Книга «Котлы» 41-го. История ВОВ, которую мы не знали. - Алексей Валерьевич Исаев

Лохвица — Кирпонос подчинил Кузнецову кав[алерийскую] группу и усиливает эту группу двумя переброшенными стрелковыми дивизиями с задачей ударить в направлении М. Самбур. Второй кавкорпус сегодня ночью переходит в район Диканька — Трухановка (35 км севернее Полтавы), имеется в виду, в случае остроты момента, действовать в направлении Лохвица. Предполагаем кав[алерийский] корпус усилить танками, за счёт ремонтируемых в Харькове. Вхожу в курс дела и в указанный срок командование принимаю, но Семён Михайлович ещё указаний не получил. Просьба передать. Пока все».

Шапошников: «Развитие действий танковых частей с Кременчугского плацдарма можно было ожидать. По имеющимся сведениям, отсюда должна действовать группа Клейста, по-видимому, для соединения с Ромненской группой, поэтому необходимо бомбить переправы и плацдармы на северном берегу Днепра в районе Кременчуг и восточнее, а равно и скопления подходящих частей Клейста на правом берегу Днепра. 12.9 в 14.55 Кирпонос на Ваше имя передал следующую телеграмму: „В район Ромны противник продолжает накапливать силы. До подхода 289-й с[трелковой] д[ивизии] и 7-й мсд [мотострелковой дивизии, переформируемая в стрелковую 7-я моторизованная дивизия постоянно называется в документах по-старому] я лично ничего не могу ему противопоставить в этом районе. Прошу одну из т[анковых] бр[игад] подчинить мне для использования её на ромненском направлении“. По этой телеграмме Верховный главнокомандующий указал — одну из бригад подчинить Кирпоносу для использования её на ромненском направлении. Не знаю, известна ли Вам эта телеграмма и какое решение Вы по ней приняли».

Тимошенко: «Телеграмма Кирпоноса получена. Решение Вам передано сейчас. Кавкорпус усиливается танковой бригадой и действует, как просил Кирпонос. Две танковые бригады из района Решетиловка действуют в южной группировке, то есть Кременчугской. Все».

Шапошников: «Ясно. Я считал, что у Вас только две бригады. Приказ сейчас будет передаваться. Все. До свидания. Б. Шапошников» [79].

В переговорах видно запоздалое сожаление: «Развитие действий танковых частей с Кременчугского плацдарма можно было ожидать». Однако вместе с сожалением пока не пришло решение о порядке действий в изменившейся обстановке. Советское командование продолжало действовать по инерции. Видимо, существовала уверенность в том, что войска Юго-Западного фронта смогут продержаться до подхода резервов ВГК. К тому моменту они уже действительно начали поступать. В районе Лебедина и Ахтырка началась выгрузка 100-й стрелковой дивизии и двух танковых бригад (1-й и 129-й), насчитывавших около 100 танков. 2-й кавалерийский корпус 13.9 находился на ночлеге в районе Диканька, Милорадово и готовился к дальнейшему переходу в район Зенькова.

13 сентября немецкое наступление продолжилось. 9-я танковая дивизия фон Хубицки продвигалась на Лохвицу на соединение с 3-й танковой дивизией Вальтера Моделя. 16-й танковая дивизия повела наступление на Лубны. Встретив ожесточённое сопротивление в Лубнах, командир 16-й танковой дивизии генерал Хубе решил не торопить события и закрепиться на левом берегу реки, образуя внутренний фронт окружения.

Вечером 13 сентября (по некоторым данным, уже ночью 14 сентября) начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В.И. Тупиков отправил в Генеральный штаб и главкому Юго-Западного направления рутинную оперсводку, которую завершил фразой, ставшей вскоре крылатой:

«Положение войск фронта осложняется нарастающими темпами:

а) Прорвавшемуся на Ромны, Лохвица и на Северный Подол, Хорол противнику пока, кроме местных гарнизонных и истребительных отрядов, ничто не противопоставлено, и продвижение идёт без сопротивления. Выбрасываемые на это направление 279-я и 7-я дивизии будут только 14.9, и то лишь с оборонительными задачами — воспрепятствовать обороной узлов Пирятин и Прилуки удару по неприкрытым тылам войск фронта.

б) Фронт обороны Кузнецова взломан окончательно, и армия фактически перешла к подвижной обороне.

в) Армия Потапова также не может стабилизировать фронт и ведёт подвижную оборону.

В стык с 37-й армией прорвался на Кобыжчу противник.

г) 37-я армия сопротивляется более устойчиво, но и у неё обстановка нарастает не в её пользу.

д) Началось перемешивание тылов 5-й и 21-й армий. Сейчас линия фронта идёт: Гайворон — Вердер — Ивангород — Сиволож — Евлашовка — Веркиевка — Григорьевка — Адамовка — Кобыжча — Даневка — Валевачи и далее по Десне и Днепру.

е) Войска 21-й армии и 5-й армии, будучи не в состоянии сдержать противника, отходят на стык войск 37-й и 26-й армий. Начало понятной вам катастрофы — дело пары дней»[80].

Несколько позднее практически идентичный текст уже был отправлен за подписями всего Военного совета Юго-Западного фронта. Только отсутствовала фраза о катастрофе, пункты «а)» и «б)» шли в одном абзаце, соответственно перечисление сдвинулось вверх и освободившийся пункт «е)» был занят конструктивным предложением:

«е) По-прежнему считаю наиболее целесообразным выходом из сложившейся обстановки немедленный вывод войск из КИУР и за этот счёт укрепление фронта Кузнецова — Потапова, переход в наступление Бахмач — Кролевец, [в] последующем — общий выход [скорее всего пропущено „из окружения“. — А.И.]. Чтобы это оказалось посильным, необходимо помочь авиацией и переходом к активным действиям на глуховском направлении Брянского фронта» [81].

Донесение В.И. Туликова вызвало следующую реакцию в Генштабе:

«Командующему ЮЗФ, копия Главкому ЮЗН Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21 А) и Потапова (5 А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад, необходимо выполнять указания тов. Сталина, данные Вам 11.9.

Шапошников» [82].

Начальник штаба Юго-Западного фронта на самом деле высказал прямым текстом то, о чём все подумали, но промолчали. Однако офицер столь высокого ранга не мог себе позволить эмоциональной оценки, тем более в официальном документе. Осмысленное предложение во второй версии документа выглядит более уместным. Угроза окружения уже стала реальностью, и требовалось не бросаться словами, а искать выход из положения. Итак, в расположении фронта начинался хаос. Одним из самых распространённых источников паники и дезорганизации в таких условиях являются невооружённые, но многочисленные учреждения тыла. 13–14 сентября начали появляться грозные признаки хаоса в тылу. Огромные массы войсковых, армейских и фронтовых транспортов, автомобильных и конных, госпиталей и лазаретов начали метаться; вначале они хлынули с юга на север и с севера на юг, а затем все устремились к району Пирятина, где и образовалась непроходимая толчея, явившаяся мишенью для немецких бомбардировщиков. По воспоминаниям очевидцев, машины шли к Пирятину в пять рядов. В отличие от приграничного сражения, никто уже не бросался в поле или лес при налётах бомбардировщиков. Движение прекращалось