Книга Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев

дисциплины.

Спустя несколько дней Самотейкин передал главному редактору «Комсомолки» слова генерального секретаря: «Пусть Панкин не нервничает, никто его не тронет. Московский должен соблюдать принятый порядок. А Полянскому скажи, чтобы занимался своим делом, то есть сельским хозяйством».

Главред «КП» вздохнул с облегчением, да и Яковлев тоже был доволен, он считал, что именно его записка повлияла на настроение Брежнева.

Но Московский вовсе не желал сдаваться без боя. Он написал личное письмо Леониду Ильичу, где подверг резкой критике стиль работы Отдела пропаганды, его фактического руководителя Яковлева и зав. сектором газет Власова. «Методы, которыми пользуется тов. Яковлев и по его заданию тов. Власов, я считаю антипартийными, в свое время осужденными, — писал главред „Советской России“. — Прискорбно, что намеками дают понять, будто они выполняют указания тов. Демичева»[77].

В конце своего письма Московский, сам прошедший школу ЦК и хорошо знавший слабости генерального секретаря, явно бьет на жалость: «Время сочинения записки выбрано тоже здорово — товарищи знали, что у меня большое личное несчастье — разбил паралич жену. Хорошее время, чтобы вывести из строя старого коммуниста. Но просчитались — у старых солдат и коммунистов не та закваска».

На самом деле просчитался Василий Петрович. 17 июня состоялось заседание Секретариата, на котором секретари ЦК и члены ПБ дружно заклеймили руководство газеты, а ее публикации назвали «крупным политическим промахом». Один Кириленко пытался защищать «старого коммуниста».

Через несколько месяцев последовали и оргвыводы: Московского отправили на пенсию, Дмитрюку нашли скромную должность в Обществе по распространению научных знаний, а Полянского вывели из Политбюро и назначили на расстрельную должность министра сельского хозяйства.

Впрочем, обычно в таких случаях оргвыводы касались обеих сторон. В ЦК существовало негласное правило — соблюдать баланс в подковерной схватке «националистов» и «западников». Если наказывали очередного «героя» одной стороны, то, как правило, летела голова видного представителя другой. Так, в 1970 году был уволен главный редактор «Нового мира» Твардовский, и саму редакцию изрядно пошерстили. И в конце того же 70-го года лишился своего поста главный редактор журнала «Молодая гвардия» Никонов. Напомним, «Новый мир» являлся оплотом «западников» и «либералов», а «Молодая гвардия» считалась штабом «патриотов» и «почвенников».

Вернемся теперь к последствиям, которые имели место после публикации той злополучной статьи «Против антиисторизма». Они, эти последствия, как вскоре выяснится, сыграли роковую роль в биографии автора.

Вот вопросы. Была ли статья его собственной инициативой, или написать ее рекомендовали вышестоящие товарищи? Какую позицию занял секретарь ЦК Демичев, читавший материал перед публикацией? Что по этому поводу думал главный партийный идеолог Суслов? Какова во всей той истории роль Брежнева?

Один из «вождей» т. н. русской партии Сергей Семанов, который в своих писаниях, называя кого-то из действующих лиц, непременно указывал — есть ли у данного персонажа еврейские корни или он «чистый русак», считал, что Яковлев в тот момент сильно ориентировался на Суслова, а «серый кардинал», по словам Семанова, «очень не любил все русско-патриотическое».

Кстати, утверждение это спорное хотя бы потому, что одним из ближайших помощников Михаила Андреевича Суслова был В. В. Воронцов, открыто симпатизировавший «патриотам» и поддерживавший их, а заодно и сталинистов.

Суслов, как вспоминают близко знавшие его люди, всегда избегал скользких тем и никогда не высказывал своих симпатий кому-либо. Судя по этим воспоминаниям и доступным архивным документам, Михаил Андреевич и в истории с яковлевской статьей предпочел дистанцироваться. Никаких его высказываний — ни устных, ни письменных — на сей счет в архивах не обнаружено.

Зато некоторые другие партийные деятели немедля сделали «стойку»: как посмел какой-то замзав от имени Центрального комитета вытаскивать на свет божий «отдельные недостатки» и выстраивать из них тенденцию? Помощник генерального секретаря Виктор Голиков, курировавший печать и культуру, в записке на имя Брежнева так и написал: «Какая необходимость сейчас будоражить нашу интеллигенцию устаревшими и к тому же уже в свое время раскритикованными фактами, вызывать всевозможные толки и кривотолки?» Критиковать, по мнению Голикова, надо только «на фоне положительных фактов, имеющихся достижений».

Помощник генсека лупил Яковлева наотмашь:

Вся огромная статья — сплошная чернота, да еще с каким языком, какими словечками — «юродствование», «брюзжащий», «паразитирует» и т. д. […] Возникает и другой вопрос. Почему первый заместитель заведующего Отделом пропаганды (вот уже, кажется, три года исполняет обязанности заведующего отделом), который должен отвечать за плохие публикации в нашей печати, выступает в роли публициста-критика, да еще по фактам двух-трехлетней, а то и больше давности?

И еще один вопрос. В нашей партии существует традиция, что такие статьи ответственных работников ЦК публикуются после их рассмотрения в ЦК, особенно когда статья претендует на то, чтобы иметь установочный характер. Непонятно, как могла появиться такая статья[78].

20 ноября 1972 года статью Яковлева на заседании Секретариата упомянул Брежнев. Вообще-то Леонид Ильич редко присутствовал на такого рода собраниях, целиком доверяя Суслову. Но тут после болезни решил лично предстать перед соратниками, оглядеть свое войско и сказать ему нужные слова. В целом замечаний у генсека к аппарату не было, но слегка пожурить некоторых товарищей следовало. Вспомнил и о Яковлеве:

Ко мне уже по этой статье было несколько звонков. Я не понимаю, как она могла попасть в газету. Я, например, всегда стараюсь даже маленькую заметку, речь разослать по Политбюро и спросить санкции у Политбюро, а т. Яковлев может выступать с целыми положениями и высказывать собственное мнение и суждение не по одному, а по нескольким вопросам с общегосударственных, общепартийных позиций наших и т. д. Я думаю, что такая статья должна была пойти с санкции ЦК. […] Как может работник Центрального Комитета партии выступать в печати с подобного рода статьей без спроса, без разрешения? […] Нам надо укреплять всеми силами Центральный Комитет, его аппарат и воспитывать наш аппарат в духе высокой дисциплины[79].

Если учесть выволочку, которую Чаковскому устроил Кириленко, а теперь еще и донос Голикова, а также реплику Брежнева, то это уже были не просто грозовые тучи, а громы и молнии. Не зря, выходит, беспокоился главный редактор «Литературной газеты».

Однако вплоть до начала следующего года Леонид Ильич продолжал относиться к и. о. зав. Агитпропом вполне доброжелательно, он несколько раз приглашал его к себе, обсуждал с Александром Николаевичем вопросы подготовки к празднованию 50-летия СССР. Однажды в кабинете генерального секретаря было какое-то совещание, на нем присутствовал и Яковлев. Отвлекшись от рабочей повестки, глава партии вдруг обратился к нему:

— Ты чего там такого написал? Все шумят…

— Ничего особенного, Леонид Ильич. Надо