Книга Десять минут второго - Анн-Хелен Лаэстадиус

Я пристально смотрю на площадь Кюполторгет и здание банка.

– Что ты делаешь? Кого ты высматриваешь?

– Ш-ш-ш-ш!

– Ты идешь? Тогда позову его, чтобы ты не передумала. Обещаю! Я так и сделаю!

Юлия поднимается, и я хватаю ее за руку.

– Подожди-ка.

Альбин поправляет челку и смотрит на паркинг и «Феррум». Он достает мобильный, а потом снова убирает его в карман джинсов. У меня перехватывает дыхание.

И тут с холма, справа от кинотеатра, к нам спускается Гарри. Слегка пружинящей походкой. Большими шагами, каждый – почти по полтора метра. Гарри в зеленой куртке. Его вьющиеся волосы колышутся на ветру. Вот он, Гарри Поттер собственной персоной. Надеюсь, прихватил с собой волшебную палочку. Она нам пригодится. Он стоит посреди толпы туристов. Они ему по пояс.

Я встаю, и вдруг Юлия крепко меня обнимает.

– Ты справишься. Я знаю.

Я хочу напомнить ей про видео, но не могу. Знаю, что она и так об этом помнит.

44

Я давно представляла себе этот момент. Еще задолго до появления книжного клуба и новой эры. Можно ли назвать его романтическим? Свиданием? Совсем не о таком свидании я мечтала. Но ведь люди редко довольствуются малым. Я пробираюсь между припаркованными автомобилями. И тут Альбин видит меня. Он улыбается. Я тоже улыбаюсь и набираю в легкие воздуха. Вдох – выдох. Гарри тоже видит меня. Он надевает капюшон, и я вижу на его щеке ямочку.

– Привет! – произносит Альбин и краснеет. Возможно, из-за ветра. – Ты не побоялась.

– Похоже на то.

Альбин смеется. А я спрашиваю:

– С кем-нибудь… С кем-нибудь в шахте когда-нибудь случалась паническая атака?

– Как-то был случай с одним человеком. Он испугался на спуске. Клаустрофобия.

Я киваю.

– Но если тебе станет совсем невыносимо, тебя отвезут наверх. Я договорился с Анникой, моей двоюродной сестрой.

Некоторое время мы молчим.

– У тебя боязнь закрытого пространства? – спрашивает вдруг Альбин.

– Нет. Не она. Я спокойно езжу в лифте и летаю в самолетах. Дело не в этом. Дело в шахте.

Подходит автобус, и тут я понимаю, что у меня нет билета. Я говорю об этом Альбину.

– Но ты же со мной. Проезд бесплатный.

Мы садимся в автобус, Альбин здоровается с Анникой, и я прохожу за ним в середину. Мы садимся, и тут заходит Гарри. Он проходит мимо нас, стараясь не смотреть в нашу сторону, и садится в хвосте. Он сделал исключение – не уехал на выходные из Кируны. Гарри тоже хотел спуститься в шахту и отправился со мной, чтобы поддержать меня.

Альбин берет белую каску и объясняет, что нам нужно надеть каски, а на случай чрезвычайной ситуации в автобусе есть всё необходимое. Мне хочется заткнуть уши – только бы не слышать о чрезвычайных ситуациях.

Альбин осторожно надевает на меня каску, и я стараюсь не думать обо всех потных головах с перхотью, на которых она побывала. Или без перхоти. Видел бы меня сейчас папа. Я поднимаю перед собой мобильный телефон и фотографируюсь.

– Фото на память, – говорю я Альбину.

– Сфоткай нас вместе, – просит он.

Альбин наклоняется ко мне, и я удивляюсь, как у меня не дрожит рука. После всех неудачных, сделанных украдкой снимков я делаю совместную фотографию. Я и Альбин.

Я фотографирую на вытянутой руке. Мы смотрим в камеру. Боже, ну и вид у меня. Я быстро снимаю каску. Альбин смеется и наклоняется ко мне, чтобы попасть в кадр. Его щека касается моей. Теплая. Нежная. Это будет незабываемая фотография. Сразу же отправлю ее Юлии.

– Отправь ее мне, – просит Альбин и дает мне свой номер телефона.

У меня. Теперь. Есть. Номер. Телефона. Альбина.

Гудит двигатель, и мы медленно спускаемся к многоэтажным домам «Снюсдосан» и «Спотткопан». Я смотрю в окно на прилегающий к отелю «Феррум» парк и вижу Юлию. Сначала она машет мне, а потом соединяет руки, изображая контур сердца. Юлия, лучшая в мире подруга.

Гора, под которой находится шахта, кажется большой. По мере нашего приближения она становится всё больше, всё выше, и ее тень как будто вот-вот накроет весь город. Деревья в парке Ернвег голые, но скоро на них появятся почки. Туристы фотографируют всё подряд. Я незаметно оборачиваюсь и смотрю на Гарри. Он кивает мне. Я дышу, как он учил меня. А вдруг со мной случится паническая атака? Мне тогда броситься в объятья Гарри и разрыдаться? Случись такое, Альбин больше не захочет меня видеть. И тогда мне придется жить в одной комнате с Куртом в Елливаре.

Анника рассказывает в микрофон о правилах безопасности и спуске в шахту. Я же думаю о том, что не говорят вслух. Нравлюсь ли я Альбину? Поэтому мы сидим вместе? Внук директора шахты и я. Наверно, я предатель. Автобус объезжает места провала грунта. Раньше здесь было озеро. У меня начинают зудеть руки и щекотать в животе. Мы приближаемся к серому зданию администрации LKAB. Останавливаемся у входа и ждем, когда нас впустят. Я не оборачиваюсь, чтобы не встретиться взглядом с Гарри. Передо мной только вход. Вход в подземелье, в преисподнюю. Машины въезжают и выезжают из шахты. Симпатичные беленькие джипы, грузовики с испачканными в глине колесами; на всех логотип LKAB. Я вжимаюсь в сиденье. Мы уже близко. Я уже на пределе. Поддаться панике или преодолеть ее? Я совсем забыла, как дышать. А вдруг меня стошнит? Я посматриваю на свои вещи. Хватаю себя за ноги, лишь бы за что-то держаться.

И тут я чувствую его руку. Он берет мою ладонь, так что наши пальцы переплетаются. Я смотрю перед собой. Он нежно сжимает ее, и я не выпускаю ее. Плохо. Неромантично. От волнения я щиплю его за руку. Поймет ли он меня правильно? Мы держимся за руки в первый раз, а при этом мне запомнится только паника. Даже не щекотание в животе. Потому что это ничто по сравнению с паникой.

– Как ты?

Я слышу Альбина, но не могу ответить. Не могу повернуться и позвать на помощь. Я жду, когда всё уляжется. Пытаюсь совладать с собой, со своим взбесившимся организмом. Вдруг у меня получается правильно дышать. Я опускаю плечи и втягиваю носом воздух.

– Майя?

Он. Называет. Меня. По имени.

Я. Не сумасшедшая.

Я поворачиваюсь к Альбину и вижу его сдержанную улыбку. Чувствую его руку. Альбин гладит большим пальцем мой указательный. И еще я чувствую щекотание в животе. Но не могу произнести ни слова.

Автобус въезжает в самое сердце Кируны