Книга Колодец детских невзгод. От стресса к хроническим болезням - Надин Бёрк Харрис

* * *

И хотя создание целого нового центра пока казалось недостижимым, обсуждение этого вопроса с Хэррис расширило горизонты моих размышлений об этом вопросе. Если НДО влиял не только на здоровье, но и на социальную жизнь людей, то я не смогу разобраться с этим вопросом, если буду подходить к нему исключительно с медицинской стороны. Мне нужно было обратиться к специалистам в сфере образования и правоохранительных органов, чтобы еще лучше понять, как токсичный стресс связан с проблемами, с которыми они сталкивались.

Чем больше собиралось в моей копилке обсуждений НДО с другими людьми, тем яснее я понимала, что решение этой проблемы должно выйти за рамки клиники в Бэйвью. Ведь даже исследование доктора Фелитти показало, что у 67 % преимущественно белых представителей среднего класса, которые обследовались в клинике Kaiser, был как минимум один балл по шкале НДО; а у каждого восьмого – четыре балла и выше. Но одно дело читать публикации о распространенности проблемы и относительных рисках и совсем другое – встречаться с такими вот Марджори и слушать их истории. Статистика получает совершенно иной вес, если обретает реальные лица конкретных людей. Тяжелее всего мне было думать о мужчинах, женщинах и детях, столкнувшихся с последствиями токсичного стресса, которые проживали каждый день, не понимая, в чем причина их проблем, и, что еще хуже, не подозревая о существовании эффективных подходов к лечению. Их лечащие врачи ни о чем таком им не говорили – потому что, скорее всего, сами об этом не знали. Для любого человека со стороны, который понаблюдал бы за обычной работой врача (да и за любым другим аспектом общественной жизни), этих исследований попросту не существовало. Чем больше я узнавала, тем сложнее мне было мириться с ощущением, что, кроме меня, этой информацией не обладает никто.

Поэтому я стала говорить о проблеме чаще и громче (насколько возможно). Теперь, участвуя в конференциях по медицине или здравоохранению, я активно пыталась менять повестку дня: включать в нее обсуждения НДО и токсичного стресса. Как и ранее, работа в клинике Бэйвью одновременно возвращала меня в реальную жизнь и разжигала огонь желания донести до людей важную информацию. Единственное, о чем я переживала в связи с клиникой, – так это о том, каким маленьким было оказываемое ею влияние. Делать больше казалось такой срочной задачей, что на ее фоне терялись более мелкие дела, которыми занималась наша клиника. У нас было три приемных кабинета, один кабинет для специалиста по психическому здоровью и одно административное помещение. Я делила кабинет с двумя другими врачами и своей лаборанткой Джулией – это значило, что мы все не могли находиться в нем одновременно. Доктор Реншлер и доктор Кларк делили кабинет психологической помощи, так что их приемные часы нужно было распределять с учетом этого ограничения. Кроме того, пару раз в месяц из партнерской клиники приезжали стоматологи с «портативными стоматологическими креслами» (клянусь, они были похожи на шезлонги) и бесплатно проверяли и лечили зубы, проводили чистки, делали фторирование – все это происходило в складском помещении, где мы также хранили медицинские карты и проводили занятия физкультурой.

Чтобы дать ответ на вопрос Совета больниц и прокурора Хэррис («Что вы собираетесь с этим делать?»), нам нужно было заручиться помощью исследователей, которые могли бы оценить эффект от наших трудов. Только так можно было убедить медицинский совет, городской совет и весь мир в том, что можно что-то сделать с токсичным стрессом с врачебной точки зрения. Доктор Кэррион и его команда могли бы помочь нам разработать план исследования, которое выдержало бы проверку научного сообщества; для этого им нужно было присоединиться к штату нашей клиники, а у нас в прямом смысле слова не было свободного места. Мы и так работали, что называется, в тесноте, да не в обиде. (Однажды мне пришла в голову мысль о том, что неплохо бы завести двухэтажные столы-кровати.) Для того чтобы действительно что-то изменить, нам нужно было досконально изучить предполагаемые подходы к лечению: только в этом случае можно было быть уверенными, что они сработают в любом педиатрическом отделении, не только в нашем.

К счастью, был в моей жизни один человек, который обычно узнавал, что мне нужна помощь, даже раньше меня: Дэниел Лури, основатель и руководитель некоммерческой организации Tipping Point Community, которая предоставляла гранты проектам, направленным на борьбу с бедностью в Области залива. Tipping Point стала для меня одним из главных источников поддержки, помогла запустить клинику в Бэйвью и организовать партнерство с программой доктора Либерман. Лури тратил много времени на встречу с руководителями организаций, которые поддерживала его компания, узнавал подробности о сложностях и опасениях, с которыми тем приходилось сталкиваться, и старался найти способ им помочь.

На одной из таких встреч (где также присутствовал доктор Марк Гали, главный врач окружной клиники Бэйвью) Лури спросил, какую проблему сообщества мы считаем самой главной. У меня с языка тут же сорвалась аббревиатура НДО, и доктор Гали подтвердил, что наблюдает аналогичные схемы и связи между травматическим опытом и нарушениями здоровья у своих пациентов. Лури спросил, что мы сделали бы, если бы вопрос о деньгах не стоял. И я самозабвенно пустилась в описание центра мечты, работа которого была бы сосредоточена на создании новых протоколов и подходов к лечению детей, имеющих дело с высоким уровнем НДО, – а также на распространении этой информации по всей стране. Доктор Гали с энтузиазмом поддержал мою идею и выдвинул несколько предложений о том, как превратить такой центр в центр притяжения для сообщества. В конце этой беседы я буквально видела, как в голове Лури крутятся шестеренки, – а это был хороший знак.

Несколько недель спустя Лури позвонил мне и сообщил, что придумал, каким образом Tipping Point могла бы помочь нам собрать деньги на создание такого центра. Его организация собиралась сделать наш проект центром благотворительного сбора средств в следующем году. Нам нужно было обдумать требуемый бюджет и четко представить, чего мы хотим добиться; а Tipping Point поможет с деньгами. Пришло время сформулировать свои мечты на бумаге. Пока Лури говорил, я хранила не свойственное для меня молчание. Он дал нам реальный шанс; и на этот раз я буду в полной готовности – не просто сформулировав проблему, но и предложив решение.

Как только закончилась наша беседа с Лури, я тут же набрала номер Виктора Кэрриона. Мы обсудили, какие ресурсы могут понадобиться для проведения пилотного исследования методов работы с токсичным стрессом. Мы помечтали об инновационной лаборатории, которая выполняла бы для пациентов три функции: предотвращения, скрининга и лечения воздействия НДО и токсичного стресса на организм. Важнейшей целью такой работы стало бы использование клинических научных данных из нашего центра для изменения медицинской практики. Для этого нам нужно было наладить взаимодействие между тремя важнейшими областями: клинической работой, исследованиями и информационно-просветительской деятельностью. Клиническое отделение занималось бы работой с пациентами и разработкой новых подходов к лечению токсичного стресса в реальных условиях. Наличие исследовательского отделения позволило бы нам нанять команду специалистов, чтобы они делали то, чем доктор Кларк, Джулия Хеллмен и другие мои партнеры сейчас занимались в клинике Бэйвью: анализировали публикации на предмет наличия в них практических решений, которые можно было бы использовать в клинической работе. Кроме того, исследовательская команда помогала бы нам в процессе валидизации методов и используемых инструментов – и всегда была бы наготове на случай, если бы эти практики понадобилось улучшить в соответствии с высшими стандартами медицинской науки. Наконец, важным направлением нашей работы была бы информационно-просветительская деятельность. Мы надеялись повышать осведомленность широкой публики в вопросах, связанных с НДО, а также распространять найденные в клинике решения, чтобы со временем ими смогли воспользоваться все педиатры как в США, так и за их пределами.