Книга Хамелеон 4 - Константин Николаевич Буланов

класс страны. Как результат — львиная доля их былых сторонников всем скопом перешла в лагеря коммунистов и интернационалистов, активно противостоявших политическим силам фашистского толка, сторонников которых также имелось с лихвой, но всё же сильно поубавилось на фоне антигерманского освещения французской прессой боевых действий в Испании и в прекратившей своё существование Югославии.

За разразившейся «выборной баталией», задержав дыхание, наблюдали абсолютно все, поскольку именно от выбора французов зависело то, на чьей стороне в грядущей войне выступит армия Третьей Республики. На стороне Германии, предав тем самым Польшу, к которой Берлин уже успел выдвинуть ряд территориальных претензий насчет Данцига и коридора в Восточную Пруссию, либо же на стороне антифашистской коалиции, в которой так-то открыто состоял пока лишь один Советский Союз, вместе с официальными властями Испании? Хотя для тех же Германии с Италией официальными они как раз и не являлись. Те признавали только своих ставленников — франкистов.

При этом, как бы это странно ни звучало, верхушке Советского Союза не так уж и выгодна была победа этих самых коммунистов с интернационалистами, поскольку те являлись в большей мере сторонниками антисталинского курса, куда больше в своих взглядах ориентируясь на посылы нынешнего руководства Коминтерна. Точнее на измышления тех, кто от этого самого руководства остался в живых после грандиозной чистки рядов, устроенной Москвой в 1936–1938 годах.

Грубо говоря, для Сталина это были совсем другие коммунисты. Пусть не троцкисты, но бухаринцы — точно. В общем, не те, которых нынешние хозяева Кремля желали бы видеть во главе Франции. Но, в любом случае, даже они были куда предпочтительней фашистов, поскольку скорее дали бы сталинизму политический бой на международной арене, нежели согласились бы отправить французские войска на войну с СССР, пойдя на поводу своих идеологических врагов. Ведь загибающейся под весом огромного количества социальных, финансовых, политических, демографических и целого сонма прочих проблем Франции любая реальная война была сейчас нужна, как собаке пятая нога. И, вновь объединившись под общим знаменем Народного фронта, естественно, предварительно выгнав с позором из него радикалов, коммунисты с интернационалистами смогли получить подавляющее большинство в новом парламенте, что было хорошо для простых французских тружеников, но плохо для коллапсирующей экономики страны и крупных буржуа, которых опять, несомненно, начнут «раскулачивать».

Да и англичане с немцами не сильно радовались подобному исходу, поскольку теперь повести Францию с собой на бой с «красной ордой» становилось еще более проблематично. Намного более проблематично! Почти нереально! Соваться же туда без французов с поляками, англичане уж точно никак не желали, что на 4 ближайших года означало для Лондона лишь одно — дружить придется исключительно против Берлина. А для «умиротворителя» Невилла Чемберлена, спустившего с рук немцам все их действия последних лет, принять это было ой как непросто. Ведь теперь именно ему предстояло отправиться на поклон к советским дипломатам, дабы возобновить окончившиеся ничем переговоры весны-лета 1939 года о создании англо-франко-советского военно-политического союза. И ныне ожидалось, что Сталин станет требовать куда больше, нежели прежде. Особенно на фоне того, как показательно советские войска разбили целую японскую армию, понеся при этом вовсе смехотворные потери. И на фоне новых завоеваний Берлина.

Не менее весомым фактором в международных отношениях стало куда большее вовлечение обновленного французского правительства в события напрямую связанные с Испанией, где также во главе страны стояла группировка Народного фронта. Пусть посылать свои войска на Пиренейский полуостров французы даже не планировали, откровенно опасаясь начала новой войны с немцами, их флот принялся куда как активней отлавливать немецкие и итальянские транспорты с вооружением и боеприпасами, что предпринимали попытки ошвартоваться именно в испанских портах. По-сути, накинули на шею легиона «Кондор» некую шелковую удавку и принялись её потихоньку затягивать, прикрывая свои действия участием в соглашении о невмешательстве третьих стран в испанские дела. Впрочем, с советскими транспортами в Средиземноморье они стали поступать точно так же, желая поскорее завершить изрядно затянувшийся конфликт, идущий у них прямо под боком и год за годом продуцирующий всё новые волны беженцев, которых уже некуда было девать. Заодно и сталинскому СССР давали изрядный щелбан по носу. А то уж больно много именно своих сторонников Союз умудрился впихнуть в действующее испанское правительство, шантажируя республиканцев их огромными долговыми обязательствами и поставками столь нужного вооружения.

Осталась в несколько растрепанных чувствах и Финляндия. Свыше года четвертьмиллионный отмобилизованный еще в конце весны 1939 года контингент её войск просидел на приграничной с СССР территории, ожидая неизбежного нападения РККА. Но «советские негодники» на драку так и не явились. Без подписанного договора с Англией и Францией или же с Германией о ненападении, а также о разделе сфер влияния в Восточной Европе, Сталин не решился на эскалацию давно назревавшего конфликта. А ведь тот последние годы так активно подпитывался деньгами и вооружением из Лондона, Вашингтона, Стокгольма, Берлина и даже Парижа, что почти весь военный бюджет Суоми, составлявший свыше половины годового бюджета страны, финансировался из-за рубежа! Как оказалось — зря. Не поддавшийся на «вкусную приманку» Иосиф Виссарионович приказал продолжить вести переговоры о мирном урегулировании вопроса обмена территорий близ Ленинграда на часть земель Карелии. Ибо понимал, что, начнись там боевые действия, в такой конфликт мгновенно вмешались бы все ведущие мировые игроки, давать которым повод для нападения на Советский Союз, он не желал вовсе. Его вполне устраивала мирная жизнь, каждый новый день которой шёл только на развитие страны и укрепление её обороноспособности. Не просто же так еще в марте 1939 года Сталин выступил с речью, что не позволить втянуть СССР в конфликт, что будет выгоден исключительно империалистическим державам.

Однако, возвращаясь к воинственным финнам, следовало отметить, что просидели их войска на своей границе, хоть и без всяких забот, но отнюдь не без последствий. Всё это время 250 тысяч срочно призванных в армию мужчин, ели, спали, несли службу, стаптывая обувь и снашивая форму. И самое главное — всё это время они не работали! Что для не слишком густонаселенной Финляндии выродилось в немалые экономические проблемы. Дело уже дошло до того, что на кофе с сахаром пришлось вводить талоны. Да, путь то были не самые главные продукты питания в привычной финским гражданам потребительской корзине. Но все понимали, что это лишь начало! Так, мало того, вдобавок следовало решать, что делать дальше. Продолжать сидеть по войсковым частям и укреплениям, терпя очередные огромные финансовые потери, либо же… что? И ответ на это самое «что» в Хельсинки найти никак не могли, хотя уже наступил июнь 1940 года.

И лишь японцы,