Книга Кетура и лорд Смерть - Мартина Левитт

все другие дети щеголяют в новом!

Самая маленькая, Наоми, подергала Гретту за юбку:

— Так ты женишься на нас или как?

Она сгребла детей в охапку.

— Я очень люблю вас, но, видит Господь, я не люблю вашего папу.

Оборвыши переглянулись между собой со спокойным удивлением. Старшая сказала:

— А папа говорит, что любишь.

— Он… он так сказал? — смешалась Гретта.

— Да, — подтвердил средний сын. — Когда мама умирала, она взяла с него клятву, что он женится опять, только если найдет женщину, которая будет любить нас еще больше, чем его. А прошлой ночью всем нам приснился один и тот же сон. К нам пришла мама — сказала, что Смерть позволил ей прийти. И она сказала, что папа никогда не спросит тебя сам, поэтому мы должны попросить тебя выйти за нас замуж.

Гретта прижала ладони к щекам.

— Да, — продолжил мальчик. — Папа нам поверил и велел сделать, как сказала мама.

Младшенькая вынула большой палец изо рта.

— Папа сказал, что одежда, которую ты сшила, — это так, пустяки. Он сказал, что, как только ты начнешь заботиться о нас ночью и днем, мы тебе быстро разонравимся. Это правда, Гретта?

Та замотала головой, сначала медленно, а затем решительно.

— Конечно нет! Чем больше я буду заботиться о вас, тем больше стану любить. А вот вашего папу буду любить меньше.

— Так, значит, ты его любишь! — сказала Джейн.

— Нет!

— Но ты только что сказала…

— Я… — заговорила Гретта с большой неуверенностью. — Я не люблю вашего папу, Джейн. Я люблю вас, но не его. Вообще не люблю. Нет, нет! И никогда не любила. И никогда не полюблю. Да и не смогла бы никогда. Это невозможно.

Дети опять переглянулись.

— Бедный папа, — наконец сказал сын.

Они уставились на свои чумазые ноги.

— Да, бедный папа, — повторила младшая.

— Бедный? Почему он бедный? — спросила Гретта, прикасаясь к их грустным мордашкам.

— Потому что он любит тебя.

— Он… — Гретта схватила подол своего передника и промокнула им виски. — Он что?

— Папа любит тебя неудирающей и увечной любовью, — сказала малышка.

— Неумирающей и вечной! — поправила Джейн.

Портной, слышавший весь этот разговор, все еще стоял в дверях молча, с еле заметной улыбкой, и не отрывал глаз от Гретты.

— Не может быть, — сказала Гретта. Лицо ее пылало.

— Нам лучше знать, — возразила старшая. — Мы знаем его всю свою жизнь.

Я не могла истолковать выражение на лице Гретты. В ее глазах угадывалось неверие, а в морщинках на лбу — изумление. Такое лицо бывает у человека, увидевшего летящего ему навстречу ангела. Гретта старательно не смотрела на Портного.

Я поцеловала подругу в щеку:

— Я так за тебя счастлива!

Гретта заключила меня в объятия, затем отпустила.

— Пойдем, Беатрис, — позвала я. — Пора уладить и твое дело.

Я взяла ее за руку и повела к церкви. Один разок я оглянулась и увидела, как Портной с поклоном приглашает Гретту в свой дом. Детишки последовали за ней, словно стайка свидетелей на свадьбе.

По дороге к церкви я размышляла над сном, который одновременно увидели все дети Портного. Нет сомнения, визит их матери устроил лорд Смерть. Неужели он сделал это ради меня — потому что знал, что я люблю Гретту?

Я все еще дивилась случившемуся, когда мы подошли к церкви. Регент, похоже, ждал нас. Впрочем, вскоре выяснилось, что ждал он на самом деле Билла, к тому же с большим нетерпением.

— Да где же он? Где твой кузен, Кетура? Сегодня последняя репетиция!

— Сэр, мне нужно кое-что вам рассказать про Билла, но только с глазу на глаз. Другие мальчики, я так думаю, не прочь пойти посмотреть приготовления к ярмарке.

— Кетура, нет! — запротестовала Беатрис.

После некоторого колебания Регент проговорил:

— Я не очень боюсь того, что ты скажешь, ибо я сегодня счастлив! И не только из-за того, что услышал о тебе, но в личном плане тоже. Певчие, вы можете идти. Только голоса поберегите!

Мальчишки разлетелись, словно стая чаек, и мы остались в церкви одни.

— Господин Регент, — начала я, — это не ее вина… это все моя придумка… Словом, нам надо кое в чем признаться.

Беатрис подняла руку, останавливая меня:

— Нет, Кетура, я не позволю тебе взять вину на себя. Ведь это я, а не ты всю жизнь мечтала петь в хоре. — Она повернулась к Регенту. — Сэр, Билл — это я. Я приходила, переодевшись мальчиком.

— Не может быть! — сказал он, сделав большие глаза.

— Но это правда, — ответила она.

— Не верю!

И тогда Беатрис открыла рот и запела. Ах, какая это была мелодия! Она даже мертвому разбередила бы сердце. Когда Беатрис замолчала, Регент долго ничего не говорил.

— Неужели ты думала, что я этого не понял? — сказал он наконец. — Как мог я не узнать голос, который полюбил с самого первого раза, когда услышал тебя поющей вместе с другими прихожанами?

Беатрис открыла было рот, словно опять собиралась запеть, но на этот раз не издала ни звука. Регент улыбнулся такой ослепительной улыбкой, что стал почти красивым. И тут же приуныл опять.

— Только не говори никому, иначе мой хор… мой хор без тебя просто рассыплется.

Он взял ее руку и медленно, нежно сжал ее в ладонях, как маленькую птичку.

— Мне приснился очень странный сон, Беатрис, — сказал он.

— Расскажите, — тихо попросила моя подруга. Кажется, оба забыли, что я тоже здесь.

— Сначала я должен кое-что объяснить. Я думал, что после смерти матери брошу музыку. Но не бросил. Нет, я полюбил ее еще сильнее. А все из-за него — из-за Смерти. Потому что я видел, как он пришел за матерью, и осознал, что она была всего лишь девочка, слабая и смертная. Мельком — лишь мельком! — заметив его черный плащ, я понял, что мать всю жизнь искала силу, которая помогла бы ей не поддаться Смерти, и только когда он наконец пришел, она поняла, что в этот день не помогают никакие силы. Подчиниться — вот и все, что нам дано. Вот почему я играл свою музыку — чтобы смирить сердце, чтобы не бороться, как боролась она. — Регент вздохнул. — А сейчас я расскажу свой сон.

Он мгновение помолчал, затем начал:

— Тот, кто приходил тогда за матерью, явился мне прошлой ночью. Высокий, одетый в черное человек стоял около моей постели, величавый и внушающий благоговейный ужас. «Регент, — промолвил он, — я лорд Смерть. Твоя мать хочет поговорить с тобой».

Беатрис прикрыла рот свободной ладонью.

— Он назвал ее имя, и дух явился — поспешно, как будто его оторвали от какого-то