Книга Быть невесткой - Таня Балер

дверь.

Всё хорошо. Ничего не случилось. Алёна в порядке, а мне нужно успокоиться.

— Писять.

— Давай.

Пройти в туалет, поставить дочь на ножки, спустить трусы, задрать подол сарафана и сесть на унитаз. Вот что я успела сделать, прежде чем понять, что писать нужно ей, а не мне.

Алёна от меня не отставала, и уже сама приземлялась на стоящий у стены горшок, так что в итоге мы обе сделали «писять». И это помогло. Теперь в голове вместе хороводов ужасных мыслей о том, что я могла потерять ребёнка, заиграла мелодия из старой телевизионной передачи «Деревня Дурков».

Взяв в себя в руки, я смогла заняться обычными домашними делами и приготовила ужин к Вовиному приходу.

У него выдался интересный день, за едой он много рассказывал, перепрыгивая с одного на другое, а от меня нужно было только слушать и угукать.

А потом ему позвонил отец.

— Что там у вас случилось? — донеслось из динамика.

— Ничего, — ответил Вова, посмотрев на меня.

— Твоя мама ужасы рассказывает. Говорит, пришла с внучкой пообщаться перед нашим отлётом, прогуляться с ней хотела, коляску специально взяла, а Лена её обозвала и чуть не ударила. Я её просил пока не ходить, что вместе сходим и помиримся, а она не послушала. Алла накрутила, конечно, но что-то между ними нехорошее произошло.

— Пап, я тебе сам позвоню, — сбросил он звонок и обратился ко мне. — Хочешь что-то мне рассказать?

— Нет.

— Лена.

— Я чудом успокоилась. Пусть этот день закончится без моих слёз, ладно?

— Понял, подожду.

Но слёзы всё же полились.

Я искупала Алёнку, вытерла, надела на неё пижамку, предала Вове и сама отправилась под душ.

И под тёплыми струями ноги ослабли, я села на задницу, подтянула коленки груди и как какая-то размазня принялась себя жалеть.

Так глупо!

Всё ведь хорошо. Моя семья рядом, дом — полная чаша, мама с дядей Мишей тоже в порядке, чего реветь?

Я здоровая и счастливая женщина, а Алла Олеговна всего лишь один человек, а не какая-то сверхсила, способная разрушить мою замечательную жизнь.

Передвинувшись и запрокинув голову, чтобы прижаться затылком к прохладной плитке, попыталась провести анализ.

Я точно не боюсь её. Во мне нет страха перед властью и авторитетом свекрови. Суд, опека, общественное мнение — до чего бы Алла Олеговна не дошла, у неё нет рычагов давления на меня.

И Алёнка со мной в безопасности.

Нельзя всё предусмотреть и учиться только на чужих ошибках. Я отвлеклась не настолько, чтобы Алёна сама ушла. Алла Олеговна должна была специально изловчиться, чтобы схватить внучку, посадить в коляску и, улепётывая, скрыться с моих глаз.

Теперь я буду знать, что даже в нашем дворе нужно не забывать отслеживать обстановку вокруг. Урок получен и выучен.

— Ты долго, — сказал муж, когда я вышла из ванной. — Наш первенец спит, я бы мог присоединиться, помылить тебя и в постель отнести.

— Чтобы ты голым со мной мыльной поскользнулся?

— Чтобы ребёнка делать.

— Надо презервативы купить.

— Почему? Мы же решили.

— Не думаю, что я справлюсь с двумя детьми.

— У тебя что-то болит?

— Я сегодня потеряла Алёну. Мы были на площадке, я оставила её на горке и отвлеклась на двух девчонок на качелях.

— Она быстрая у нас. Отбежала от тебя?

— Нет. Её твоя мать забрала с собой.

— Так мама с вами гуляла? Пришла попрощаться перед морем?

— Я не знаю, зачем она пришла. Она увидела Алёну и забрала с собой. И пока я носилась в поисках нашей дочери, она в прогулочной коляске вывезла её за придомовую территорию.

— Зачем она это сделала?

— Либо захотела похитить нашу девочку, либо преподать мне урок.

— Ты её обозвала и чуть не ударила? — припомнил Вова сказанное отцом.

— Не помню, что сказала она, а я сказала, что могу ударить старуху, похитившую моего ребёнка.

— Мама даёт.

Спокойствие

— Из-за этого ты не хочешь второго ребёнка? Перепугалась?

— Я хочу, чтобы мои дети были в безопасности.

— Лен, мама бы вред Алёне не причинила. Ты тоже совсем психопатку из неё не делай.

— Мне почти тридцать шесть, и я не представляю, как буду жить в мире, где нет моей мамы. И своих детей не хочу оставлять сиротками. Я сегодня чуть не умерла. Моё тело… Я не могла успокоиться. Если бы не Алёнка на руках, я бы просто упала на улице, — не смогла я договорить, не зная, как объяснить своё состояние.

Вова подошёл, положил руки мне на голые плечи, подвёл к дивану, посадил и опустился рядом.

— Ты перенервничала. Ты сейчас немного, — начал он.

— Я сейчас в шаге от того, чтобы возненавидеть твою мать.

Слова ужасные, но мне нужно было это проговорить.

И Вова не обиделся, а понял. Он всегда всё понимает.

— Она поступила ужасно. Я бы на твоём месте вломил тому, кто Алёнку забрал. Я с ней поговорю.

— Я не собираюсь лишать себя здоровья, сгорая от ненависти. Кто-то умеет с этим жить, но я нет. Меня это выматывает. Я хочу, чтобы у нас был ещё один ребёнок, но теперь сомневаюсь, что у меня хватит на это сил.

— Ты не одна, у тебя есть я, у нас общие силы.

— А ещё у нас есть Алла Олеговна. И если я сделаю шаг к ненависти, то не будет мести или борьбы, я сама себя спасу. Возьму ребёнка, вещи и вернуть домой.

— Это наш дом.

— Это твой дом. Дело не в собственнике квартиры, а в безопасности. Если для безопасности и спокойствия мне нужно уехать, я это сделаю.

— Ты не можешь решать всё сама! Так, — громко выдохнул муж. — Нам обоим нужно успокоиться.

Но я уже была спокойна.

Проговорив вслух то, что меня тревожило, я поняла, что проблема решаема. У меня здесь нет ни собственности, ни работы. Я могу хоть завтра уехать навсегда.

Первый месяц поживу с мамой и Дядей Мишей, чтоб у квартирантки было время найти другое жильё, устрою дочь в садик и вернусь в фирму. Ставка давно занята, но что-то мне точно найдут. А через год, когда Алёнка освоится в саду, можно будет и другое место поискать, чтобы зарплата побольше была.

И никаких поджатых губ, обид, замечаний, нравоучений, вызовов скорой из-за плохой невестки и всего того, что Алла Олеговна вносила в мою жизнь.

Конечно, в однушке о рождении второго ребёнка не может быть и речи. Сначала будет ипотека и расширение жилищных условий

И для семьи нужен Вова. А у него в этом