Книга Александр - Сергей Анатольевич Шаповалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Императрицу заметил народ.
– Матушка! Матушка наша!
Староверы встали перед ней на колени, старались поцеловать подол её шубки. Хорошо, я вовремя выставил солдат. Они оттеснили народ.
– Зачем вы так? – вдруг сказала она. – Пустите вон тех двоих.
Она протянула руку бородатым мужикам. Они облобызали её перста. Один из них с рыжей окладистой бородой сказал:
– Матушка, родная, а мы образа принесли, у гроба сложили. Мы же всей душой любили Павла Петровича.
– Я прикажу повесить образа в моем кабинете, – пообещала она и удалилась.
Все пошло обыденно. Вновь вереница людей разного возраста и звания проходили мимо гроба. Бабы начинили подвывать. На них шикали, поторапливали. Подошёл всё тот же унтер-офицер. Сказал, что меня просит какая-то барышня. Он побудет вместо меня в зале, пока я с ней переговорю.
В приёмной караульного офицера меня ожидала Софья. Лицо её сияло от счастья.
– Вы живы? Как прошла дуэль? – спросила она чересчур задорным голосом.
Я сразу все понял.
– Так это вы были в санях? Вы с ума сошли! – не на шутку рассердился я. – Зачем?
– За тем, что это была не дуэль, а гнусное убийство.
– У нас было двое секундантов, которые бы следили за правилами дуэли.
– Это бы вас не спасло.
– А если бы с вами что-либо случилось?
– У меня был отличный кучер.
– Если его найдут, то запорют до смерти. Вы об этом подумали? Яшвиль наверняка все разузнает.
– Пусть попробует, – засмеялась она. – Вы же не представляете, кто был кучером.
– Мужик какой-то.
– Граф Кутайсов, – ошарашила она меня. – Он вам очень благодарен, за то, что вы вступились за его честь. Я ему рассказала о причине дуэли. Он закипел, как самовар, тогда мы придумали план, как помешать поединку. Он вообще хотел задавить Горголи. Я его уговорила не делать этого.
– Фон Пален все узнает, – сказал я.
Улыбка тут же соскользнула с прекрасного личика Софьи, уступая место страху.
– Отец не должен знать, – взмолилась она.
– Боже, Софья, что с нами будет?
* * *
Я сдал пост в траурном зале генералу Уварову. За мной заехал Саблуков. Мы сели в его сани и отправились навестить Горголи. Он снимал квартиру на набережной Фонтанки в небольшом уютном домике немца, имевшего пекарню и пару хлебных лавок. Денщик доложил о нашем приходе.
– Рад вас видеть господа, – сказал Горголи. – Он сидел в мягком кресле. На ногу его была наложена шина. Правая рука покоилась на перевязи. – Прошу меня простить из-за несостоявшейся дуэли. Чёртов ванька. Вылетел как сумасшедший… Ничего, мы его найдём.
– Как ваше состояние? – спросил Саблуков.
– Хуже некуда. Нога – ладно. Врач сказал, простой вывих, а вот, плечо выбил хорошо. Месяца два не смогу саблей махать. Так что, уж вы меня простите. Поединок придётся отложить до осени.
– Вот что, – сказал я. – Предлагаю примирение. Признаюсь, я был не прав, задев вас за какой-то пустяк. Требуйте от меня всего, чего угодно.
Оба мои собеседника опешили. Первым опомнился Саблуков.
– Вот, так, – сказал он. – Но вы не думайте, что Добров чего-то испугался… Он ведь боевой офицер…
– Я принимаю извинения и взамен ничего не требую, – тут же ответил Горголи, и из груди его вырвался невольный вздох облегчения.
– Я буду свидетелем вашего примирения, – согласился Саблуков.
Денщик проводил нас к выходу.
– А где оружие вашего офицера? – спросил я.
Денщик показал мне небольшой оружейный шкаф. Я попросил отпереть его. Внутри покоились пара штуцеров, карабин, два пистолета, шпага и две сабли: одна короткая, парадная, а вторая чуть длиннее. Именно с ней он отправлялся на поединок. Я взял саблю из шкафа, вынул клинок из ножен. Самый конец сабли был в темных разводах.
– Не чищена, – указал я денщику.
– Непорядок, – согласился он. – дайте-ка я её натру. – И потянул руки к клинку.
– Не тронь! – остановил я его и осторожно всунул саблю в ножны. Вынул из кармана несколько золотых монет, передал денщику. – Сходи в оружейную лавку и купи другую саблю, похожую. Офицеру своему скажи, что эту саблю я забрал.
– Ничего не понимаю, – произнёс Саблуков, когда мы уже в санях ехали по городу. – С чего вы вдруг попросили прощения? Почему Горголи так быстро принял ваши извинения? И зачем вам его сабля?
– Со временем я вам все расскажу, – пообещал я. – Но сейчас – не время. Простите уж.
* * *
Александр и Константин в сопровождении свиты, как обычно, прибыли на утренний вахтпарад. Царицын луг уже заполнили шеренги гвардии. С удивлением увидел в окружении юного императора Аракчеева. Раньше он никогда не появлялся на парадах.
Конногвардейцы открыли развод, проходя ровными рядами мимо подиума, где стоял император и его брат. Я заметил среди конногвардейцев моих двух братьев, уверенно сидевших в сёдлах. В новых алых мундирах. Душа моя наполнилась радостью и гордостью за них.
– Твои? – спросил Аракчеев, подошедший тихо, незаметно.
– Мои, – ответил я.
– Хороши гвардейцы.
К нам подбежал Уваров.
– Господа, Платон Зубов не появлялся? У меня для него пакет.
– Вы его не найдёте здесь, – сказал Аракчеев. – Зубовых сегодня утром выслали из Петербурга.
– Как? – не понял Уваров.
– Вот так! По просьбе императрицы.
– Простите. – Уваров пошёл дальше выполнять какие-то поручения.
– Кстати, Добров, – обратился ко мне Аракчеев. – Для вас есть ответственное задание.
– Всегда готов. Что надо сделать.
– Сейчас подъедет фон Пален. Он считает себя выше императора, поэтому вечно запаздывает на развод. Вы должны передать ему высочайший приказ: срочно покинуть Петербург и отбыть в своё поместье в Курляндии.
– Но как же так неожиданно? – растерялся я.
– И вот еще что, будьте добры, сопроводите его до заставы.
Вскоре показалась великолепная карета с шестёркой белых лошадей, запряжённых цугом. На задке два лакея в малиновых ливреях. Форейтор на передней лошади. Карета остановилась. В окне я увидел фон Палена. Лакеи спрыгнули на землю. Один из них откинул подножку, другой открыл дверь кареты. Пален поднялся с бархатного сидения и хотел выйти, но я не дал ему этого сделать.
– Доброе утро Пётр Алексеевич, – поздоровался я.
– И я рад вас видеть, – ответил он с настороженной улыбкой. – Может, позволите мне выйти?
– Извините, но высочайшим указом вам велено немедленно покинуть Петербург.
Он посмотрел на меня в упор. Во взгляде ненависть вперемежку с испугом. Он не знал, что сказать, до того эта новость его ошарашила. Я и не стал ждать. Захлопнул перед его носом дверцу и приказал кучеру править к заставе.
Я взял двоих казаков, и мы сопроводили карету до московской заставы. У шлагбаума я передал подорожную грамоту фон Палену.
– Не соизволите побеседовать со мной? – попросил