Книга Ты мне не сестра - Любовь Попова

Сразу поднявшись к себе, тут же замечаю наглую рожу в кожанке. Брат получается? Если только он не пиздит.

И я не собираюсь ему сопли подтирать. Не до того.

Киваю Гоше, и открываю дверь. Перевожу взгляд на этого Николая, кожа которого вся покрыта шрамами.

— Заходи, коль пришел.

Тот вальяжно прошелся по кабинету, осмотрел все мелкие детали, взглянул в окно и наконец сел напротив меня в кресло.

— А где красивая шлюшка, чтобы кофе приносила.

— Для шлюшек есть специально отведенные места, а здесь работают.

— Ну на Андроновских харчах, чего бы не работать.

Ничего не отвечаю. Здесь бесполезно вступать в полемику. Он прав. Я просто сел в кресло. Но только вот удержаться в нем было непросто.

— Мне бы работу какую, — снова говорит он и я откидываюсь на спину кресла. Не нравится он мне. Не похож, раз. Рожа наглая два. И судя по худому телу, работать он привык в тюрьме задницей. Я хоть и был там немного, но о законах мне рассказали.

— Нет у меня для тебя работы. Могу выделить содержание, если выяснится, что мы реально родственники и не более.

— Какое, — тут же загораются алчным блеском его глазенки.

Рисую сумму на бумажке и вижу, что она его не устраивает. А мне похуй. Мне не до него.

— Либо берешь, либо сваливаешь нахуй.

— Мне больше полагается.

— А ты сначала докажи.

— На это бабки нужны! А Андронов мой батя.

— Я не Ванга и мне пора работать, а тебе копить деньги на тест ДНК. Так и быть могу плюнуть тебе в баночку. Вон пошел!

Наоравшись, становится легче и я быстро просмотрев текущие дела, сразу еду в детский мир. Набираю тачку игрушек и гоню обратно в Купчино.

-Гоша. Что с тем домом.

— Готовы продать за квартиру в Москве.

— Огонь. Помнишь мою хату на окраине.

— Все равно неравноценно.

— Мне плевать, только сделай так, чтобы сегодня у меня была хата. А то уволю, — добавляю я и слышу смешок.

— Чтобы потом снова отбиваться от оравы поклонниц на собеседовании. Сомневаюсь.

Это он точно подметил. Каждое собеседование превращается в кастинг с улыбками и смехуечками. Таких ебать надо, а не работать с ними.

Пока вспоминаю, как нашел Гошу, и сколько спокойствия в мою жизнь это принесло, подъезжаю к Купчинскому детскому дому. Двухэтажный, ветхий. Ничего, завтра подъедут строители, красоту наведут.

И судя по крикам, здесь спокойно не бывает. А Лана собственноручно пытается разнять двух парней, ростом выше ее на голову.

Глава 10.

*** Лана ***

Максим хочет вернуть меня и это ясно. Все его телодвижения об этом не просто говорят. Кричат. Вопят. А мне что вот делать. В принципе все правильно. Женя Демьяну не отец, да откровенно говоря и не старался им быть.

Помог мне добраться до этого города, но скрылся, как только узнал, что я жду ребенка. И не появлялся целый год. Я не обижалась. Деньги с неоплаченной учебы у меня остались, а в местном детском доме нашлось место воспитателя для младенцев.

Попав туда я сразу подумала о Максиме, что он тоже когда-то был таким же потерянным, таким же одиноким.

Наверное, именно в том момент я простила ему все и решила, что именно здесь должна остаться. Это было мое место.

И очень скоро это поняли все и дети, от мала до велика. И даже строгие, порой очень злые воспитатели. Именно здесь я воплотила все те детские фантазии, которые были мне не доступны.

Научилась радоваться мелочам и создавать радость другим. Нет ничего лучше улыбки на лице ребенка, особенно, когда причина тому праздник, созданный руками целого коллектива.

Сначала я очень боялась говорить о своей беременности, а потом оказалось, что скрывать не было смысла. Я спокойно ушла в декрет, но весьма спокойно вернулась через неделю после рождения Демьяна. Просто принесла его в люльке и стала ухаживать наравне со всеми. Только он был не как все. У него была мама.

Я даже не задумывалась насколько важным элементом в жизни ребенка могут быть родители. Я хотела бы заменить их всем, но у меня часто не выходило. Особенно взрослым ребятам, которые даже спустя три года воспринимают меня как одну из воспитанников.

И, стыдно признаться влюбляются. Я не даю повода, да мне и некогда, а эти болваны, ни как иначе их не назвать, даже умудряются из-за меня драться. Вот и сейчас. Нашего дворника Михалыча нет, а обычно он их разнимает.

Придется видимо мне. Я не боюсь боли, но судя по силе ударов, они могут спокойно меня убить.

— Дима, Влад! Прекратили немедленно! Я посажу вас в карцер! – вынужденная мера для детей, но этим кажется все не почем.

— Он сказал, ты ему улыбнулась.

Да, Блять!

— Я всем улыбаюсь, — скачу вокруг этих борцов.

— По особенному, — кричит Влад, рыжий парень, очень умный, но страшный лентяй, я собираюсь уже прыгнуть ему на спину, пока во дворе собирается порядочная толпа. И откуда у нас столько детей? Как вдруг меня хватают рукой за талию и отталкивают.

Знакомый запах бьет в нос, и я вскрикиваю, когда вижу Максима. Он уже внутри заварушки. Хватает обоих за волосы и сталкивает лбами. Так сильно, что я сама ощущаю эту боль.

Те орут благим матом, но Макс наклоняет их головами к земле и начинает что-то шептать. Практически шипеть.

Я рвусь к ним, но Максим кидает на меня взгляд «Не лезь» и я отхожу назад. Врезаюсь в полную директрису Марту Ильиничну, которая поднимает свои нарисованные тонкой стрелкой брови.

— Неужели ты избавилась от этого странного адвоката и завела себе нормального мужчину?

Хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь и смотрю с удивлением на то, как толпа расходится, а парни отжимаются.

— Предложи ему место физрука. Смотри в какой он хорошей форме, — улыбается она и я фыркаю. Это вряд ли.

Она уже уходит, а парни стройным шагом подходят ко мне.

— Простите нас, Светлана Игоревна.

Господи, даже не Светка? Даже на вы?

— Предлагаю считать этот инцидент исчерпанным, — киваю я парням и пока они уходят к своей возрастной группе, строго смотрю на самодовольного как индюка Максима.

— Даже не буду спрашивать, что ты им сказал.

— Тебе и не надо знать. Уши в трубочку свернутся.

Неожиданно сзади подбегает Демьян и понимаю, что его воспитатель опять за ним не угналась. Макс берет его на руки, но тут я вижу невольное отчуждение и пытаюсь разобраться неприятно ли мне это.

Он его отец, но он его даже не знает. Не видел, как он рос. Не видел, как он учился ходить и произносил первое слово. Это у матери сразу могут возникнуть чувства, женщины к этому предрасположены, а с мужчинами все сложнее.