Книга Гастроли Жигана - Сергей Зверев

Оно было произнесено с небольшой трибуны, возвышавшейся над толпой в середине площади, и сразу вслед за этим на трибуне показался и сам Глеб Абрамович.

Говорить он начал сразу и очень горячо. Он клеймил противников и откровенно втаптывал их в грязь. Он критиковал соперников и поливал их помоями исподтишка. Он высказывал сомнения в искренности и честности намерений союзников и нагромождал над ними тучи, из которых на них обрушивался грязевой ливень уже без его участия.

Короче, Глеб Абрамович разошелся не на шутку, а судьба его в этот момент стояла в сторонке и посмеивалась в кулак, наблюдая за Тузовым.

Сначала тот слушал. Но очень скоро потерял нить рассуждений Глеба Абрамовича и принялся вспоминать, зачем он оказался на этой площади, когда ему нужно было куда-то срочно идти.

Но пока Глеб Абрамович расправлялся с противниками и соперниками, Тузову удалось, наконец, сообразить, что пришел он точно по назначению, хотя и вышло это случайно, само собой.

– Сейчас, Глеб Абрамович, – бормотал он, шаря по карманам. – Я сейчас. Вы только не уходите пока, прошу вас. Я быстро.

Долголетняя привычка к алкоголю не лишала Тузова осмысленности действий, сколько бы ни довелось ему выпить. Он хорошо помнил, что должен отыскать у себя в карманах какой-то предмет и «сбросить» его. То есть незаметно уронить на пол и отойти в сторонку. Этим предметом была пустая обойма от пистолета «ТТ», точно такого же, который лежал сейчас во внутреннем кармане Тузова. Но обоймочку эту Чернышевскому удалось прихватить в то время, когда Панфилов и Макеев везли его на переговоры в Москву.

Выбрав момент, когда сидящий за рулем Панфилов отвлекся, он быстро открыл «бардачок» и взял первое, что попалось под руку. У Чернышевского тогда созрел план – подставить Панфилова под какое-нибудь убийство и натравить на него таким образом не только отставника из ФСБ, но и всю действующую ныне Контору. На обоймочке, аккуратно сохраненной Чернышевским, отчетливо читались отпечатки пальцев Константина Панфилова, полученные компьютерной разведкой прямо из архива МВД.

Схема, таким образом, вырисовывалась сама собой. Нужно было только выбрать жертву поприметнее и подкинуть на место убийства улику с отпечатками пальцев Панфилова. И все. Интерес к нему со стороны ФСБ обеспечен. Весьма конкретный интерес с вполне определенными последствиями.

Именно эта мысль и мелькнула в голове Тузова, плотно напичканной инструкциями, полученными от Чернышевского. Первой кандидаткой на роль жертвы была Лилия Николаевна Воловик, но ей так и не суждено было узнать, какой опасности она избежала, вспомнив о контактах Панфилова с Белоцерковским. Глеб Абрамович в качестве жертвы был фигурой гораздо более предпочтительной. Это убийство прогремит на всю страну, и ФСБ просто обязано будет найти убийцу. Не каждый день убивают олигархов.

Тузов отыскал наконец в кармане упакованную в целлофановый пакетик обойму, осторожно, чтобы не смазать через целлофан отпечатки, достал ее и, нагнувшись, словно поправляя шнурок ботинка, положил ее себе под ноги, вытряхнув из пакета.

Никто не обратил на его возню внимания, все были заняты речью Глеба Абрамовича, оратора талантливого и умеющего держать аудиторию в напряженном внимании.

Тузов удовлетворенно хмыкнул и начал подыскивать огневой рубеж. Сделать это нужно было быстро, пока кто-нибудь раньше времени не обнаружил подброшенную им обойму. Тогда вся разработанная им операция с подставкой Панфилова пойдет насмарку.

Тузов решил не мудрствовать лукаво. Он отошел за спины последних зевак из толпы и прикинул расстояние. Всего метров шестьдесят, не так уж и много. Даже с его не слишком высокими способностями к стрельбе можно попасть. Если удастся хорошо прицелиться.

Поднеся руку к глазам, Тузов посмотрел на нее внимательно. Пальцы дрожали мелкой дрожью.

«Собаки! – подумал Тузов о своих пальцах. – Когда стакан держат, не дрожат!»

Однако и это не показалось для него непреодолимым препятствием. Конечно, он предпочел бы сейчас иметь какой-нибудь «ПТУРС» или любой другой радиоуправляемый снаряд. Но чего нет, того нет, нечего и мечтать попусту.

«Надо работать с тем оружием, какое есть! – сказал самому себе Тузов. – Кстати, чьи это слова? Кажется, Ленина Владимира Ильича. Впрочем, нет, он сказал что-то другое, но очень похожее. Ну просто очень похожее… И черт с ним».

Последнее замечание относилось, впрочем, не к всплывшему из глубин тузовской памяти вождю пролетариата, а к одному из охранников, провожавшему Тузова внимательным взглядом. Но именно в тот момент, когда охранник хотел заинтересоваться Тузовым всерьез, того качнуло, он споткнулся о бордюр и едва не растянулся на асфальте. Охранник махнул рукой. Обычный пьяница, ничего серьезного.

Тузов, однако, так о себе не думал. Он представлял себя очень серьезным человеком. Он добрался до ближайшего дерева в соседнем скверике и прислонился к нему, делая вид, что справляет малую нужду. В то же время он еще раз оценил расстояние до беснующейся на трибуне цели. От него до Белоцерковского было метров семьдесят.

«Сойдет!» – решил Тузов.

Он достал из кармана пистолет и положил его на сухой сучок прямо у себя перед глазами. Целиться пришлось долго, поскольку Глеб Абрамович не стоял на одном месте, а как истинный оратор двигался на трибуне, жестикулировал и даже подпрыгивал, словом, постоянно выскакивал из прицела.

Тузов терпеливо ждал, когда Белоцерковский хоть на несколько секунд успокоится, и только материл его вполголоса.

Наконец, собравшиеся на площади дружно зааплодировали, а Глеб Абрамович застыл в гордой позе Наполеона Бонапарта, с которым, кроме всего прочего, его роднил еще и весьма несолидный рост.

– Ага! – спокойно, но удовлетворенно сказал вслух Тузов и нажал на курок.

Пистолет щелкнул, но щелчка за аплодисментами никто не расслышал. Глеб Абрамович пошатнулся на трибуне и скатился вниз со своего ораторского пьедестала. Было похоже, что он просто оступился и упал.

Тузов вновь удовлетворенно крякнул, но силы его в этот момент покинули. Он выронил пистолет себе под ноги, сполз по стволу дерева вниз, еще почти осознанно придерживаясь за него руками, упал на свой пистолет сверху и спокойно зевнул.

Через секунду он спал, прислонившись щекой к траве и сладко почмокивая, как человек, отдыхающий безмятежно и с сознанием хорошо выполненной работы.

Он не видел, как спустя несколько секунд поднялась возня вокруг трибуны. Как выскочившие перед толпой охранники с автоматами дали несколько очередей в воздух и заставили всех на площади лечь на асфальт. Как разбежались по всем сторонам в поисках стрелка люди в бронежилетах и касках.

Тузов не видел даже, как к нему подошел тот самый охранник, который несколько минут назад пристально на него смотрел. Охранник носком ботинка приподнял с травы его голову, всмотрелся в бессмысленное выражение его лица и досадливо сплюнул.

«Нет, в таком состоянии легче себе в лоб попасть, чем в цель с расстояния семидесяти метров. Этот алкоголик не имеет никакого отношения к убийству Глеба Абрамовича Белоцерковского, которое произошло только что на площади. Это всего лишь обычный московский пьяница».