Книга Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

удача — на сыновей-пахарей; третья удача — на жней-дочерей. Ну, а не захотят ваши детки землицу пахать, колосочки собирать, так и в городе можно будет прилепиться-пристроиться. Вас же тут уже вон сколько, беглых жней-косарей, собралось… Так выпьем же за четвертую удачу до донышка эти чарочки-недомерочки, попробуем сватьины конфетки-цукерочки, чтобы жилось молодым сладко аж до самого века.

З л ы д е н ь. Об этом я уж сам позабочусь.

Гости выпивают вино. Павлина и Игнат целуют молодых. Данила и Гарик играют, Федора аккомпанирует. Все гости выходят за молодыми с песней.

Апарожнім кубачкі да данца,

Выправім Міхаську да вянца.

Апранем Міхаську ў шубу,

Выправім саколіка да шлюбу.

Возвращается  Ф е д о р а  и начинает обследовать квартиру: простукивает стены, пробует достать рукой потолок, и это ей почти удается, измеряет шагами ширину и длину комнаты, заглядывает на кухню.

З л ы д е н ь (наблюдая за Федорой.) Заметьте — положительная в принципе особа, а в чем-то сомневается. Значит, есть где-то щелочка, имеется, значит, у особы трещинка. Только бы нащупать, так я из этой трещинки такой пролом сделаю — собаки лазить будут.

Ф е д о р а (сама себе). Что же мне делать, головочка моя бедная? Вот гад, а? Такую вишенку сломал-скрошил, а теперь тещу вон из хаты?!

З л ы д е н ь. Пускай бы разменял одну двухкомнатную на две отдельные, да и разъехались…

Ф е д о р а (воспринимает слова Злыдня как свой внутренний голос). Разве за эти клетки что людское выменяешь? Не квартира, а скворечник с перегородкой — спросонья ноги выпрямишь, так стена отвалится.

З л ы д е н ь. И все же попробуйте обменять…

Ф е д о р а. А где же мы на взятку возьмем? Со своего живем, не с краденого…

З л ы д е н ь (возмущенно). Какую взятку?! Кому?! За что?!

Ф е д о р а. У вас же тут, говорят, теперь уже без взятки и не стригут, и не бреют, и не шьют, и не порят?

З л ы д е н ь. Враждебные слухи. Возмутительная сплетня! Если я, Злыдень, наследник Люцифера, кум черту и сват сатане, работаю на общественных началах, то за прочих ручаюсь головой!.. И не поймите меня правильно!..

Ф е д о р а. Ну и дай бог слышанное видеть!

З л ы д е н ь. Услуга за услугу — это я понимаю. Это мы культивируем. Я тебе нужную вещь из-под прилавка, ты мне спасибо без сдачи. Это бывает. Ты красиво ходишь, я вкусно ем. Как в песне: «И тибе хорошо, и мине хорошо».

Ф е д о р а (зло). Не подходят нам такие песни!

З л ы д е н ь. Тогда пускай зять живет у тещи.

Ф е д о р а. А зачем это Павлине такая радость на старости? И ему в примаках какой вкус?

З л ы д е н ь. Если Павлине помочь, она еще и сама могла бы какого-нибудь примака найти.

Ф е д о р а. И то правда! Со своими детьми нагоревалась, а теперь дочкиных нянчить доведется?

З л ы д е н ь. А благодарности от детей разве дождешься? Зять — он только взять, если будет чего дать, а после тещу вилами на печь подсадит.

Возвращаются  г о с т и.

Д а н и л а. Ей-богу, живи, да и хочется! К венцу на машинах в шашечку ездим!

С т е л л а. То, что в шашечку, еще не машина.

З л ы д е н ь (из-за спины Стеллы). Такова наша концепция.

Г а р и к. Моей в полосочку снится, и чтобы своя.

З л ы д е н ь. Хотели бы мы видеть того, кому своя не снится.

Г а р и к. Многим автолюбителям тюрьма снится.

С т е л л а. Украсть тоже надо уметь.

З л ы д е н ь. Мы с тобой состыкуемся, Мухоморкина!

Д а н и л а. Видимо, на такую в шашечку и накрасть не легко?

С т е л л а. С таким интеллектом, как у моего, всю жизнь пешком ходить будешь.

З л ы д е н ь. Браво, Мухоморкина!

Г а р и к. Нашего соседа недавно посадили, так его баба моей на советскую власть жаловалась: разве, говорит, ему легко было на целую машину наворовать? Сколько, говорит, страху натерпелся, а его, бедного, еще и посадили. (Хохочет.)

Ф е д о р а. Веселые у вас соседи.

С т е л л а (Гарику). Уймись, трепло!

З л ы д е н ь. Вот именно! В других странах железную дорогу украсть можно — и ничего! А тут за паршивую гайку, за ржавый костыль перед широкой общественностью отчитываться приходится. Как же — народное! А что мне гайка народная, если я свою железную дорогу хочу. Вот хочу — и все тут! И Волгу хочу!

Ф е д о р а. Так собери тысяч десять, да и купи. А не хватит, так в кассе взаимопомощи возьми…

З л ы д е н ь. А если я ту Волгу хочу, по которой теплоходы ходят?! Вот хочу ее, матушку, с теплоходами — и все тут!

Ф е д о р а. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Это чтобы на трезвую голову такая дурнота привиделась?! Сгинь, дьявол! (Крестится.)

Входят  И г н а т  и  П а в л и н а, ставят на столы вино, закуски. В эту работу включаются все гости. Диалог идет между делом.

Ф е д о р а (Игнату). Скажи, сваток, а какая у тебя квартира? Такая, как эта, или бо́льшая?

И г н а т. Где бы видела?

П а в л и н а. Однокомнатная у него.

З л ы д е н ь. А чтобы получить ее, я помог Игнату Степанидину мать в ордер вписать. Так что помолчали бы…

Ф е д о р а. И та местина, куда царь пешком ходит, в той клетушечке, где моются?

И г н а т. Зачем же? Раздельная.

З л ы д е н ь (Стелле). Заинтересованность Федоры мне кажется подозрительной.

С т е л л а. Не глухая, вижу.

Ф е д о р а. А потолок от пола высоко?

З л ы д е н ь. Пригнувшись ходить можно.

Ф е д о р а. И хлевчука, погребка, кладовочки никакой?

И г н а т. Я же говорю: крупнопанельная малогабаритная со всеми удобствами.

З л ы д е н ь. Но без архитектурных излишеств.

Федора выходит.

С т е л л а. Излишества?! Покойничков в одеялах выносят. Гробики на площадке не разворачиваются. Обхохочешься.

З л ы д е н ь. Правильно, Мухоморкина! Демагогия — наше вернейшее оружие. А неустроенность быта — ее неисчерпаемый источник. На этом пастбище я в основном и нагуливаю свой жирок. Трави дальше, Мухоморкина!

С т е л л а. Представляете, если такая каланча, как Игнат, даст дуба?

Входит  Ф е д о р а  с закусками.

И г н а т. Ну, ты, Степанида, на меня пока одеяло не готовь, а если говорить как есть, то с невесткой было бы тесновато. Потому и решила со сватьей, что Михась как бы в примаки идет. Хорошо, что теперь молодые на это особенно не смотрят — лишь бы крыша над головой.

З л ы д е н ь (Федоре). Спроси, была ли у него самого голова на плечах, когда решал сына в примаки отдать, или на чужие головы понадеялся?

И г н а т. И Степанида, и человек ее тоже считают…

Входит  С т е л л а  с бутылками.

Ф е д о р а. Плохо считают и Степанида, и человек ее!

З л ы д е н ь  и  С т е л л а. А почему это плохо, хотели бы мы знать?

Входит  П а в л и н а  с хлебом.

Ф е д о р а. Что-то я еще не слышала, чтобы хоть одному примаку сладко жилось.

Д а н и л а. Ну, это не в давние часы.

З л ы д е н ь (Гарику). Но тебе-то, надеюсь, известно?..

Г а р и к. Что в давние, то и в наши, один черт, — примачий хлеб собачий.

З л ы д е н ь (Стелле). Намекает на маму.

С т е л л а. Ну и пигмей! Моя мама тебе воды не