Книга Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга третья - Валентина Александровна Осеева

а замашки старорежимные имеет. Нехорошими словами ругается, сегодня ведёрком с мазутом на меня замахнулся.

Васёк возмущался:

— А ты что ж молчишь? Взял бы да сказал про него старшим.

Андрейка, подперев худенькой рукой голову, тяжело вздыхал:

— Нельзя. Он говорит: «Я больной, нервный». Как я на больного жаловаться буду? Тут один раз секретарь партийного комитета, хороший старик, вызвал меня и спрашивает: «Ты что, Андрей Иваныч, невесёлый? Может, обижает кто?» — Андрейка прищурил серые узкие глаза. — Смолчал я. Зачем кашу заваривать! С больного человека какой спрос? «Ничуть, — говорю, — меня никто не обижает, а вот вы бы для младшего мастера санаторий схлопотали, это, конечно, и меня бы выручило».

Молодого мастера действительно отправили на излечение, и Васёк долго смеялся, когда Андрейка сообщил ему, что исхлопотал своему обидчику санаторий.

Недавно, встретив Андрейку на улице, Васёк пожаловался ему, что не хватает времени на учёбу, много дела на ремонте, а рабочих достать сейчас трудно.

— Так ты что ж молчишь? У меня земляки — народ боевой. Только кликну — все придут… Весь рабочий класс, разных специальностей. Ты только скажи!

Васёк почему-то представил себе целую армию железнодорожников и засмеялся.

— Скажу, если надо будет, — пообещал он, чтобы не обидеть нового друга.

Теперь, стоя на пригорке, Васёк вспомнил, что Андрейка обещал зайти к нему, да так и не зашёл. И сейчас не идёт повидать своего друга.

Васёк долго стоит и, прикрыв глаза рукой, смотрит на раскрытые ворота депо, на скрещенные железнодорожные пути, на рабочих в замасленных комбинезонах. Нигде не видно светлой, белобрысой головы Андрейки.

«Работает, верно. Утром его не повидаешь, надо в обеденный перерыв приходить», — грустно думает Васёк и, посидев в одиночестве, торопливо идёт в город. Ребята ждут его, в десять часов они все вместе пойдут к Екатерине Алексеевне. Часы на площади показывают девять.

Глава 35

СТАРЫЕ И НОВЫЕ ТОВАРИЩИ

Ребята уже были на пустыре. Васёк окинул взглядом двор. Ему показалось, что школьников стало ещё больше. Какие-то девочки обнимали Лиду и Нюру. Увидев его, они всей гурьбой бросились навстречу:

— Васёк! Здравствуй, Васёк!

— Трубачёв, здоро́во!

Перед глазами Васька замелькали знакомые лица, со всех сторон потянулись к нему дружеские руки.

— Васёк! Нас шестеро приехало! Нам всё уже рассказали об Украине. Ой, мы так вас ждали тогда! — быстро-быстро заговорили две девочки.

— Мы приехали, а тут новая школа ремонтируется! Вот счастье! И мы все тут! — радостно улыбаясь, говорила Надя Глушкова.

— Молодец ты, Трубачёв! — хлопнул Васька по плечу одноклассник Коля Чернышёв. — Нам ребята всё рассказали. Я тебя даже не думал уже увидеть после Украины! А потом вдруг приходим в старую школу, а нам говорят, что вы живы и что школа в другом месте теперь будет… А ты кто здесь? Бригадир, наверно? Мы тоже работать будем.

Чья-то белобрысая голова с колючим ёжиком стриженых волос выросла вдруг перед Васьком.

— Белкин! Лёня Белкин!

Мальчики крепко обнялись.

— Ну, жив? Я так и знал, что ты жив! Даже не думал никогда… — бормотал Лёня Белкин, моргая белыми ресницами и не выпуская Васька из своих объятий. — Гляди, Васёк, вон Медведев стоит!

Небольшой, аккуратненький мальчик, с растроганной улыбкой, подошёл к Трубачёву.

— Я тоже приехал… — смущаясь, сказал он.

— Мы уже с Леонидом Тимофеевичем виделись. Он про тебя сегодня спрашивал. Там печник пришёл, — щебетала толстенькая, румяная девочка, дёргая Васька за рукав. — А мы на Урале были, учились. В шестой класс перешли…

Васёк едва успевал отвечать на вопросы, крепко пожимая руки бывшим товарищам.

— Понимаешь, Васёк, печник-то — женщина, — таинственно, подняв брови, сообщил ему Саша.

— Ну и что же, что женщина? — вмешалась Лида Зорина, окружённая своими прежними подругами. — Слышите, девочки, печник — женщина! Вот как интересно, правда?

— А где она? Где она?

— Подождите, не смотрите все вместе, — сказала, подходя, Нюра. — Некрасиво получается. Как будто никогда не видели печника-женщину.

— Одинцов, — крикнул Васёк, — что это они говорят? Печник — женщина?

— Ну да! Сейчас увидишь. Она разговаривает с Леонидом Тимофеевичем… А вот новенькие ребята! — Одинцов помахал рукой стоявшим в отдалении мальчикам: — Идите сюда, ребята! Это Васёк Трубачёв! Познакомьтесь!

— Меня зовут Боря Тишин, а это мой товарищ, Гриша Петрусин.

Васёк поздоровался.

— Вы из какого класса?

— Мы перешли в шестой класс с круглыми пятёрками, отличники, — сказал Тишин, растопыривая широкую, как лопатка, ладонь с короткими, толстыми пальцами. — Нам интересно вообще, по-товарищески, узнать, как будет со школой. Что-то не видно, чтобы она развернулась к первому сентября.

— Иначе, вы сами понимаете, нам нет смысла включаться в работу и, короче говоря, месить тут грязь, — тонким фальцетом вставил Петрусин.

Васёк внимательно оглядел новых товарищей. На обоих были чистенькие курточки, отглаженные брюки. Тишин был меньше ростом, серые глаза его глядели исподлобья, короткий широкий нос над вздёрнутой верхней губой был покрыт жёлтыми веснушками. У Петрусина, наоборот, лицо было смазливое, с мелкими чертами, аккуратный носик сидел прямо, глаза смотрели на собеседника мягко, и во всех движениях его складной фигуры чувствовалась прирождённая ловкость.

— Нам не имеет смысла… — опять начал он, но Васёк перебил его:

— Школа ремонтируется. Для того чтобы с первого сентября мы начали заниматься, надо всем работать. Можете сложить где-нибудь в сторонке свои куртки, раздевалка ещё не готова. Будете работать со всеми вместе. Я сейчас узнаю, что сегодня надо делать.

Он быстрыми шагами направился к директору.

Мазин, слышавший этот разговор, медленно подошёл к мальчикам.

— Прошу раздеваться! — насмешливо сказал он.

Но мальчики нерешительно отошли в сторону, о чём-то советуясь друг с другом. Саша сделал Мазину строгие глаза и, обняв его за плечи, потащил за Васьком:

— Пойдём на печника посмотрим. И чего ты так сразу связываешься?

— Подумаешь, им нет смысла! Ферты! — шипел Мазин.

— Мой брат, черноморский моряк, погнал бы их в шею отсюда, — сплюнув сквозь зубы, сказал Витя Матрос. — Очень они нам нужны тут!

— Потише, Матрос, что ты грубишь? — проходя мимо, хлопнул его по плечу Одинцов. — Нехорошо так.

Витька блеснул глазами и замолчал.

Леонид Тимофеевич показывал новому печнику дом. Когда мальчики подошли к крыльцу, директор, спускаясь с лестницы, говорил:

— Печи, конечно,