Книга Дочь для трона - Ханна Уиттен

– Ты знаешь, почему я здесь.

Да. Порыв воздуха облепил ее ноги подолом сорочки. Я живу этой полужизнью намного дольше желаемого, сопротивляясь самозванцам, что силятся затащить меня в свои сети и сплести мою магию со своей. Короткое молчание. Но умирать – непростое дело для нашего вида. Нам почти всегда требуется помощь. Я рад, что это будешь ты.

Грандиозность того, что ей предстояло сделать, тяжелым грузом легла на плечи Нив. А от воспоминаний о боли, что охватила ее, когда она впервые использовала здешнюю магию – вытянув ее не из Солмира, а из самого Тенеземья, – ей захотелось развернуться и бежать обратно сквозь бесконечную тьму, покуда на пути не встретится хоть какой-то свет.

– Это больно? – выдохнула она. – Вбирать твою магию.

Делать важные вещи часто бывает больно, Королева Теней. Ты это знаешь.

Она знала.

Но больно будет не всегда. Еще один вздох колыхнул воздух. Магия во мне не привязана к основам этого мира. Она свободна. Она не отяготит твою душу подобно тому, как делает магия, забираемая напрямую из Тенеземья.

– То есть это безопасно.

В голове у нее разнесся смех.

Ничто здесь не безопасно. Но это необходимо.

Нив кивнула, хотя и не была уверена, что божество это увидит. И все же в горле у нее как будто застрял камень, а пальцы еще сильнее сжали осколок кости.

– Сомневаешься? Не ожидал от тебя такого, Нивира.

Темноту прорезал новый голос.

Тьма перед Нив начала сгущаться, как прежде по воле Кальреса, и среди теней стал проступать образ. Более цельный образ человека, чем вышел у Кальреса, словно бы создававший его намного увереннее управлял магией. Прямо из головы у него росли на манер короны шипы, сильные плечи укрывала богатая пурпурная мантия, каштановые волосы блестели; под его красотой мельком проступал и скрывался облик истлевшего скелета.

Нив никогда не видела его прежде. И все же точно знала, кто он.

Вальхиор.

Король улыбнулся.

– Я полагал, что ты заколешь нашего божественного приятеля при первой же возможности. Тебе нравится магия. Тебе нравится контроль. И ты все это получишь, когда вберешь его силу.

Она ничего не ответила и не шелохнулась. Оказавшись лицом к лицу с сильнейшим из богов, которых ее учили почитать, Нив исполнилась трепетом, предельно далеким от священного. В сознании у нее скреблось недовольство Змия, пронизанное искрами нечеловеческого страха, хотя страх этот бесконечно уступал ее собственному. Она подумала о том, чувствует ли его Король. И по душе ли ему это.

Морок Вальхиора был более плотным и ясным, чем у Кальреса, и все же по краям он расплывался и непрерывно менялся. Лицо мужчины, череп, бесплотная пелена. Только резкая улыбка ни в одной из личин не покидала его губ, непозволительно сочных и чувственных для гниющего божества.

– Ну разве ты не прелесть, – проворковал он, делая шаг сквозь бурлящие у его ступней тени. – Неудивительно, что ты вскружила нашему Солмиру голову.

Вопреки ужасу, скручивавшему ей внутренности, Нив умудрилась изогнуть рот в ухмылке.

– Мы нужны друг другу. Не более того.

Вальхиор склонил голову набок и усмехнулся, на миг обращаясь скелетом.

– Возможно, это правда. Ты ведь бросила его на милость Кальреса, а их встреча была далека от счастливого воссоединения.

Вина снова запустила когти в ее грудь. Нив стиснула зубы, отгоняя чувства прочь.

– Ты поняла, чем он занимался, и узнала обо всех его планах на твой счет? – спросил Вальхиор. – Он сделал тебя такой безжалостной? Там, на поверхности.

– Он ничем меня не делал. – Нив крепче сжала кость бога в руке.

Выдала ли она нечто важное, сказав это? Губы Короля растянулись в холодной улыбке, подтверждая, что выдала.

– Интересно, – промурлыкал он. – Значит, вся безжалостность – твоя собственная.

Его голос скользнул по Нив, взывая к глубинному страху, который она не давала себе вдумчиво изучать. Страху перед тем, чем она стала. И на что еще была способна. Она сминала свое естество так, что оно необратимо исказилось, и Нив пока не горела желанием выкраивать себя по-новому.

– Осознание этого дарит свободу, Нивира. – Вальхиор был недостаточно телесным, чтобы вышагивать вокруг нее. Вместо этого он проявлялся среди теней в разных точках, то с одной, то с другой стороны, и тьма расступалась, давая ему место. – Все это стремление к добродетели только изматывает. Никто даже не в силах понять, что являет собой добродетель. И из такой неопределенной вещи мы делаем для себя оковы.

– В сравнении с тобой все покажется добродетельным, – отозвалась Нив, но прозвучало это жалко.

– Да ну? – Теперь он оказался перед ней, и очень близко. Нив напрягла все мышцы, чтобы не отпрянуть. – А я вижу добродетель в том, чтобы пытаться спасти тех, кого любишь. Чего бы это ни стоило.

Она хотела возразить, но что она могла сказать? Нив была согласна, тени ее раздери. Согласна.

Улыбка Вальхиора стала шире.

– Мы выбрали схожие пути, Нив. Я пытался спасти свою дочь от Диколесья и от Волка. Пытался вернуть силу, что уберегла бы нас всех от богов, которых эта тюрьма рано или поздно не удержала бы. Разве можно меня за такое осуждать? – Король прекратил перемещаться и замер напротив нее. В его облике перестали проступать кости, оставляя в нем лишь красоту и царственность. – Это место было создано не для нас. Ты видела, как оно способно искажать. Разве можно осуждать нас за то, чем мы стали?

– Это было необязательно. – Костяной кинжал в ладони Нив стал скользким от пота, так что она с трудом его держала. Холодный воздух касался ее липкой от страха кожи, вызывая дрожь. – Вам необязательно было вытягивать силы из Тенеземья и привязывать свои души к его магии до тех пор, пока вы не потеряли даже возможность покинуть ваше Святилище. Солмир же не стал.

– Солмир, – прошипел Вальхиор, – поведал тебе не всю свою скорбную историю.

Она это знала. Разумеется, знала. Но он не рассказывал, а она не спрашивала, потому что было слишком много дел и слишком много тревог и без того, чтобы подставлять плечо для излияния слезной повести падшего Короля, оказавшегося и ее похитителем, и единственным проводником домой.

А еще ей не нужно было слышать обо всех его утратах.

– Этот мир не создан существовать вечно. – Воздух вокруг Нив колыхнулся оттого, что Вальхиор склонился вперед. – И твой мир наверху тоже не в лучшем состоянии, не так ли? Убийства, алчность, воровство и жестокость. Заставляет сомневаться в пользе души как таковой. Но все было иначе раньше, когда у всех нас были общие страхи. Монстры вынуждают людей держаться вместе. А когда монстры оказываются богами, правителями, это еще лучше – пред лицом такого ужаса люди способны сплотиться даже крепче.