Книга Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев

начала эвакуации – 25 мая 1942 г.[428] В число 300 тыс. человек, которых намечалось эвакуировать в летний период, вошли 175 тыс. женщин, имевших двух и более детей, нетрудоспособные лица, члены семей рабочих и служащих, ранее эвакуированных с предприятиями; 75 тыс. членов семей военнослужащих; 25 тыс. детей из детских домов; 6 тыс. инвалидов войны; 19 тыс. рабочих и служащих различных организаций, которые по характеру своей деятельности не могли быть использованы в условиях блокированного города. Было также решено эвакуировать 30 тыс. раненых[429].

С самого начала весенне-летней навигации по Ладожскому озеру немецко-фашистское командование попыталось сорвать эвакуацию населения из осажденного города и транспортировку боеприпасов и живой силы для его обороны. «Так как 2,5 млн жителей Ленинграда могло быть эвакуировано за 10 недель, – отмечалось 26 мая 1942 г. в дневнике верховного командования вермахта, – фюрер приказал воспрепятствовать всеми средствами этой эвакуации для того, чтобы в Ленинграде не улучшилось продовольственное положение. Это помешает также укреплению позиций на других участках фронта благодаря вывозу войск и оборонительным работам. Штабу группы „Север“ указывается, чтобы финское командование провело те же мероприятия». В связи с этим командующий 1-м воздушным флотом генерал-полковник Келлер получил директиву из гитлеровской ставки сорвать эвакуацию из Ленинграда всеми средствами и в первую очередь воздушными налетами на Ладожский район судоходства, чтобы не позволить усилить оборону блокированного города путем переброски войск, укрепить продовольственное положение и тем самым обороноспособность Ленинграда[430]. Однако выполнить эту варварскую директиву командованию группы армий «Север» не удалось. Еще в апреле 1942 г. Военный Совет Ленинградского фронта утвердил распределение зенитных средств и план защиты Ладожской коммуникации истребительной авиацией. Станции и базы на западном берегу Ладожского озера прикрывала Осиновецкая зенитная артиллерийская группа, на восточном берегу – Кобонская зенитная артиллерийская группа. Всего в прикрытии Ладожской коммуникации участвовало 150 зенитных орудий среднего калибра, 40 орудий мелкого калибра, более 70 пулеметов, 25 станций «Прожзвук» и 65 прожекторных станций. Авиационное прикрытие Ладожской коммуникации осуществляли 123-й истребительный авиаполк 7-го истребительного авиационного корпуса ПВО, 3-й и 4-й гвардейские истребительные авиаполки ВВС КБФ и три истребительных авиаполка ВВС Ленинградского фронта[431].

Хотя сразу же после открытия навигации по Ладоге фашистская авиация начала наносить массированные удары по ладожским портам, а также железнодорожным узлам, складам и другим объектам, наша противовоздушная оборона оказалась на высоте: только за 28 и 29 мая противник потерял 76 самолетов, а ущерб, нанесенный ладожским портам, был незначительным[432]. Борьба против попыток немецкого командования прервать связь Ленинграда с Большой землей носила упорный и длительный характер, но гитлеровской ставке так и не удалось осуществить задуманный план – нарушить Ладожскую коммуникацию и тем самым задушить блокированный Ленинград голодом. За время навигации 1942 г. в Ленинград было доставлено 790 тыс. т различных грузов, из которых почти половину – 353 тыс. т – составляло продовольствие[433]. Осажденный город был полон решимости продолжать борьбу за свое освобождение.

Неудача Любаньской операции по прорыву блокады Ленинграда вынудила командование Ленинградского фронта приступить к неотложным мерам по укреплению обороны города. 1 июня 1942 г. Военный Совет Ленинградского фронта принял постановление «Об организации работ на оборонительных рубежах», для выполнения которого Ленгорисполком утвердил на следующий день решение «О мобилизации населения города на завершение оборонительных работ». Продолжительность рабочего дня устанавливалась в 10 часов.[434] Десяткам тысяч ленинградцев пришлось снова взять в руки лопаты, топоры, кирки, ломы и носилки. Объектом напряженного труда стали хорошо известные прежде населению пригородные дачные места и окраины города. В самом Ленинграде строились баррикады, доты, дзоты, сооружались и противотанковые препятствия. Пытаясь сорвать оборонительные работы, противник обрушил на строителей огонь артиллерии и бомбовые удары. «Итак, я опять строю доты, – записал 4 июня 1942 г. в своем дневнике главный инженер завода «Судомех» В. Ф. Чекризов. – Горячо взялись за них и, конечно, не справились бы, если бы не прислали краснофлотцев и красноармейцев. Среди них слесаря, разметчики, самое главное, они крепкие, здоровые физически люди. Чего нельзя еще сказать о большинстве наших рабочих. Отпечаток голодной зимы еще не у всех прошел»[435].

Еще одной важной мерой укрепления обороноспособности осажденного Ленинграда в июне 1942 г. было всеобщее военное обучение второй очереди, которое развернулось на 26 районных военно-учебных пунктах. Для улучшения методического руководства военно-учебными пунктами был открыт общегородской учебно-методический центр – Дом всевобуча. В помощь внутреннему гарнизону были организованы вооруженные рабочие отряды, основной задачей которых являлось уничтожение немецких войск в случае их вторжения в город. К 1 июля 1942 г. на предприятиях Ленинграда было организовано 77 таких отрядов общей численностью 8490 человек[436].

Эти и другие меры по укреплению обороны Ленинграда, как видно из недавно опубликованного письма А. А. Жданова И. В. Сталину от 9 июня 1942 г., исходили из определенной оборонительной концепции ленинградского руководства. Хотя это письмо было написано А. А. Ждановым в связи с предполагавшимся его назначением начальником Главного политического управления РККА, он излагал в нем свою оценку состояния и перспектив обороны города. «Я считаю, – писал он, – что пока Ленинград находится в блокаде, и притом в условиях непосредственного расположения противника в предместьях Ленинграда, немцы не ограничатся войной на коммуникации, а попытаются также штурмовать Ленинград с фронта»[437]. А. А. Жданову казалось, что «с этой точки зрения Ленинград является для противника лакомым куском», и его защитники стоят «перед горячими днями, которые должны встретить стойко и во всеоружии»[438]. Отвечая на вопрос «Как выглядит наша оборона?», он писал: «Конечно, мы выглядим много прочнее, чем осенью прошлого года. Беззащитного народа (женщины, дети) стало меньше. Дух защитников стал крепче. Улучшились артиллерийская и инженерная оборона и вооружение войск. Но у нас есть очень слабые места в обороне, которые внушают самые серьезные опасения». К этим «очень слабым местам» А. А. Жданов относил недокомплект стрелковых дивизий, слабость инженерной обороны, отсутствие в стрелковых отделениях пистолетов-пулеметов системы Дегтярева и системы Шпагина, а также недостаток станковых и ручных пулеметов. Особое внимание в письме А. А. Жданова уделено роли Ладожской коммуникации в жизнеобеспечении города-фронта. «Мало у нас муки и крупы. На полном исходе уголь, а угольная линия снабжения через озеро еще не налажена, – признавался он. – А каждый день возможны крупные налеты вражеской авиации. Пока есть возможность, надо возить и возить, чтобы создавать запасы»[439]. Пожалуй, самое главное в этом письме – оценка А. А. Ждановым роли своей личности в обороне Ленинграда. «Распределить правильно продовольствие, горючее, сырье, электроэнергию, рабочую силу между отраслями войны и хозяйства обязан Военный Совет. И вот поскольку это дело находится, главным образом, под моим присмотром, перевалить его на другие плечи очень трудно, – писал он. – Народ считает, раз руководители здесь – все в порядке. В этом отношении мой отъезд в такое горячее