Книга Последний и решительный - Георгий Лопатин

за соседним столом. Рождение детей не только не заставило ее уйти со службы, но казалось наоборот только повысило ее работоспособность. Как она сама признавалась, что будет из кожи вон лезть, но сделает все, чтобы обеспечить им достойное будущее, а для этого нужно построить как можно более справедливое и безопасное государство. Вот и «строила» на своем участке «строительства».

— Ничего… это аукается его прошлая выходка… Но это эхо может оказаться куда как громче самого крика…

Климов помассировал переносицу. Перед глазами от усталости уже все расплывалось. Он даже понимал, почему революционеры из числа высшего руководства употребляли «балтийский чай», как раз чтобы взбодриться, но сам на допинг подсаживаться не собирался. Может работоспособность и повысит, вот только за адекватность принятых решений он уже не поручится. Да и примеры того, как чудили революционеры стоят перед глазами.

— Что случилось?

— Брат сообщает, что в Закавказском корпусе неспокойно…

Не зная куда приткнуть брата, чтобы не оказаться обвинённым в кумовстве и соответственно не провоцировать сие явление в армии и прочих сферах государственной жизни со стороны подчиненных, (а то как известно, рыба гниет с головы) Михаил не придумал ничего лучше, как разыграть разрыв отношений на почве политических разногласий и отправить его с генералом Ренненкамфом в Турцию.

Понятно, что на деле он стал глазами и ушами Михаила в стане всех этих монархистов и прочих республиканцев, коим противна сама мысль о социальном равенстве как явлении. И вот задумка сработала, брат сообщает о негативных тенденциях.

Причиной оных стали успехи Добровольческой армии в Поволжье. Сначала белые сходу взяли Самару из-за вмешательства в вопросы военного планирования Сталина и теперь они осадили Казань. Первый натиск Брусилов отбил с фактическим уничтожением всей бронетехники противника и сейчас возникло затишье, белым нужно пополнить боеприпасы для следующего штурма, а вместе со снарядами антантовцы могут еще несколько десятков танков подкинуть Деникину, так что со стороны могло показаться, что у белых все может получиться, что взволновало значительную часть офицерства в Закавказском корпусе.

— К Ренненкампфу заявились англичане с американцами и стали его агитировать за совет… за капиталистическую власть.

— И что генерал?

— А хр… бог его знает. Сам он мне пока ничего не сообщал, что само по себе уже не самый хороший знак. Брат тоже не пишет о том, что говорит Павел Карлович, то есть он пока вообще ничего не говорит на эту тему, молчит, ни «да», ни «нет», а это значит, что находится в тяжелых раздумьях. Может смотрит на реакцию в корпусе.

— И значит в любой момент может предать.

— Верно.

Михаил поморщился и сжал кулаки, словно что-то в них с силой давил, а оно сопротивлялось.

— Гадство!

Изначально планировался удар во фланг Деникину под Самарой, но отступление красных к Казани сорвало все планы. Хотя, казалось бы, почему бы не ударить белым в тыл? Это ведь даже проще и эффективнее. Проще, если бы не московские большевики. Они ведь наверняка сидеть сложа руки не станут и попытаются воспользоваться сложившейся ситуацией к своей выгоде, а значит пока Климов будет бить в тыл Деникину сами могут ударить Михаилу во фланг через Симбирск. И все это если не говорить о сложности снабжения собственной армии. Логистика так же окажется под угрозой.

В общем деблокировать Казань невозможно, или скорее сопряжено с очень большими трудностями и опасностями без взятия под свой контроль южных территорий Московской Советской Республики, в частности городов Тула, Калуга и Рязань. Они требовались даже не сами по себе, а с целью дестабилизировать ситуацию в лагере противника, создать угрозу Москве, чтобы ему стало не до отвлеченных операций, заставив стянуть все силы к столице для ее защиты или наоборот бросить свою армию на подавление мятежей.

Сильная усталость Предводителя собственно и объяснялась тем, что как раз именно сейчас шла активная работа по провоцированию в этих городах мятежа. Благо предпосылки там, особенно в сельской местности для этого все имелись. Та же продразверстка.

Стало известно письмо Фрунзе к Ленину о разложении Красной армии: «До нас с разных сторон доходят слухи о всяческих непорядках. Конница жестоко обращается с крестьянским населением, грабит и прочее. За конницей тянется бесконечный обоз. В штабах пьянство, разврат и прочее. Такие условия могут погубить самую лучшую конницу и не раз уже губили…»*

* В реальной истории это написал Троцкий.

Письмо, как сообщала разведка, спровоцировало еще и внутреннюю распрю в армейском руководстве МСР. Тухачевский решил, что Фрунзе начал копать под него.

Но как стало ясно Климов не успевает с деблокадой Казани. Закавказский корпус мог поднять мятеж гораздо раньше и бросив фронт выдвинуться на подмогу Деникину.

Для выправления ситуации требовалось что-то предпринять в экстренном порядке.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Елена после паузы, увидев, что муж несколько успокоился, чтобы говорить нормально, а не исключительно матом.

— Самый простой способ бросить против них Кавказский корпус Муравьева, благо что он по большому счету свою задачу выполнил и сейчас по факту просто стоит у аборигенов над душой, что тоже не есть хорошо. Его все равно пора выводить.

— Но как ты сам говоришь, иная простота хуже воровства.

— Верно. Способ простой и наихудший из всех. Дракой может воспользоваться противник. Собственно, мне кажется, что антантовцы работают сразу по двум направлениям, удастся отправить корпус Ренненкампфа на помощь Деникину — отлично, не удастся — тоже хорошо, спровоцируют замятню и воспользуются ей подержав турок. Опять же неизвестно как себя в такой ситуации поведут сербы и чехословаки, могут и на сторону Антанты перейти. Чехословаки так точно перейдут…

Климов почувствовал, что вновь начинает заводиться. В последнее время он вообще стал раздражительным и резким. Елена, увидев это даже встала из-за своего стола и зайдя мужу за спину принялась массировать плечи и шею, как он частенько делал ей сам, когда она сильно уставала с работой и при уходе за детьми.

— Спасибо… — прошептал Михаил, чуть расслабившись. — Надо еще пустырник попить… говорят помогает…

— Может Муравьева бросить против Деникина? Пусть ударит в тыл…

— Бесполезно. Это не остановит закавказцев… скорее только спровоцирует уйти даже тех, кто мог бы не согласиться участвовать в этой замятне. Да и в целом еще более усугубит положение. Мало того, что корпус Ренненкампфа уйдет, так еще и корпус Муравьева покинет регион… ну или друг друга побьют так, что победитель станет легкой добычей для противника, а туркам будет все равно кто там победил.

— Ну да… большего подарка туркам придумать сложно… Лучше его в этом случае в Турцию отправить на место ушедших.

— Вот именно. Это хоть как-то стабилизирует положение.

Михаил, поджав губы, побарабанил пальцами по столу.

Ситуацию могли бы изменить уральцы при поддержке Климова, взяли бы Деникина в клещи плюс с севера ударили бы большевики Сталина, но они продолжали хранить нейтралитет. Впрочем, их тоже можно понять, вокруг неспокойно, тут башкиры, там казахи, а еще дальше на востоке казаки Семенова.

— Неужели ничего нельзя сделать? Я не верю в это… ты всегда находил выход из самых неприятных ситуаций… Ведь придумал же⁈

— Вот так сходу ничего сказать не могу… крутится пара мыслей… Надо посоветоваться. Может Слащев чего подскажет или в Генеральном штабе родят чего интересного…

На это Елена только фыркнула.

— Ну а вдруг⁈ — невесело хохотнул Климов. — Чудеса говорят случаются.

— Не в этом случае!

Он тоже не переоценивал возможности теперь уже своего Генерального штаба, все-таки эти генералы, как бы это помягче сказать… классики и прыгнуть выше головы неспособны, действуя в русле своего понимания и догматов, кои можно выразить совами: «Война — фигня, главное — маневры». А на маневры как раз времени нет.

Что касается Слащева, то он вместе с Котовским и товарищем Артемом так же, как и Муравьев на Кавказе додавили националов в Окраине и Белоруссии, кого уничтожили, кого загнали в штрафбаты, а кто успел сбежать к немцам. Неизвестно, что с ними сделали немцы, Климов подозревал, что обогрели и приласкали, так на всякий случай готовя у себя агентов влияния,