Книга Игры судьбы - Любовь Матвеева

на совесть средневековыми мастерами. Здесь предусмотрено, что каждый дом – каменный, с толстенными стенами, узкими окнами – при необходимости превращается в крепость, блокгауз. Не зря Гитлер именно здесь наметил свою ставку, в этих подземных казематах. Его Ставка – целый город под землёй с самыми последними, на тот момент, средствами связи. И – абсолютно безопасный! Ни бомбёжка, ни артиллерия сюда не достанут!

Дома-цитадели нашим воинам приходилось штурмовать каждый отдельно, применяя артиллерию. Из окон, из-за стен летели пули, мины, снаряды. Ров, окружающий саму крепость, надо было чем-то наполнить, и наполняли… солдатскими телами, только потом прорвались к самой крепости! Совсем невероятные счастливчики не остались лежать здесь под скромными бетонными стелами, а хоронили здесь не по одному солдату – десятки, сотни лежат под каждым скромным надгробием! Так вот, старшина Бекетов Пётр – один из этих невероятных счастливчиков!

В составе Третьего Белорусского фронта, в Первой Воздушной армии, уже списанный на нестроевую службу, Пётр снова участвовал в жесточайших схватках, командуя расчётом из пяти человек в зенитной артиллерии, за что и получил «орден Отечественной войны первой степени.

Должно быть, крепка материнская молитва! Да молились за него и жена с сыном, очень надеялись на встречу…

Я была в Кенигсберге-Калининграде в восьмидесятые. Удивительно – во время войны были разрушены только современные здания, которые все пришлось поднимать заново. А крепость и дома при крепости как стояли в двенадцатом веке, так и стоят, только кое-где выщерблены снарядами стены. А ведь они пережили не одну войну! Здесь, кроме немцев, воинственных пруссаков, отметились шведы в лице Карла ХII, финны и даже Бонапарт! Пережили каменные дома-крепости время, измеряемое столетиями…

Что ещё меня поразило – это место упокоения не очень славного победами царского полководца времён Наполеона – Барклая-де-Толли. Это под его руководством русская армия отступала под напором французских войск до Москвы. С великой любовью и уважением в барельефах запечатлена вся его жизнь, богатый, достойный памятник! Над могилами

же сотен наших солдат – лишь дешёвые бетонные столбы…

Только через три года после светлого Дня Победы, в 1948 году, попал Пётр Бекетов, наконец, в родную Пресновку. Там ждал сын, кое-как перебивавшийся у родни, а жена не дождалась, хоть обещала, умерла…

Однажды в гостях у женатого друга он увидел молодую женщину, словно писаную акварелью: прекрасные, тонкие, совсем не деревенские черты лица её могли бы вдохнвлять поэтов! Друг заметил реакцию Петра:

– А что, женись! Ты – герой войны, она – герой тыла, будет тебе хорошей подругой, а твоему сыну – матерью! – так Прасковья Никандровна Бухонина, наборщица районной газеты «Путь Ильича» и общественная деятельница (она возглавляла сельский женсовет), стала женой и верной

спутницей Петра Михайловича Бекетова. Позже они переехали жить и работать в город Петропавловск.

Медали и ордена за боевые заслуги едва умещаются на широкой груди Петра Михайловича, на всех городских праздниках и парадах он – почётный гость. Когда раньше отмечали в Одессе юбилеи освобождения города от гитлеровцев, вспоминали и его – присылали открытки, буклеты, благодарности, а однажды выслали кусочек одесской земли, земли, которую он защищал.

– Храню, покуда жив, вспоминаю своих молодых товарищей, не вернувшихся с войны, много их было. Сыну велел на свою могилу положить.

Да-а! Были и мы рысаками!.. – потом поправился: – Нет, не рысаками, а тяжеловозами. Ну, мы ещё потопчем землю! Правда, старушка? – и он обнял за плечи свою жену. Прасковья Никандровна слушает мужа с доброй улыбкой, в ней ещё проглядываются черты бывшей красавицы, она

узнаётся по фотографии, снятой в молодости. Женщина легка на ногу, вот только плохо слышит, но согласно кивает в ответ на слова мужа. Она всегда согласна со своим Петей!

Когда я с ними познакомилась, им обоим было далеко за восемьдесят. Пётр Михайлович ещё вполне сохранил жизнелюбие и интерес к окружающему. Командир и воин – таким он был, таким остался. По правде сказать, только такой миролюбивый и добродушный человек, как Прасковья Никандровна, и мог вынести его подчас буйный характер, что скрывать!.. И руку иногда поднимал на жену бывший вояка. Но, наверное, не случайно они встретились, такие разные. Работали, воспитывали сына, перенесли вместе много невзгод, прожили большую жизнь, под всякую беду подставляя свои плечи. Несмотря ни на что, долгой жизнью благословил их Господь. Значит, они это заслужили. Низкий вам, земной поклон и добрая память!

Воспоминания П.М. Бекетова, 1919 г.р.

СУДЬБЫ ПРОСТОЕ ПОЛОТНО…

«Счастье не конь, не взнуздаешь» (укр. пог.)

Воспоминания жены Михаила Бекетова, героя рассказа «Были и мы рысаками!», Прасковьи Никандровны Бухониной.

– Встань-ка, мама, встань пораньше

И послушай на заре:

Не твоя ли дочка плачет

На чужой на стороне?..

Так пела Пана Бухонина, когда в 30-х годах переехала в город Петропавловск с двоюродной сестрой Дусей из Копыловки, Пресновского района. У обеих за спиной было голодное детство, непосильный уже с детства труд, но об этом не хотелось вспоминать. Мечтали девчонки о красивой городской жизни, о счастье, о любви, а работать пришлось идти на кирпичный завод… Тяжёлый труд для молодых девушек, и оттого песни пелись только грустные. Поплачут подружки, пожалуются друг другу на невзгоды – и опять за работу.

Может, в прислугах будет легче? Устроилась Пана нянькой в семью Полозковых – кормили, одевали, и ладно, денег тогда нянькам не платили. Хозяева хоть и добрые, но молодой девушке хотелось чего-то другого. Нет, не получалась красивая жизнь, не встречалось счастье, и любовь обходила стороной!

Не выдержала Пана, вернулась домой, пошла работать уборщицей в типографию районной газеты «По ленинскому пути». От природы она была очень хороша – тонкие черты лица, длинные косы, опускавшиеся ниже талии, красивая фигура. Одевалась, как городская барышня. Редактор газеты Хамидуллин обратил внимание на неё, посоветовал:

– Пана, ты такая молоденькая и красивая девочка – учись, станешь

наборщицей…

– Как я стану наборщицей, я ведь неграмотная! – девушка чуть не заплакала, однако начала приглядываться к труду квалифицированных работников, понемногу овладевать грамотой. Беспредметные до тех пор мечты о красивой жизни и счастье приобрели реальные черты, формы:

для начала стать грамотной! Грамотных в то время в деревне было немного, ужасно трудно и непривычно было взрослой девушке сидеть над учебниками, когда деревенская молодёжь на окраине села вовсю веселилась под гармошку после работы. Иногда даже посмеивались над ней – придумала учиться!.. Другие в её годы детей заводят!

Но