь! Она ограбила его, лишила самого дорогого. Отняла молодость, доверие к людям. Похоже, у него остались лишь гордость и его внутренний мир. И вот теперь эта женщина, что стоит в его комнате и испуганно смотрит на него нежными карими глазами, готова лишить его того последнего, что у него есть. Нет, пусть даже не надеется! Он не желает впускать ее в свою жизнь. Ему не нужно напоминаний о прошлом, которые она невольно разбудила в нем. Не нужен огонь, который она разожгла в его крови, будь она проклята!

Серена неловко попыталась вернуть мольберту устойчивость. Она продолжала смотреть на Лаки и видела клокотавшую в нем бурю, видела, как он пытается эту бурю подавить, взять себя в руки. Ее страх понемногу пошел на убыль, сменившись другим чувством – непреодолимым желанием заговорить с ним.

– Лаки, я не хотела вторгаться в вашу личную жизнь, – проговорила она. – Простите меня, я виновата перед вами. Я была не права. Извините.

Он остановился и искоса посмотрел на нее. Его глаза показались ей похожими на расплавленное золото. На его смуглом лице возникла недобрая улыбка.

– Вы извиняетесь. Вы вторглись в мою жизнь, нарушили мое личное пространство, мое уединение, втянули меня в ваши семейные дрязги и теперь заявляете, что просите у меня прощения. Вы используете меня в своих интересах и приносите извинения. О, как трогательно! Как благовоспитанно! О господи, как это в духе сестер Шеридан!

Его слова обрушились на нее оглушительным грохотом литавр. Серена перехватила его взгляд и неожиданно как будто прозрела.

– Так вы хорошо знаете Шелби? – осторожно поинтересовалась она, опасаясь услышать его ответ, тем более что тот был предсказуем.

– Вполне, чтобы не пойматься на ту же удочку с ее сестрой.

Серена была не готова к уколу ревности, однако он тотчас пронзил ее сердце, стоило ей представить Шелби и Лаки вместе. В такое верилось с трудом. Увы, иного выбора у нее просто не оставалось.

– Я не Шелби, – заявила она, облачаясь в броню непробиваемого спокойствия. – Я совсем не такая, как она. Извините, если я сделала вам больно, но я не желаю платить за ее грехи.

– Забудьте, – пробормотал Лаки. – В любом случае это было давно.

Он отлично видел, что она готова засыпать его вопросами, однако, чтобы не дать ей такой возможности, вновь принялся расхаживать по комнате, тем самым давая понять, что не желает продолжать разговор.

– Так что же вы ожидали увидеть здесь, cherie? Контрабанду? Оружие? Наркотики?

– Вы вынудили меня принять вас за браконьера, – призналась Серена. – Но почему, Лаки? Почему вы хотели, чтобы я думала о вас хуже, чем вы есть на самом деле?

Чтобы ты держалась от меня подальше. Чтобы не вторгалась в мою личную жизнь. Чтобы, не дай бог, не прикоснулась к уязвимым местам. Он прижал руки к вискам, как будто пытался обуздать мысли, клокотавшие в его сознании, бросил взгляд в ее сторону, и из его горла вырвался крик бессильной ярости. Серена вздрогнула, но не сдвинулась с места, упрямо дожидаясь его ответа. Лаки бросился к ней. Казалось, еще мгновение, и он сорвется. Но нет, он замер в считаных сантиметрах от нее.