Книга Его строптивая малышка - Саша Кей

видела на фотографиях отчима.

«Ну помнишь, мама еще просила тебя отнести в печать фотки с какого-то вечера, куда они ходили с Андреем Владимировичем? Ты еще упиралась, что сейчас никто фотографии не печатает, а все смотрят на компьютере».

Что-то припоминаю. Мне тогда и лень было, и почему-то злила мамина страсть к своим фото. Наверно, это у нее тоска по модельному прошлому. Однако, мама умеет настоять на своем, и в фотопечать я таки сходила. Правда, готовые снимки я забирала еще недели две. И еще неделю таскала в рюкзаке.

До сих не пойму, ведь именно меня просила, а не Виолетту, которая сделала бы без вопросов.

Фотографий было много, и пухлая стопка плотных глянцевых листов прорвала картонный конверт. Когда я доставала его из рюкзака, фотки разлетелись по всему ковру, и мы с Виолеттой их собирали. Она первая начала их рассматривать, я подтянулась на ее забавные комментарии.

Да. Был снимок или два. Так точно сейчас уже и не вспомнишь, но вроде похож…

Ах да, я же для того, чтобы распечатать фотки, сбрасывала их себе на гугл-диск.

— Вика? Что там?

Ага, не нравится чего-то не знать?

— Подожди, — отмахиваюсь, сама удивляясь тому, с какой легкостью я себе это позволяю по отношению к боссу. Хотя, после того, что между нами произошло тридцать минут назад, дистанция между нами совсем сократилась.

Лезу на диск и проверяю свою догадку. Повезло, что я ленивая. Папка с теми фотками еще не удалена. Быстро пролистнув снимки, где мама позирует, я нахожу те самые.

Выбираю ту, где отчим разговаривает с официантом за спиной мамы, сидящей за столиком лицом к объективу. Она приветливо улыбается, и в целом я понимаю, почему она захотела фотку напечатать. Мама здесь хороша.

С ней за столиком еще двое: женщина, чье лицо не видно, потому что она отвернулась, и ближе к маме, в полупрофиль, сидит еще мужчина.

Что ж. Очень похож. Стрижка выглядит немного отросшей, щеки темнее от щетины, пожалуй, вот и все отличия.

Получился Колодцев на фото хорошо. Еще и свет интересно так падает. Поэтому-то я его и запомнила.

Данил, застегивающий манжеты, не выдерживает игнора с моей стороны и нависает надо мной.

— Ты меня троллишь, что ли? — изумляется он.

Я так-то не специально играла на его любопытстве, но из вредности тянет показать язык. Еле сдерживаюсь.

Поворачиваю к нему ноут, предлагая посмотреть на фото.

— Колодцев. И что? Где это?

— Не знаю, где, но знаю, с кем. Женщина в центре — моя мать, а за ней, видишь мужчину в синем пиджаке, повернувшегося спиной, мой отчим. Новые факты к размышлению, так сказать.

Староверов сощурившись разглядывает всех запечатленных.

— Давно фото сделано?

— Месяца четыре назад. Точнее не скажу.

Не утерпев я ехидно уточняю:

— Что? Задачка становится интереснее? Ты же любишь, ну, когда со многими неизвестными.

Данил в задумчивости переводит взгляд на меня и неожиданно щелкает меня по носу. В прямом смысле слова.

— Не зазнавайся.

Да твою ж мать! Что за выходки? Его поведение вообще можно предсказать или хотя бы систематизировать?

— Вика, — голос Данила врывается в мое мысленное ворчание и попытку составить список из его нелогичных поступков. — Тебе стоит поторопиться со сборами. Иначе мы опоздаем.

— Еще одна встреча, на которую меня не пустят? — возмущение, копившееся весь день, и слегка погашенное оргазмом, снова вспыхивает с новой силой. — Слушай, Данил, давай сэкономим нервы, время и силы. Ты съездишь на эту встречу, а я пока высплюсь. Мне, знаешь ли, силы ночью понадобятся. И я еще не решила: отбиваться я буду или нападать.

— Я знаю, что ты не выспалась, — неожиданно серьезно говорит Староверов. — И последние дни у тебя не из легких. Поверь, я на эту встречу я бы тебя не тащил, но ты мне там действительно нужна.

Я нужна Данилу на встрече? Какой-то неправдоподобный аргумент.

— Неужели? То есть, ты взял меня в эту командировку не для того, чтобы мне что-то доказать с помощью своих чертовых дополнений к должностной инструкции? — сварливо спрашиваю я.

— Не для этого. Ты сама все скоро поймешь.

— Мне надоели эти тайны Мадридского двора. Ты удивляешься, что я тебе не доверяю, и при этом плетешь какую-то свою паутину. Тебе не кажется, что я и так связана по рукам и ногам и имею право знать, во что ты меня втягиваешь. По-моему настало время все мне рассказать!

— Имеешь. И я тебе расскажу, — покладистый ответ Староверова вызывает у меня только еще больше подозрений. Он воспитал во мне достойного параноика. Тьфу-ты преемника. Всего за пять дней.

— Да ладно? Расскажешь? — мне кажется, моя недоверчивость вполне объяснима.

— По дороге.

— И перестанешь играть в свои игры? — закидываю я удочку.

— В те, что касаются тебя, — поправляет он.

— И с чего мне тебе верить? С чего вдруг такое великодушие? Вряд ли те незабываемые десять минут возле шкафа так на тебя повлияли.

Староверов хмыкает.

— На меня повлияли последние десять минут. Собирайся, Вика. Ты же хочешь узнать все.

— Пока не скажешь, что это за встреча я никуда не поеду, хоть увольняй, — раздухарилась я, почувствовав в Даниле не то чтобы слабину, но некое поощрение. — В планере не указано ни с кем, ни где.

— Ну, что ж. Раз это способно тебя простимулировать, так и быть. У меня, точнее у нас, встреча с Денисом Гордеевым.

— С Ящером?

Глава 41. Немного провокации не повредит

— Зачем ты встречаешься с Ящером? — напрягаюсь я.

— Надо же, ты в курсе как называют Гордеева.

— Не увиливай! Ты обещал рассказать. Я помню, что ты слышал мой разговор с Виолеттой. Стало быть, ты прекрасно понимаешь, почему я задаю этот вопрос. Это как-то связано с моим делом?

— Отчасти.

Все мое внимание приковано к Староверову, который, подойдя к минибару, слишком придирчиво выбирает минеральную воду. Или слова подбирает, или решает, что рассказывать, а что нет.

— Первоначально эта поездка мной затеяна ради другой встречи. Той, на которую мы отправимся с тобой завтра. Там Гордеев тоже будет присутствовать, но отдельную беседу, скажем так, более приватную, я организовал сразу после того, как ты показала мне письмо отчима. Оказалось несложным выяснить, к кому так долго и упорно ищет подходы АВ. Прости, но называть по имени-отчеству для меня означает проявить уважение. А этого человека я не уважаю.

Я закатываю глаза, плевать, как ты его называешь. Про себя я сама отчима называю только «этот подонок».

— Собственно, Виолетта не ошиблась в характеристике Дениса Гордеева. Даже