Книга Позволь чуду случиться - Анна Агатова

как устроена их медицина катастроф вообще и данный госпиталь, в частности, как перемещают выздоравливающих ближе к выходу, что один дежурный смотрит за двумя тяжёлыми, а вот за лёгкими — уже за четверыми.

Я кивала — мол, да, интересно, да, молодцы, ух ты, какие придумчивые! Но так волновалась, строя миллион вариантов встречи с Клайвером, что почти всё пропустила мимо ушей. И под конец (на всякий случай) восторженно сказала:

— Ничего себе! Здорово!

Провожатый засиял, как экран смартфона на полной яркости, и представил мне ещё одного светло-жёлтого:

— Вот, это бру Рецки, он присматривает за вашим женихом и его соседом.

Мы стояли у узкой комнатки без передней стены. Там, внутри, на высокой кровати лежал бру Орбэ. Бледный, осунувшийся, с заострившимся носом. Тяжело дышавший. В горячечной испарине. И без сознания.

Я опять заморгала часто-часто.

— Он так и не приходил в себя? — спросила тихо у дежурного, потому что администратор тихо отбыл на базу — в другой конец коридора.

Тяжёлый вздох был мне ответом, правда, ситуацию немного прояснили слова:

— Приходил. Уже несколько раз. Но никого не узнаёт и, мне кажется, даже не видит.

Я резко обернулась.

-Не видит? Почему?

— Горячка, — тот пожал плечами, будто это что-то объясняло.

Расспросить бы, но я так мало знала о медицине, и особенно — о местной, что всё равно ничего бы не поняла. Да и этот заострившийся профиль, там, на высокой кровати, занимал меня куда больше. Я смотрела на него, смотрела, теребила перчатки, которые забыла оставить вместе с верхней одеждой на входе в госпиталь, и не знала, как себя вести. Стоять тут? Подойти? Что сказать? И услышит ли?

— Не бойтесь, экси, идите, — медбрат… или врач… или не знаю кто, легонько подтолкнул меня под локоть. И я, неловко путаясь в длинной юбке, шагнула в секцию, где лежал он, мой Клайвер, бру Орбэ.

Подошла, несмело опустилась на краешек кровати, осторожно взяла его руку в свою, погладила. Даже ресница не дёрнулась на закрытых веках.

Опустила глаза.

У него невероятно длинные и чуткие пальцы. Такие могли бы быть у пианиста. Или у скрипача. Нет, он же маг! Я погладила узкое запястье, широковатые суставы и тонкие фаланги с тёмными волосками. Он маг, он умеет творить заклинания. Вот этими самыми пальцами выплетать их и посылать, куда требуется.

— Клайвер, — подняла глаза и улыбнулась сквозь слёзы, любуясь профилем, зашептала: — Я так хотела с тобой познакомиться! Мечтала сходить с тобой в театр. Глупая я курица… какой театр? А, Клайвер? Ты знаешь, о чём мечтает простая девчонка из чужого мира? О лучшем! О счастье. О любви.

Слёзы катились сами, и не было сил их вытирать, а я всё шептала и шептала:

— Я мечтала стать магом, думала, найду друзей, любовь. А есть только работа. Я не жалуюсь, не думай. Мне здесь хорошо. Даже лучше, чем там, в моём мире. У меня есть ты…

— Экси! — тихий шёпот за спиной прозвучал, как свист кнута, резко и неожиданно, и я вздрогнула. Надо же, совсем расслабилась, даже забыла о том, где я, что вокруг чужие люди. — Смотрите, ему стало лучше. Он ровнее дышит и бледность ушла!

Я пожала плечами. Наверное. Я не врач.

А в груди заворочалась тревога. Мгновенье, и я поняла причину: по коридору шли люди. Людей было много, и звук их шагов, и тихий разговор отражался от высокого потолка, множился эхом и сыпался по стенам, словно песчинки, с шорохом и треском. Я вопросительно взглянула на дежурного.

— Это его семья. Вот они обрадуются! — пояснил со счастливой улыбкой. Надо же, какое сочувствие к своим пациентам!

Я нервно вскочила, кусая губы. Встреча с родственниками в мои планы не входила. Ёкарный бабай! Как я не подумала о таком варианте? И что делать?

Шаги приближались, и тихий разговор — тоже.

Первым и довольно глупым порывом было спрятаться под кровать. И я подавила его.

Вторым, ещё более глупым, стал изучающий взгляд на окно. Вздохнула судорожно — этаж-то не первый, а они здесь ох как высоки! Да и как это будет выглядеть?

Так, в другую сторону коридора не пройдёшь — мы и так в самом конце, дальше только стена, а через стены я ходить не умею и никогда не научусь. Разве что в них будет дверь.

Двери не было.

Тогда остаётся одно… Я приняла самый озабоченный вид, вышла из «палаты» Клайвера и с независимым выражением лица двинулась навстречу родственникам, как бы не обращая на них внимания и как бы очень торопясь. Ну мало ли ходит по больнице девиц, правда же?

Неправда.

Немного. Вообще ни одной. А уж в форме «Врата-транспорт» так и вовсе никого. Никого, кроме меня.

Только спалила маю хату не форма. И не то, что я вышла от Клайвера.

Меня выдал администратор — или как он тут называется? — в светло-жёлтом, что допрашивал меня на предмет невеста я или погулять вышла.

Он шёл рядом с невысокой парой средних лет — кругловатым мужчиной и кругловатой женщиной. Рядом шла ещё одна парочка, будто вышедшая из головоломки «найди десять отличий» — две абсолютно одинаковых, тоже кругловатых девчонки среднего школьного возраста. По моим, конечно, меркам.

Ой, кажется, я попала!

Держа всё тоже тяпочно-отвлечённое выражение лица и взгляд — исключительно выше голов любого пешехода — я пошла чуть быстрее, надеясь на одно только чудо. Чудо, случись! Пусть меня не заметят!

Но чудо проигнорировало мои мольбы.

— Экси! Это вы! Вы спасли его! — с дружным криком одинаковые девочки метнулись ко мне и обхватили за талию. Крепко обхватили, любое движение вперёд стало невозможным.

Я скрипнула зубами.

— Вы ошиблись, — забормотала я, безуспешно пытаясь разомкнуть сдвоенные объятия. Ещё я изо всех сил поддерживала видимость того, что я тут случайно и вообще не понимаю, о чём идёт речь.

Но злой человек в светло-жёлтой одежде улыбнулся ободряюще:

— Не стесняйся, что ты! — и, обернувшись к полноватой паре, добил: — Это так самая экси Зоэ, — во ведь! И имя моё знает! — благодаря её усилиям ваш сын остался жив. Спасатели очень лестно отзывались о её героизме. Это замечательно, когда чувства двух любящих сердец так велики!

Боже! Где я и где мои вещи!

Идея сигануть в окно уже не казалась такой плохой — боль от нескольких переломов ничто в сравнении